Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было бы несправедливо обойти молчанием табак, принесший миру дурную привычку курения. Жизнь табака интересна и поучительна, хотя до конца еще не изучена.
В мире 60 диких видов табака. Половина в Южной Америке, третья часть в Австралии. Несколько видов в Северной Америке. Многие из них кустарники и даже деревца метров до семи высотой. Листья толстые, крупные, как у медуницы. Цветки — длинные трубочки с зубчиками на конце. У других на конце широкий отгиб, как у садового табака.
Запах у некоторых противный, тошнотворный, у других, наоборот, неизъяснимо приятный (по нашим, человеческим, нормам!). Садовый табак — из последних, днем не пахнет. Аромат появляется вечером и нарастает к сумеркам. Он привлекает сумеречных бабочек — бражников. Только они способны обработать очень неудобный для посещения трубчатый цветок. Бражник не садится на табачный цветок, а как бы висит в воздухе, словно колибри, добираясь до тычинок. Тычинки у табака разные. Есть длинные, а есть короткие. До них способен дотянуться только бражник.
Почти у всех табаков листья и стебли покрыты железистыми волосками, клейкими на ощупь. Какую цель преследовала природа, создавая такие волоски? В 1978 году сотрудники Ротамстедской опытной сельскохозяйственной станции Великобритании Р. Гибсон и Р. Тернер сообщили об очень ценном свойстве волосков диких картофелей — близких родственников табака. Волоски имеют разную конструкцию, но общую особенность— выделяют на конце капельку клея. Масса мелкой нечисти липнет на клейкие волоски. Всевозможные тли и клещи и даже молодые личинки колорадского жука, только что вылупившиеся из яиц. Барьер надежный.
По аналогии можно предположить, что так происходит и у табака. Если нет, зачем тогда липкие волоски?
Оружием против натиска животных служит никотин. Дикое зверье имеет на этот счет тысячелетний опыт. Домашние наши спутники — нет. Бывает, ускользнет табак с плантаций. Рассеется самосевом по соседним полям. Попадет в силос. Ничего не подозревающие коровы получают отравленную еду. Иной раз развесят листья табака для просушки в конюшне. Подсыхающий лист страшнее, чем свежий. Лошади надышатся никотиновых испарений и выходят из строя.
Табачные испарения вредны не только для лошадей. И для собак (одна капля никотина убивает собаку!). И для вредителей овощей и плодов. Какой только химии не припасено для защиты капусты и турнепса! А ведь самое надежное и безопасное средство — табачный настой. Опрыснуть — и все. Только руки мочить нельзя, никотин всасывается через кожу.
Пир в зарослях стробилянтов
По вершинам гор Цейлона, там, где еще сохранился субтропический лес, под кронами крупных деревьев разросся непролазный подлесок из стробилянтов. Чаща так густа, что только слонам под силу проложить тропу. Они обычно проедают тропу.
Одни виды стробилянтов вырастают метров до шести-семи, стволы толщиной в жердь. Другие — совсем маленькие. У тех и у других стволы похожи на коленчатый тростник. Вокруг сочленений висят длинные, узкие кисти соцветий, то огненно-красных или золотистых, как факелы, то пестрых и голубых, в зависимости от вида. Стволы красноватые и, даже если нет цветков, в лучах заката пламенеют, как раскаленные железные прутья.
Во время цветения налетают пчелы. Лес гудит от их жужжания. А когда созревают плоды, появляются стаи голубей, огромные полчища белок, крыс. Сыплются наземь листья, ломаются и падают ветви. Не выдержав массированного натиска потребителей, лес редеет.
По нему будто пожар прошел. Или наступила зима. Уже нет дремучей чащи. Словно провели специальную рубку. Остались брошенные сучья и помятая листва под ногами.
Проходит время, и подлесок начинает отрастать. Лани и олени объедают молодую поросль, однако им уже не справиться с буйной зеленью. Стробилянты снова образуют густую чащу. Год сменяет год. Не видно пчел и заготовителей орехов. Почему — догадаться нетрудно. Стробилянты не цветут. Они еще не успели оправиться от погрома.
Только когда пройдет лет семь или восемь, расцветут золотистые и голубые кисти соцветий. Тогда прилетят откуда-то пчелы, и, как и семь лет назад, повиснет над зарослями их неумолчный гул. А затем созреют плоды. И начнется опять лесной пир.
Нецветущие стробилянты скромны и строги. Их дикие родичи только раз в семь или десять лет зацветают буйно, неистово, чем привлекают внимание четвероногих и пернатых.
Обо всем этом поведал нам старый русский агроном И. Клинген. В конце прошлого века он путешествовал по чайным округам Южной Азии. Клинген не рассказал, от чего зависит периодичность цветения стробилянтов. Он лишь предположил, что семилетняя передышка жизненно необходима растениям, которые должны набраться сил для нового плодоношения. Если бы пчелы прилетали каждый год и плоды созревали такими же массами, животные очень скоро уничтожили бы такое интересное растительное сообщество.
Со времен Клингена прошло почти столетие, но пока никто не удосужился выяснить, почему биологический механизм растений из семейства акантовых так настроен, что они цветут раз в семь-восемь лет? Никто даже не пытался просчитать эти годы, хотя местным племенам периодичность хорошо известна.
На горе Элгон и других горах Кении скопился такой же густой подлесок из акантовых, как на Цейлоне. Только другие роды и виды. Больше всего там мимулопсиса Солмса. Кенийцы зовут его сонгойей.
Сонгойя ростом с человека. Иногда чуть ниже. Супротивные, расположенные друг против друга, как у стробилянтов, листья на очень длинных черешках. Белые душистые цветки с шоколадного цвета горлышком. Соцветие обрамлено красными тусклыми волосками.
Что ни год, то выше растет мимулопсис. Его соседи по лесу цветут ежегодно. Мимулопсис выжидает свой урочный час. И вот свершилось: лес ломится от цветков, двугубых, крупных, душистых, полных нектара. Пчелы слетаются неведомо откуда, как и у стробилянта. Меда собирают уйму. Жители этот мед считают особенно целебным. Да и вообще, цветение — доброе знамение. Быть урожаю!
Старые люди в племени знают, что следующий раз сонгойя зацветет только через девять-десять лет. Тот, кто не рассчитывает дожить до следующего праздника, надевает лучшие одежды и пускается в пляс. По мере своих старческих возможностей. Пляшут долго. До изнеможения. Иные не выдерживают. Падают бездыханными. Это тоже хорошая примета. Умереть в танце во время цветения сонгойи — удача для клана, почет для племени.
Наконец цветение гаснет. Мертвые стебли ложатся на землю сплошным валом, подминая все другие растения, погребая их под собою. А
