Разбитые сердца (ЛП) - Гувер Колин

Направляюсь в свою комнату, но вспоминаю, как Сара на пляже сказала, что достаточно молча подать знак.

Я возвращаюсь в ее комнату. Они с Маркосом перестают целоваться и смотрят на меня. Наклоняюсь к ее кровати и протягиваю ладонь, чтобы она дала пять.

Сара смеется и ударяет по моей ладони.

— Да, черт возьми! — восклицает она шепотом, и я ухожу.

Глава 17

Минувшие несколько дней были самыми спокойными в моей жизни. Такое чувство, будто общение с Самсоном высвобождает в моем мозгу какой-то гормон, который отсутствовал на протяжении девятнадцати лет. Я чувствую себя более счастливой. Меня покинуло ощущение, словно я постоянно на грани срыва.

Уверена, что дело не только в Самсоне. Разом сказалось все, чего прежде никогда не было в моей жизни. Приличное жилье, которое не гниет от натиска термитов. Трехразовое питание. Верная подруга, живущая в соседней комнате. Океан. Рассветы.

Даже слишком много хорошего происходит одновременно. Я перенасыщаюсь хорошими событиями, а это значит лишь, что с окончанием лета мне придется пережить синдром отмены. Но, как сказала Сара, летом нужно думать только о сегодняшнем дне. А о болезненной части лета я подумаю третьего августа.

Самсон пришел к выводу, что будет проще и безопаснее забираться ко мне на балкон по ут рам по лестнице, нежели прыгать. Я сижу на привычном месте у себя на балконе и ем виноград, который только что прихватила из холодильника, и слышу, как Самсон взбирается наверх. Больше всего в нашем утреннем распорядке мне нравится, когда он поднимается на вершину лестницы и улыбается мне. Хотя, возможно, прошлая ночь была лучше, чем все утра вместе взятые. Самсон уговорил меня вновь зайти в океан, и мы разделили поцелуй, который не прервала раздирающая боль.

Поцелуй — это мягко сказано.

Мы тискались так страстно, насколько это возможно делать в океане, не засовывая при этом руки друг другу в плавки. Однако это был единственный за последние дни физический контакт между нами вне утренних встреч. Мне как- то неловко прилюдно проявлять нежность, а мы всегда в компании Сары и Маркоса.

Самсон поднимается на самый верх, и мы улыбаемся друг другу.

— Доброе утро.

— Привет. — Я бросаю в рот виноградину. Он перелезает через ограду, а затем, наклонившись и быстро чмокнув меня, садится рядом.

Я достаю виноград из пакета и подношу к его губам. Парень едва размыкает губы в широкой улыбке, вынуждая меня пальцем протолкнуть ягоду ему в рот. Он на миг смыкает губы вокруг кончика моего пальца и, медленно отстранившись, начинает жевать.

— Спасибо.

Теперь мне хочется весь день кормить его виноградом.

Самсон кладет руку на спинку кресла, и я прислоняюсь к нему, но не слишком близко, чтобы он не воспринял мой жест как приглашение прижать меня к себе. Мы молча наблюдаем рассвет, а я размышляю о том, как круто изменилась моя жизнь после приезда.

Я считала, будто знаю, кто я, но даже представить не могла, что в разных обстоятельствах люди могут становиться разными версиями себя. В нынешней обстановке, где все хорошо и даже превосходно, я пребываю в гармонии с собственной жизнью. Не засыпаю каждый вечер с чувством горечи. Даже не питаю к отцу такой острой ненависти, как прежде. Уже не так упрямо не верю в любовь. Здесь я перестала быть скептиком, потому что могу посмотреть на жизнь сквозь другую линзу.

Теперь мне интересно, какой версией себя я стану, когда отправлюсь в колледж. Буду ли я там счастлива? Буду ли скучать по Самсону? Продолжу ли я расцветать или зачахну до своего прежнего состояния?

Я чувствую себя цветком, который вынесли из тени на солнце. Я расцвела впервые с тех пор, как проросла сквозь почву.

— Какие у тебя на сегодня планы? — спрашивает Самсон.

Я лишь пожимаю плечами.

— Мне кажется, уже очевидно, что до третьего августа у меня нет вообще никаких планов.

— Хорошо. Хочешь, арендуем гольф-кар и объедем пляж вечером? Я знаю одно уединенное местечко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Конечно. Звучит занятно. — Особенно, раз он сказал, что оно уединенное. Похоже на долгожданное приглашение провести время с ним наедине.

Солнце уже взошло, и обычно в это время Самсон уходит, чтобы я могла еще поспать. Но он не встает с кресла, а подтягивает меня к себе на колени, пока я не сажусь на него верхом. Он облокачивается на спинку и опускает ладони мне на бедра.

— Надо начать встречать рассветы в такой позе.

— Так я загорожу тебе весь вид, — говорю я.

Он подносит ладонь к моему лицу и проводит кончиками пальцев по щеке в легчайшем прикосновении.

— Ты красивее, чем вид, Бейя. — Он уводит ладонь мне на затылок и притягивает к себе для поцелуя.

Затем обхватывает меня обеими руками и прижимает ближе, но я, слегка поерзав, напоминаю ему, что так делать не нужно. Мне не нравится, когда во время поцелуя я оказываюсь в кольце его рук, потому что начинаю думать об объятиях, а объятия для меня более интимный жест, чем поцелуи и даже секс.

Мне нравится целоваться с Самсоном. Нравится проводить с ним время. Но мне не приятна мысль о том, чтобы разделить столь интимный момент с тем, кто не хочет разделить со мной больше нескольких недель.

Он опускает руки мне на бедра, как я научила его за последние несколько дней. Целует вдоль челюсти, затем в висок.

— Мне пора, — говорит он. — Сегодня много дел.

Каждый день он чем-то занят. Помогает кому-то чинить крышу, восстанавливать песчаную гряду. В большинстве своем, хлопоты небольшие. И я не уверена, что он берет деньги за свою работу.

Я слезаю с его колен и смотрю, как он идет к лестнице.

Не встречаясь со мной взглядом, Самсон спускается вниз и скрывается из виду. Я откидываю голову на спинку кресла и бросаю в рот виноградину.

Уверена, что он хочет большего физического контакта, чем тот, что даю ему я. Но я не могу дать ему больше, если он будет настаивать на временной интрижке. Может быть, ему объятия и кажутся атрибутом романтической возни на мелководье, но для меня это прикосновения глубин Марианской впадины.

Я уж скорее займусь с ним сексом без обязательств, чем позволю себя обнять.

Наверное, это лишь подтверждает, что в голове у меня полный бардак, который нужно разгребать с психотерапевтом. Да наплевать.

Бесплатная терапия океаном пока творит со мной чудеса.

***

Назвать это место уединенным было явным преуменьшением.

Самсон увез нас так далеко вдоль пляжа, что уже не видно собранных в жилой квартал домов. Застройка здесь редкая и беспорядочная. Людей нет. Лишь песчаная полоса позади нас и океан впереди. Если бы мне предстояло выбрать место для постройки дома, я бы построила его здесь.

— Почему тут мало домов? Землю часто затапливает?

— Раньше домов здесь было много. Ураган Айк сравнял их с землей. — Самсон делает глоток воды. Он взял с собой бутерброды, воду и одеяло. По его мнению, это наше первое официальное свидание, потому что встречи в присутствии Сары и Маркоса не считаются. Сегодня он даже подъехал к дому за мной на гольф-каре.

— Как думаешь, это место когда-нибудь станет таким, как было до урагана?

— Может, не таким, как раньше, — пожимает плечами он. — Весь полуостров облагородили, отстраивая заново, но дело идет не так быстро, как я думал. Хотя работа еще не закончена. Потребуется больше пары лет, чтобы эта область стала хотя бы отдаленно похожей на ту, какой была прежде. — Самсон указывает на место позади нас. — Вон там я обнаружил лодку Рейка. В песке, наверное, до сих пор лежат ее обломки. Это место осталось почти нетронутым после урагана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я кормлю ПиДжея кусочком хлеба. Он проехал весь путь сюда на заднем сидении гольф-кара.

— Как думаешь, этот пес принадлежал владельцу одного из разрушенных домов?

— Я думаю, что ты единственная, кому он вообще принадлежал.

Его ответ вызывает у меня улыбку, хотя я знаю, что я не первая, кого любил ПиДжей. Он знает команды, а значит, кто-то обучал его в прошлом.