День «N». Неправда Виктора Суворова - Андрей Бугаев

Конечно же, выиграть войну позволили в том числе и определенные технические и военные традиции, и высокий промышленный потенциал. Но уцелеть в первый год удалось лишь благодаря тому, что постоять за свое Отечество поднялся осознавший нависшую смертельную угрозу народ[371]. Этого не учли блестящие немецкие генералы, да разве можно подобный фактор учесть? Это дает право и обязывает называть самую страшную из войн — Отечественной.

Если бы она таковой не являлась, Гитлер бы не проиграл. Другое дело, что сделал великую войну Отечественной не в последнюю очередь именно он. Рискну высказать крамольную мысль. Не будь фашистское вторжение столь жестоким, не имей оно целью физическое уничтожение большей части населения страны и натурализацию оставшихся, не было бы и столь яростного сопротивления. Ведь не секрет, что на Западной Украине жители встречали немцев цветами, не секрет, что партизанское движение приобрело свой размах далеко не сразу, не секрет, что солдатскую лямку в Вермахте тянули сотни тысяч бывших советских граждан[372]. Конечно, большинство из них таким способом выбирались из концентрационных лагерей, спасая свою жизнь. Я не оправдываю этих людей, пытаюсь лишь поставить на их место себя.

«Тому, кто не голодал, как наши военнопленные, не обгладывал летучих мышей, залетавших в лагерь, не вываривал старые подметки, тому вряд ли понять, какую необоримую вещественную силу, приобретает всякий зов, всякий аргумент, если позади него, за воротами лагеря, дымится походная кухня и каждого согласившегося тут же кормят кашею от пуза — хотя бы один раз! хотя бы в жизни еще один только раз!»[373]

Впрочем, были и национальные добровольческие антисоветские формирования, находились люди, пользующиеся случаем отомстить, находились и бессребреники, отдававшие жизнь ради порочно-святой, в данных обстоятельствах, идеи борьбы со сталинским режимом. Так уж распорядилась история, так уж предопределено им было — сражаться не с диктатором, но с собственным народом, диктатором предводительствуемым…

Если бы Гитлер боролся не с советским народом, а со сталинской кликой, если бы решился отнестись к зарождающемуся, пронизанному противоречиями русскому антибольшевистскому движению как к равноправному союзнику, он имел бы шанс[374]. Но… тогда Гитлер не был бы Гитлером — зверем в облике человеческом. К тому же уничтожение сталинского режима отнюдь не являлось для него самоцелью. Гитлер собирался уничтожить большую часть населения Советского Союза!

В. Суворов приводит и такое «доказательство». Гитлер не готовился к войне с Советским Союзом. Вернее, не готовился к зимней войне. Вот что он пишет:

«Голиков[375] докладывал Сталину, что Гитлер не готовится к войне против Советского Союза. Оказывается, Голиков докладывал Сталину правду. Гитлер действительно к войне против Советского Союза не готовился.

Голиков знал, что Сталин документам не верит… поэтому, считал Голиков, надо найти какие-то ключевые индикаторы, которые безошибочно покажут момент начала приготовлений Гитлера к войне против Советского Союза. Голиков такие индикаторы нашел. Всем резидентам ГРУ в Европе было приказано следить за баранами, внедрить свою агентуру во все ключевые организации, прямо или косвенно связанные с «бараньей проблемой»… Голиков дважды в день получал сведения о ценах на баранье мясо в Европе.

…Советская разведка начала настоящую охоту за грязными тряпками и промасленной бумагой, которую солдаты оставляют в местах чистки оружия….

Кроме того, через границу легально и нелегально в гораздо больших количествах, чем обычно, переправлялись керосиновые лампы, керогазы, примусы…

Все это анализировалось сотнями советских экспертов… а Голиков докладывал Сталину, что Гитлер подготовку к вторжению в СССР еще не начинал, а на всякие концентрации войск и на документы германского Генерального штаба внимания обращать не следует.

…Важнейшим элементов готовности Германии к войне против Советского Союза являются бараньи тулупы… Он тщательно следил за европейскими баранами. Он знал совершенно точно, что, как только Гитлер действительно решит напасть на СССР, он должен отдать приказ на подготовку операции. Немедленно Генеральный штаб даст приказ промышленности начать производство миллионов тулупов… Несмотря на войну, цены на баранье мясо должны дрогнуть и пойти вниз из-за одновременного уничтожения миллионов животных…

Голиков считал, что для войны в СССР германская армия должна использовать новый сорт смазочного масла для своего оружия. Обычное германское масло застывало на морозе… Советская экспертиза грязных тряпок показывала, что Вермахт пользуется своим обычным маслом… Советские эксперты следили и за германским моторным топливом. Обычное германское топливо на морозе разлагалось на несгораемые фракции[376]. Голиков знал, что если Гитлер решится, несмотря ни на что, на самоубийственный шаг воевать на два фронта[377], то он… должен отдать приказ сменить марку производимого жидкого топлива… Именно образцы германского жидкого топлива советская разведка переправляла через границу в зажигалках, фонарях и других подобных предметах»[378].

Прошу у читателей прощения. Столь пространный отрывок привожу, чтобы подчеркнуть всю абсурдность посылов. Вдумайтесь, концентрацию в приграничной полосе без малого двух сотен вражеских дивизий ГРУ игнорировало. Да и неудивительно, сотни разведчиков и аналитиков торговали бараниной и переправляли по цепи зажигалки и примусы в промасленной бумаге. Потому, получается, и советские зенитчики не приветствовали немецкие самолеты-разведчики салютом по плоскостям. Цены-то на баранье мясо все не падали, летайте, ребята, высматривайте все хоть до Урала. Это же не в военных целях, это же нам не угрожает.

Понятно, что в сравнении со мной В. Суворов имеет решающее преимущество — будучи еще советским разведчиком, В. Резун имел доступ к архивам ГРУ. Но тем не менее… где же доказательства всего вышеизложенного? А доказательство одно — Сталин Голикова не наказал. Ну, прошляпил тот 22 июня, с кем не бывает? Зато рассуждал логически, зажигалки через границу переправлял. Что пять с половиной миллионов человек ждали лишь сигнала, что снаряды уже складировались у наведенных на цели орудий, что самолеты и танки уже заправились — все это якобы Голиков знал, но во внимание не принимал[379]. Ведь поголовного уничтожения европейских баранов не наблюдалось. «Это все доказательства?» — поинтересуется читатель. Все…

Ну ладно, поверим В. Суворову на слово и примем за аксиому тот факт, что Гитлер миллионы тулупов для нужд армии не закупал, о морозостойком смазочном масле и моторном топливе не позаботился и вообще к зимней войне не подготовился. Разве из этого следует, что Советский Союз в разгар лета был от нападения застрахован? Не зациклился ли Голиков на тряпках и примусах, не перемудрил ли он? Как это не пришла начальнику ГРУ в голову простая мысль? С Польшей, имея в тылу объявивших ему войну англо-французов, Гитлер покончил за три недели. Для полного разгрома Франции вместе с Голландией, Бельгией и британским экспедиционным корпусом хватило шести недель. От начала Великой Отечественной войны до наступления морозов оставалось от 18 до 20 недель. При этом Вермахт уже сосредоточился в компактных группировках у границы, а Сталин все еще сомневался, можно ли обозначить выдвижение на запад армий Второго эшелона. При этом за два года войны не было еще случая, чтобы немецкие танки не смогли прорвать оборону противника на направлении главного удара, а у нас все продолжались споры о целесообразности применения мехкорпусов, и заместитель наркома по вооружению маршал Г. И. Кулик ратовал за артиллерию на конной тяге…[380]

То, что Гитлер не позаботился о зимнем обмундировании, свидетельствует скорее, что подавить сопротивление Красной Армии он рассчитывал в сжатые сроки. Вот слова маршала Жукова, отнесенные, правда, к периоду, когда приграничное сражение было уже нами проиграно:

«Гитлер и его окружение считали, что Советский Союз «практически проиграл войну». Когда генерал Паулюс доложил Гитлеру о возможных трудностях снабжения немецких войск в России в зимних условиях, Гитлер вспылил: «Я не хочу слышать этих разговоров… никакой зимней войны не будет… Армия должна нанести русским лишь пару мощных ударов… и затем, вы увидите, что русский колосс стоит на глиняных ногах»[381].

Могло случиться, чтобы тяжелые предчувствия не посетили помешавшегося на подозрительности Сталина? Мог ли он с ходу отбросить мысль о том, что Гитлер решил уничтожить СССР не то чтобы до зимы — до осени?[382] На мой взгляд, нет.

Бывают моменты, когда человек точно знает — с ним случится самое худшее. Вот он оценивает, что может его ожидать. И все вроде бы хорошо. Вдруг — легкое, едва осознанное беспокойство. Человек даже не представляет пока — от чего. Но напрягается и вспоминает. При определенном стечении обстоятельств все может быть совеем не хорошо — очень и очень плохо. Однако вероятность этого столь мала, к тому же он застраховался от всяких, кажется, случайностей… А беспокойство тем временем перерастает в тревогу, и вот уже человек приходит к убеждению: так оно и случится. И то страшное, трагическое, еще недавно казавшееся нереальным, будто предупреждает о своем неизбежном скором пришествии.