Двойня для Цербера - Джулс Пленти

Я глотаю это вперемежку со своими слезами, понимая, что вот-вот захлебнусь.

Наконец он оставляет мой рот и разбрызгивает остатки теплой спермы мне на лицо.

Я сижу у его ног и оттираюсь от его отвратительных следов тыльной стороной кисти. Цербер всегда кончает мне на грудь, пусть даже это будет последняя капля семени. Это часть его ритуала унижения.

Хоть бы он просто ушел сейчас. Просто оставил меня в покое. Но такое невозможно.

— Ты точно не от мира сего, Ася, — проговаривает, натягивая брюки. — Ну ничего, я научу тебя быть правильной бабой, которая кайфует от мужского члена. Пойди умойся, а то сил уже нет смотреть, как ты мажешь сопли.

Я пропускаю мимо ушей и издевательские фразы и надменный тон. Единственное чего я хочу, — это остаться наедине с собой. Хотя бы на пять минут. Мне бы исторгнуть его из себя. Как же я ненавижу этого человека. Он научил меня ненавидеть. Пылко. Пламенно. Всеми силами души.

Поднимаюсь и пошатываясь бреду в ванную. Оказавшись внутри, с трудом запираю защелку — пальцы так трясутся, что даже это для меня сейчас сложно.

Я умываю лицо и шею большими пригоршнями прохладной воды, которая тут же теплеет, попадая на мою горящую болезненным жаром кожу. Меня мутит. Содрогаюсь от липкого омерзения, пропитавшего меня насквозь.

Я решительно засовываю в рот два пальца и с силой давлю на корень языка. Мне нужно избавиться от него. Если бы эта сволочь вросла в мою кожу, я бы срезала его острым ножом.

— Ненавижу, — шиплю я еле слышно, смотря на себя, слабую и пережеванную Цербером. — Сволочь. Ненавижу.

Я укутываюсь в банный халат, стараясь не касаться собственного тела, которое мне больше не принадлежит. Его продали без моего ведома. Один из самых близких мне людей продал.

— Ася, — рявкает он, и я зажимаю рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. — Иди живо сюда!

Нет, нет, я не пойду. Я останусь здесь.

Только вот безопасность этого закрытого от него пространства мнимая. Этот человек не только высадит дверь, чтобы меня достать, но и от целого дома ничего не оставит.

Сейчас будет что-то страшное. Точно знаю. С этим животным не может быть по-другому. Боже, помоги.

Я выхожу из своего укрытия и максимально медленно, растягивая каждый шаг, бреду к нему. Не чувствую под ногами пола и вот-вот рухну. Хорошо бы упасть в обморок, впасть в кому, уйти в себя. Неважно, лишь бы не чувствовать всего, что он со мной делает. Но это было бы слишком милосердно. Я чувствую все, как бы ни пыталась забыться.

Цербер развалился в кресле и смотрит в потолок пустым взглядом. На небольшом столике рядом с ним валяется кредитка, запачканная белым порошком. Та же субстанция покрывает тонким мучнистым слоем и краешек стеклянной поверхности столешницы.

— Что ты там мнёшься? — ухмыляется он. — Подойди уже.

Повинуюсь, пересиливая себя. Мой разум борется с собственным телом. И побеждает.

Цербер грубо хватает меня за запястье, которое и так уже все в синяках, и усаживает себе на колени. Прижимает меня к влажному и горячему, как печка, торсу и засовывает руку под халат. Он больно сжимает грудь и начинает хрипло шептать:

— Ну не дуйся, малыш. Я все сделал. Вот смотри, — тыкает мне в лицо экран своего телефона, но я ничего не могу разглядеть из-за слез, стоящих в глазах. — Я Ленке команду дал. Завтра у малого будет весь курс препарата. И на лечение дам сколько надо. Видишь, как оно работает? Ты мне хорошо делаешь, и я тебе плачу той же монетой.

—Спасибо, — шепчу я, проваливаясь в пропасть.

— Спасибо? Этого мало, — тычет пальцем себе в щеку. — Целуй давай.

Я касаюсь грубой колючей поверхности губами, точно зная, что это просто уловка. Он, вероятно, уже придумал, как унизить меня еще сильнее.

—Хорошая девочка, — проговаривает Цербер, развязывая пояс моего халата. — Ты красивая, Агния. Была бы другая, я бы и на раз попользоваться не взял. Давай, приведи себя в порядок. Надень что-нибудь сексуальное, чтобы не быть синим чулком. Едем в клуб, хочу оторваться.

Я знаю причину этой внезапной доброты, и стараюсь воспользоваться его приходом.

— Олег, уже очень поздно, и я хочу спать.

Его зрачки, кажется, пожрали всю радужку, и этот безумный взгляд черных глаз обрушивается на меня душащей волной. Цербер сжимает мое тело так сильно, что от боли сложно дышать.

— Я сказал, что мы едем отдыхать, — рычит он. — Если через пятнадцать минут не будешь готова, потащу в халате.

Он делает из меня шлюху. И неважно где: у себя в спальне или на людях. Платье, в которое Цербер нарядил меня собственными руками, выставляет мое тело на всеобщее обозрение. Стоит мне сделать слишком широкий шаг, как показывается белье, а если чуть податься вперед, то грудь почти вываливается из корсетного верха.

Я сжимаюсь в комок на мягком сиденье и стараюсь прикрыть руками глубокое декольте. У меня нестерпимо болит голова от грохочущей музыки, и хочется только одного: чтобы он провалился сквозь землю. Но Цербер, перевозбужденный коктейлем из запрещенных веществ и крепкого алкоголя, блуждает по моему полуголому телу похотливым взглядом и сально хихикает. Его мощная грудная клетка вздымается в вырезе расстёгнутой рубашки, а на лбу блестят капельки пота. Зрачки огромные, какие бывают только у наркоманов.

— Ну что ты скрючилась и смотришь на меня волком, Агния? — перекрикивает он долбящие басы, и я вздрагиваю от его голоса, который стегает плетью. — Неужели так противен? Те, что были до тебя, вроде, не жаловались.

— Олег, я прошу тебя, найди себе кого-нибудь другого. Многие женщины будут счастливы с тобой. Я же не подхожу тебе.

Меня тошнит ото лжи, которую приходится извергать словно рвоту. Такое чудовище женщина может терпеть только из-за тугого кошелька.

Цербер рывком поднимается на ноги и подходит ко мне. Плюхается рядом и сгребает меня в охапку.