Безутешная плоть - Цици Дангарембга

– Мне стыдно, – вдруг произносишь ты.

– За что? – спрашивает доктор.

– У меня нет того, что может сделать меня лучше. Я хочу быть лучше. Я хочу того, что бы меня такой сделало.

Ты топчешься на этом несколько минут, наконец доктор Уинтон пододвигает к себе твою папку, царапает что-то на листе ужасного качества бумаги, введенной в целях экономии во время войны, но оставшейся после Независимости, и, поджав губы, как будто довольна сеансом, записывает тебя на следующий прием.

– Хочешь?

За дверью женщина. Она обращается к тебе, когда ты возвращаешься в холл. Она имеет форму груши, на черных блестящих волосах чалма. За вырез шифоновой ночной рубашки она выставила грудь.

– Сесилия, перестаньте! – кричит ей практикантка.

Женщина в форме груши засовывает грудь обратно.

– Завяжите! – приказывает практикантка голосом, от которого ты радуешься, что она занята не тобой.

Сесилия корчит гримасу и завязывает тесемки рубашки.

– Миссис Флауэр! – в раздражении кричит практикантка, когда ты опять садишься на диван.

Миссис Флауэр устраивается в углу, поднимает грудь вверх и сосет ее. Она смотрит через плечо, улыбается, как ребенок, и продолжает пить.

– Хватит! – приказывает практикантка.

Она устанавливает на тормоз инвалидную коляску, которую толкает.

– Уберите от меня свои грязные лапы, мерзкая черная шлюха, – скулит крошечный старик в коляске.

– Иве, мистер Портер, – огрызается практикантка, – перестаньте меня изводить! Вы в порядке, миссис Флауэр? – спрашивает она, легко меняя выражение лица. – Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Практикантка ведет миссис Флауэр к столу с кофе и вкладывает в ее руки журнал. Миссис Флауэр перелистывает рваные, заляпанные страницы. В одной статье объясняется, как вязать детские вещи. Миссис Флауэр заливается слезами.

Практикантка пожимает плечами и возвращается к бранчливому старику в инвалидной коляске, продолжая терпеть его оскорбления.

– Эд Портер, что вы натворили? – ругается она. – Что вас напугало до усрачки? Так вот почему опять?

Она берется за ручки коляски и разворачивает ее к двери, в которую ты только что вошла.

– Ах ты черная образина, ты что, не слышишь меня? Давай туда! – вопит и хнычет человек в коляске.

– Сидите тихо, – говорит практикантка сквозь зубы. – Все тут загадите своим дерьмом.

Мистер Портер поднимает палку, которая лежит у него на коленях, и пытается крюком зацепить шею обидчицы.

– Грязная черная шлюха! – ревет он женщине, которая катит его.

Пациент пыхтит, словно легкие у него, как и суставы, изъедены артритом.

Раз – и взбесившийся старик по дуге поднимает палку. Два – и он с силой опускает ее на плечо практикантки.

Кресло катится в твою сторону. Эду Портеру удается повернуть колесо и остановить его. Практикантка бегает вокруг кресла, как спутник вокруг планеты, и пытается ухватить добычу.

– Мистер Портер, простите! – кричит наконец она с безопасного расстояния. – Не делайте вид, будто вы не знаете, что наделали. Я лишь хочу выполнить свою работу.

Она подходит к креслу и пытается оторвать руки пациента от палки. Но Эд ее удерживает и колотит практикантку по спине с криками:

– Черная шлюха! Мерзкая сука!

– Санитарка! – кричит практикантка той, кто тебя сопровождал. – Идите сюда. Помогите мне с ним справиться!

Санитарка, которая треплется на посту, оборачивается и пожимает плечами, сообщая, что идет обедать.

– Не смейте ко мне прикасаться, – ревет Эд, победно размахивая палкой.

Звучит гонг на обед. Ты вместе с остальными пациентами тянешься в столовую.

– Мистер Портер! Я не повезу вас к столу в таком виде. Если вы потом проголодаетесь, я и пальцем не пошевелю, чтобы вам помочь.

Руки старика обхватывают резиновые колеса кресла. Сучковатые пальцы скользят по металлическому ободу.

– Эй, друг, подсоби. – Боль и обида искажают его лицо.

Высокий молодой мужчина, лоб которого вдавлен в синие глазницы, из которых когда-то смотрели глаза, оборачивается – слишком неуверенно, слишком медленно. Он останавливается. Одно колено согнуто, стопа в воздухе. Так же медленно мысль пробирается в его голову, наконец зажигая глаза. Время для этого юноши, Рудольфа, разрослось бесконечно. Он, как во сне, приближается к мистеру Портеру.

Рудольф везет мистера Портера к столу, а тот злобно таращится на практикантку и машет палкой. Ухмыляясь, она благоразумно отходит и смеется:

– Иве! Эй, вы, мистер Портер, что я могу сделать, если вы так хотите есть? Ну, поедите вы, а может, сделаете что-нибудь еще, и что тогда? Я все равно приду и переодену вас.

– И вам хорошего дня, – великолепно разделывается Эд с мучительницей.

В потоке теней, шаркающих к своим местам, ты проходишь мимо Эда, ища, куда сесть.

– Вы здесь из-за наркотиков? – спрашивает Рудольф, дрейфуя уже по собственным делам.

Ты качаешь головой.

– А у вас есть? – Голос Рудольфа плывет стелющимся по горам туманом.

Печаль юноши останавливает тебя на полдороге, ты смотришь на него.

– Я ведь уже рассказывал вам, правда? – спрашивает он.

– Эй, Рудольф, идите есть. Вы тоже, Тамбудзай! – кричит практикантка.

– Они… проделывают там отверстия, – грустно говорит Рудольф. – Этим… дымом. Так что ветер дует… прямо насквозь. Да, они этого и хотели. И все вываливается. – С удовлетворенным видом он проходит дальше.

Ты находишь свободное место напротив мистера и миссис Ван Билов. У нее розовый бант в волосах, на нем костюм и галстук. На самом деле у них разные имена, но они твердят всем, кто может их слышать, что женаты. Они держатся за руки и едят, прижимаясь друг к другу, пока практикантка не просит их соблюдать за столом приличия.

Ты садишься и видишь, как Рудольф опять застыл на полушаге. Ему требуется немало времени, чтобы опустить ногу.

Рядом