Полвойны - Джо Аберкромби

— Моя королева, что вы ему отдали? – спросил он, пока они шли по изгибающемуся коридору, за узкими окнами которого качалась Мать Море.

— Варослав не дурак, и эта змея Исриун хорошо его подготовила. Он знает, что мы слабы. Он хочет расширить свою власть на север, по всей Священной до берегов Расшатанного моря. – Она приглушила голос. – Мне пришлось отдать ему Ройсток.

Колл сглотнул. Это вовсе не вязалось с идеей Бренда стоять в свете.

— Королевский дар. А разве он наш, чтобы его отдавать?

— Варослав может его взять, – сказала Лаитлин, – если ни мы, ни Верховный Король его не остановим. 

— Мы с Верховным Королем немножко заняты друг другом, – прорычала Колючка.

— Мудрый человек не ведет войн совсем, но только глупец ведет более одной за раз.

Колючка кивнула воинам, стоявшим на страже у королевских покоев, и широко раскрыла дверь.

— Чувствую, Варослав не остановится на Ройстоке.

Шагнув через порог, Колл подумал о мертвенном взгляде принца, и его передернуло. 

— Чувствую, Варослав не остановится до края мира.

— Назад! – крикнула Колючка, отталкивая королеву к стене и так быстро выхватывая топор, что тот чуть не отсёк одну из бровей Колла.

На столе в тени дальнего конца комнаты сидела, скрестив ноги, фигура, облаченная в накидку из тряпья с натянутым на голову капюшоном. Сердце Колла стучало так сильно, что он чуть не уронил кинжал на ногу. Ловкие пальцы нередко подводят, когда холодное дыхание Смерти студит шею.

К счастью, Колючку было труднее смутить. 

— Говори, – прорычала она, пригнувшись в боевой стойке между королевой и посетителем. – Или я тебя убью.

— Ударишь меня моим же топором, Колючка Бату? – Капюшон чуть сдвинулся, и под ним блеснули глаза. – Ты вырос, Колл. Помню, как ты висел на мачте Южного Ветра, а твоя мать вопила, чтобы ты спустился. Помню, ты умолял показать тебе магию.

Топор Колючки медленно опустился.

— Скифр?

— Могла просто постучать. – Лаитлин отодвинула Колючку в сторону и расправила платье до обычного совершенства. 

— Стук не гарантирует встречу, Золотая Королева. А я проделала длинный путь из земли Альюкса по Запретной и Священной в компании принца Варослава. Хоть он и не знал об этом. – Скифр откинула капюшон, и Колл сдавленно выдохнул. Даже в тени он видел, что левая сторона ее лица была исполосована пятнами ожогов, отсутствовала половина брови, среди стриженных седых волос виднелись залысины. 

— Что случилось? – спросила Колючка.

Скифр улыбнулась. Точнее, половина ее лица улыбнулась. Другая сморщилась и изогнулась, как старая шкура. 

— Праматерь Вексен отправила людей на юг, моя голубка. Чтобы наказать меня за кражу реликвий из запретных руин Строкома. – Она бросила взгляд на эльфийский браслет на Колючкином запястье, ярко пульсировавший сине-белым светом. – Они сожгли мой дом. Убили моего сына и его жену. Убили сыновей моего сына. Но оказалось, что меня убить не так просто.

— У Праматери Вексен долгая память касательно счетов, – прошептала Лаитлин.

— Она узнает, что не только у нее. – Скифр запрокинула лицо, пятна ожогов, казалось, сияли. – Праматерь Вексен привела ко мне Смерть. Будет хорошим тоном вернуть ей любезность. Я читала знамения. Наблюдала за птицами в небе. Расшифровала рябь на воде, и теперь вы привезете меня по Расшатанному морю в Торлби. Ты все еще хочешь посмотреть на магию, Колл?

— Нет?.. – Но часто казалось, что людям нравилось задавать ему вопросы, не очень интересуясь ответами.

— Я должна поговорить с Отцом Ярви. – Скифр скривила губы, показав зубы, и рявкнула: – А потом я пойду на войну! 

Пепел 

Флот Утила готовился плюнуть в морду Верховному Королю.

На скале стоял рыжеволосый тровен и завывал стихи из баллады об Ашенлир – не очень мелодично, зато со страстью. Ту часть, которую любили бойцы, где приближенные королевы готовятся славно умереть в битве. Повсюду люди подхватывали эти слова, в последний раз проводя точилом по мечу, дергая тетиву или плотно затягивая пряжки. 

Казалось бы, бойцы должны предпочитать песни о том, как воины славно пережили битву и умерли старыми, толстыми и богатыми. Но таковы уж бойцы – у них не много здравого смысла, если подумать. В частности, поэтому Рэйт старался не думать, если можно было этого избежать. 

Они выбросили с кораблей весь бесполезный груз и сгрудили запасы на берегу, чтобы осталось больше места воинам. Некоторые, опасаясь клинка или стрелы, надели кольчуги. Другие оставили их на берегу, опасаясь холодных объятий Матери Моря. Суровый выбор, игра безумца со всем, что у него когда-либо было. Но война состоит из таких выборов.

Каждый по-своему подстегивал свою храбрость. Выдавливали несмешные шутки и заходились в натужном смехе, ставили на то, кто добудет больше трупов, или объясняли, как распределить их добро, если до ночи они пройдут через Последнюю Дверь. Некоторые вцеплялись в священные символы или в женские подарки, обнимались друг с другом, хлопали друг друга, вызывающе или по-братски рычали друг другу в лица. Другие стояли и тихо смотрели на блеск Матери Моря, где вскоре будет написана их судьба.

Рэйт был готов. Он был готов уже много часов. Много дней. С того самого совета, на котором Скара с Утилом проголосовали за сражение.

Так что он, повернувшись спиной к мужчинам, хмуро смотрел на обуглившиеся руины города выше по берегу и глубоко вдыхал запах соли и дыма. Забавно, что никогда не наслаждаешься каждым своим вздохом до тех пор, пока не поймешь, что близится последний.

— Он назывался Валсо. 

— Чё? – спросил Рэйт, оглядываясь.

— Город. – Синий Дженнер пальцами зачесал бороду налево, направо, потом обратно. – Здесь был хороший рынок. Овцы по весне. Рабы по осени. В основном он был сонным, но здесь становилось шумно, когда народ возвращался из набегов. Я провел в одной усадьбе несколько веселеньких ночей. – Он кивнул на шаткую дымовую трубу, все еще стоявшую посреди кучи обуглившихся балок. – Наверное, это была она. Пел там песни с мужиками, большинство из которых уже померли.

— Так у тебя хороший голос? 

Дженнер фыркнул.

— Когда я пьян, мне кажется, что да.

— Похоже, больше там песен уже не споют.

Рэйт думал, сколько семей жило в этих сожженных домах. В тех сожженных домах, что он видел по всему побережью Тровенланда, когда они плыли на запад. Ферма за фермой, деревня за деревней, город за городом стали призраками и пеплом.

Рэйт пошевелил пальцами левой руки, чувствуя застарелую боль в костяшках. Видели боги, он и сам огней позажигал. В благоговейном восторге он смотрел, как языки пламени взметались в ночь, и чувствовал себя могучим, словно бог. Он хвастался этим, пыжился, с одобрения Горма. Пепел был одной из многих вещей, о которых он предпочитал не думать. Пепел, потерявшие всё люди, а еще мертвые и сожженные. Впрочем, сны не выбирают. Говорят, боги посылают те, которые заслуживаешь.