Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоит ли говорить, что духовная убогость не является объективной реальностью? Скорее Бог старался помочь мне увидеть, как низко может пасть человек без Него.
Однажды вечером, выйдя из квартиры, я встретил проживающего по соседству студента, который в полубессознательном состоянии едва брел, с трудом выдерживая направление. Сначала я решил, что он пьян, но потом заметил запекшуюся на его лбу кровь. Очевидно, произошло что-то серьезное. Я провел его в дом. С продолжительными паузами от перенесенного потрясения он рассказал мне следующую историю:
— Я спокойно сидел в парке на скамейке, наслаждаясь свежим вечерним воздухом. Я помню, что слышал приближающиеся ко мне сзади шаги. После этого я помню лишь то, что лежал на траве и ко мне медленно возвращалось сознание. Мое пальто и брюки исчезли. Пропал также мой бумажник.
Прошло несколько минут. Я еще полностью не пришел в сознание и не знал, что предпринять. Потом я заметил полицейскую машину, припаркованную на дальнем краю парка. С надеждой, пошатываясь, я подошел к машине и рассказал о своем затруднительном положении. Естественно, я полагал, что мне окажут помощь. И что же, можешь представить, как они поступили? Они арестовали меня за то, что я был неприлично одет! В полицейском отделении меня поместили в тюремную камеру, не дав возможности даже заявить протест.
Некоторое время я просил их разрешить мне позвонить по телефону. Наконец они снизошли до такой уступки. «Только один звонок», — сказал сержант. Я позвонил друзьям, и они принесли мне другую одежду.
— И вот теперь друзья — можешь вообразить — в тюрьме, а я на свободе! — Он, все еще не веря, качал головой. — Я все еще не могу понять, как это случилось.
Позже я узнал, что произошло: эти друзья, разъяренные равнодушием полицейского, закричали: «Вам, кажется, наплевать на то, что совершено преступление!»
— Вы арестованы! — заорал сержант полиции.
Наши друзья оказали сопротивление этому произволу, были избиты полицейскими участка и брошены в тюрьму. Тем временем мой раненый друг был освобожден, видимо потому, что был теперь прилично одет; ему было сказано, чтобы он шел домой и забыл обо всем. Спустя каких-нибудь пятнадцать минут я встретил его, пошатывающегося, ошеломленного и смущенного.
Я немедленно возвратился с ним в полицейский участок. Когда мы вошли, из задней комнаты раздавались дикие крики. Через несколько мгновений показались двое полицейских, волокущих за ноги чернокожую женщину. Потом они с шумом бросили ее перед столом сержанта и ее вопли затихли. Один из полицейских, очевидно посчитав ее молчание неуважительным, достал резиновый шланг и начал бить ее по подошвам голых ног, пока она не очнулась и не возобновила вопли. Довольные своим успехом, они снова поволокли ее и швырнули, все еще кричащую, в камеру. Пока мы находились в участке, до нас еще доносился ее плач.
В продолжение этого мрачного эпизода остальные полицейские, их было около пятнадцати, наблюдали эту картину и хохотали. «Сколько лет мне не доводилось так от души веселиться!» — злорадствовал один из них, потирая руки.
Очевидно, спорить с такими скотами было бесполезно, поэтому я постарался получить у них нужную информацию. Наконец сержант назвал мне имя судьи, от которого зависело решение, сказав при этом: «Прежде, чем я выпущу тех хулиганов». Было уже поздно, но до конца ночи мне удалось поднять судью с постели и освободить наших друзей из тюрьмы.
Из этого случая бессовестного издевательства над правосудием я по крайней мере извлек полезный урок. Во-первых, конечно, я испытал обычное человеческое негодование по поводу такой жестокости. Однако при последующем размышлении я убедился в том, что несправедливость в той или иной мере неизбежна в этом мире. Разве все мы в какой-то степени не блуждаем в невежестве? Разве сам я, будучи слепым, имею право винить других лишь потому, что их слепота отличается от моей собственной? Первой моей мыслью было: «Нам нужна революция!» Однако потом я понял, что нам нужен был новый тип революции: религиозная, а не социальная.
Религия. Опять это слово! На этот раз меня привела к ней человеческая несправедливость, а не собственное стремление к чему-то более высокому. Теперь я стал размышлять: является ли во Вселенной зло сознательной силой? Как иначе можно объяснить его преобладание на земле? Как объяснить жестокость человека к человеку? Зверства нацистов? Террор, от которого страдают миллионы при коммунизме? Как объяснить ужасные повороты судьбы, которые, несмотря на благие намерения принимающих коммунизм с распростертыми объятиями, приводят к унижению человеческого достоинства, рабству и смерти? Что, кроме массового возвращения к Богу — духовной революции, — может исправить невообразимые заблуждения в этом мире?
В то время я много размышлял о коммунизме как о силе зла. Мои родители вернулись из Румынии с рассказами о зверствах русских. Наши румынские друзья страдали при новом режиме; некоторые были депортированы в лагеря принудительного труда в Россию. Разумеется, думал я, обычно приводимый аргумент против коммунизма — его неэффективность — не касается главного. Его основной недостаток заключается не в том, что мощный бюрократический слой приводит к производству меньшего количества материальных благ, и даже не в том, что он лишает людей политических прав, а в том, что сам материализм [Под материализмом, в данном контексте, понимается философская теория, согласно которой все явления, включая область ментального, должны относиться к материальной сфере.] принимается за настоящую религию. Отрицая существование Бога, он ставит на Его место материю и требует от своих последователей самопожертвования и самоотречения, как этого повсюду требует религия. Для верных коммунистов недостаток материальных благ означает не неэффективность системы, а степень их готовности жертвовать ради «дела». Не веря ни во что выше материи, они считают духовные ценности — правдивость, сострадание,
