Спят усталые игрушки - Дарья Донцова

Женщина, принесшая страшную весть, молча откинула угол одеяльца и показала личико безмятежно спящего ребенка.

– Знакомьтесь, Верочка, Светина дочь, ваша правнучка.

У старухи подкосились ноги. Гостья, назвавшись Людмилой, ужом скользнула в большую комнату.

– Да как это случилось? – бестолково повторяла Марья Сергеевна. – Вышло-то как?

Людмила рассказала невероятную историю. Они со Светой учились вместе на одном курсе, но не дружили, здоровались, сталкиваясь в общежитии на кухне, иногда перехватывали друг у друга рублишки до стипендии, но близких отношений не заводили. Судьба столкнула их позже, в необычном месте, в молельной избе секты «Путь к Иисусу». Светочка связалась с сектантами еще будучи студенткой. Как будто бывший муж привел ее к «путникам», Мила точно не знала.

Во главе секты стоял молодой человек по имени Николай, называвший себя ни больше ни меньше как потомком Иисуса Христа. Николай без конца цитировал Библию, никогда практически не улыбался и выглядел настоящим аскетом – худой, болезненно-бледный, с фанатично горящими глазами.

Порядки в секте были крутые. Вступая в нее, человек отрекался полностью от своего прошлого и даже менял имя. Личного имущества не существовало. Попадая в ряды «путников», новичок обязывался отдать все, чем владел, в распоряжение «святого отца». Жили сектанты все вместе в деревне под Москвой. Соблюдали строгий пост – молочные продукты, мясо, яйца, рыба находились под запретом, впрочем, чай и кофе тоже. Летом питались с огорода, собирали ягоды, грибы. Зимой почти голодали, но Николай не терпел роптавших, и они сурово наказывались. Для мужчин отводился один дом, для женщин – другой, малочисленные дети находились под присмотром трех старух. Половые контакты не запрещались, но и не поощрялись, поэтому в среде сектантов редко появлялись младенцы. Привлечение же новых членов считалось богоугодным делом, и человек, сумевший привести «путника» из города, удостаивался скупой похвалы.

В секте существовало четкое разделение на монахов и работяг. Монахи безвылазно сидели в деревне, возделывая огород, и распевали «божьи напевы». Работяги внешне ничем не отличались от обычных людей. Служили в разных местах – врачами, учителями, военными. Только все заработанные деньги обязаны были отдавать Николаю. Именно на эти средства построились новая церковь и огромный дом «святого отца». Раз в неделю, по субботам, сектанты собирались все вместе для молитвы и исповеди. После Николай наказывал провинившихся. Чаще всего беднягу били плетью. В секте существовал специальный палач, мрачно ухмыляющийся красномордый дядька. Чем громче кричал несчастный, тем веселей улыбался заплечных дел мастер. Женщин бросали на несколько дней в подвал без еды и воды, детей ставили на ночь коленями на горох.

И Света, и Люда были из работяг. Встречались лишь на молениях, членам секты не разрешалось дружить. Вот почему Мила удивилась до глубины души, услыхав однажды в телефонной трубке тихий голос Балабановой. Светочка просила о встрече.

– Я беременна, – сообщила она с порога.

Людмила так и села. Забеременевшая женщина должна немедленно поставить об этом в известность Николая. А уж тот либо разрешал сектантке родить, либо отправлял к бабке Ольге, умевшей изводить плод. К врачам не обращались, несмотря на то, что часть «путников» работала в больницах.

– Какой срок? – поинтересовалась Мила.

– Четыре месяца.

Люда так и подскочила на стуле.

– Как же ты исповедь прошла?

Раз в месяц «путники» обязательно сообщали о своих грехах.

Избежать процедуры не удавалось никому, и происходила она всегда по одному сценарию. Сначала раздавали какой-то коричневый напиток, именуемый «благодатная роса». Вкусив зелье, исповедующиеся впадали в странное состояние между сном и явью, и язык сам рассказывал все тайны.

Светочка усмехнулась.

– Да просто не выпила.

– Грех большой отца обманывать, – испугалась Мила.

– А он мне не отец, – заявила Света, – хочу из секты уходить.

– И не думай даже, – замахала руками Мила, – знаешь ведь, что к чему.

Иногда кое-кто пытался выбраться из цепкой паутины «путников». Николай такого человека не задерживал, отпускал, приговаривая: «Твой путь, тебе и идти». Только следом за отступником на некоторое время пропадал из деревни и палач.

– Я и спрашивать не стану, – отрезала Света.

Мила только качала головой, у секты длинные руки и чуткие уши, кто-нибудь случайно встретит и разболтает.

– А отец ребенка, – осторожно поинтересовалась Люда, – кто? Из городских?

Николай строго-настрого запрещал вступать в связь с людьми со стороны.

– Нет, – мрачно ответила Света, – из наших.

– Кто? – допытывалась Мила.

– Держись за стул, – усмехнулась подруга. – Николай.

– Не может быть! – ахнула Людмила. – Святой отец-девственник, сколько раз говорил, что бережет энергию для встречи с господом!

– Ага, ага, – закивала головой Светочка, – тоже такой дурой была, вроде тебя. Только скажи, ты хоть раз у него убиралась?

Мила покачала головой. Николай жил один в просторном доме возле церкви. Там же находился и огромный молельный зал. Из общины выбиралась женщина, как правило, молодая и симпатичная, в обязанность которой входило перед началом еженедельной службы готовить комнату: расставлять свечи, расстилать коврики, на которые становились коленями сектанты, она же помогала Николаю во время моления. Последний год эту обязанность выполняла Света.

– После службы, – рассказывала девушка, – Николай уводил меня к себе. Знаешь, как у него в комнатах красиво – чудесная мебель, телевизор, сотовый телефон, холодильник всегда забит: вино, фрукты, колбасы.

– Врешь! – не поверила Людмила.

Сектанты жили в окружении только необходимых вещей, а телевизор был строго-настрого запрещен.

– Сама поразилась, – грустно ответила Света.

Николай же объяснил девушке, что достиг высокого уровня просветления, и ему больше не требуются никакие ограничения.

– Вас ведь почему от соблазнов берегу, – втолковывал «святой отец», – вера еще не крепкая, суетные слишком, соблазнитесь, вот сатана и накинется, мне же ничего не страшно, я выше этого.

Но у Светы словно спала пелена с глаз. Вот куда уходят деньги работяг и пожертвования новых членов – на роскошную жизнь, вкусную еду и развлечения. Николай часто наезжал в Москву, объясняя свои отлучки «божьим приказом». Рядовые сектанты, естественно, не вникали в это. Только Света знала теперь, что почти в центре Москвы у Николая есть богато обставленная квартира. Здесь он в тиши и спокойствии время от времени отдыхает от «богоугодных» дел.

– Зачем же он тебе все рассказал! – не очень-то поверила Людмила.

Света пожала плечами:

– Предложил мне стать богородицей.

– Кем?

– Ну родить ребенка ему, обязательно сына, которому он потом передаст «дело».

– Почему именно тебе?

Подруга усмехнулась:

– Думаю, другие тоже были, он проговорился, будто Лена Емельянова дочку ему родила, а девочка совсем ни к чему.

– Лена? – изумилась Мила. – Так она же пропала!

Двадцатипятилетняя Емельянова внезапно скрылась в неизвестном направлении, попросту убежала из секты, и ее имя находилось под запретом.

– Думаю, Колька отлично знает, где ее косточки, – сказала Света, – дуры мы дуры, столько лет на него работали. Он ведь гипноз применяет и наркотой нас травит. Я-то сначала от радости чуть ума не лишилась!

Света помолчала минуту, а потом продолжила.

Идея стать богородицей поначалу окрылила девушку. В ее голове царила дикая мешанина из каких-то обрывков теологических знаний. В те дни она ничуть не сомневалась в святости Николая и гордилась своей избранностью. Рассказывать кому-либо о «благородном» деле «святой отец» запретил.

Потом с глаз постепенно стала спадать пелена. Сначала Николай строго-настрого приказал ей не причащаться. Перед утренней и вечерней молитвой он разливал по кружкам «кровь господню» и угощал паству.

– Не пей и лучше не приезжай на еженедельные моления, – сказал Николай, – организм твой должен окрепнуть до беременности.

Потом «мессия» велел хорошо питаться.

– Тебе предстоит особый путь, – вещал мужчина, – господь сказал мне, как следует поступать.

Привыкшая беспрекословно слушаться, Света покорно начала есть мясо, яйца, творог…

Через какое-то время она забеременела, и Николай велел «богородице» поселиться на его московской квартире. Он больше не молился с ней вместе, включая маленький ночничок с моргающей лампочкой.

Светочкин молодой организм быстро пришел в себя. Лишенный ежемесячных наркотических «причащений» и частого гипнотического воздействия ум заработал трезво. Света поняла, во что влипла, и ужаснулась. Был только один путь – бежать прочь.

– Он меня потом убьет, – спокойно объяснила Света, – просто придушит, как Лену или Наташу Леонову.