Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность - Берта Порозовская

Генрих II, король Французский. С гравюры Николая Беатризе, 1556 г.

Кальвин особенно заботился о единстве церкви. Своими многочисленными сочинениями полемического характера он старался уничтожить раскол, возникавший в среде протестантских теологов; в 1556 году он даже сам предпринял путешествие во Франкфурт, чтобы устранить несогласия, возникшие в его церкви; ему удалось также добиться соглашения между всеми швейцарскими церквами, из которых некоторые еще придерживались учения Цвингли. Заботясь о распространении своего учения в народе, Кальвин в то же время не теряет надежды произвести религиозную революцию сверху. С особенною любовью он поддерживает сношения с высшими классами, обращается к государям и правителям, стараясь склонить их на свою сторону. Не было почти ни одного коронованного лица или выдающегося деятеля, с которым он не находился бы в переписке. Часто для завязывания сношений он пользуется посвящениями своих сочинений. Так, например, он посвящает королю датскому Христиану свой комментарий к апостолам, Густаву Вазе Шведскому – свой комментарий к двенадцати малым пророкам. В Польше, где учение Кальвина с самого начала имело больше успеха, чем проникнутое национальным духом лютеранство, он поддерживал деятельную переписку с многими вельможами, приверженными к реформации, в том числе с князем Радзивиллом и Тарновским, краковским воеводой. Он обратился также с воззванием к королю Сигизмунду II Августу, убеждая его стать во главе реформации, и, ободренный ответом короля, не переставал действовать на него в том же духе. Известный польский реформатор Ян Ласский также был приверженцем его учения. В Англии Кальвин вдохновлял герцога Сомерсета, регента и воспитателя Эдуарда VI, писал отеческие наставления юному королю, переписывался со знаменитым архиепископом Кранмером. Все они были горячо преданы его идеям, и церковная организация и дисциплина Кальвина стали быстро вытеснять полупротестантскую реформацию Генриха VIII. Но Эдуард VI умер на шестнадцатом году, а его преемница Мария своими преследованиями протестантов вполне оправдала свой эпитет “кровавой”. С тех пор между Англией и Женевой завязываются еще более оживленные сношения. Английские изгнанники во множестве находят убежище в Женеве и по воцарении Елизаветы снова устремляются туда проповедовать Евангелие. Знаменитый шотландский реформатор Джон Нокс, принужденный покинуть родину, живет некоторое время в Женеве, под влиянием Кальвина возвращается туда еще более пламенным проповедником его учения и скоро увлекает за собою всю Шотландию. Ученики Кальвина успешно подвизаются также в Нидерландах.

Но главные и непосредственные заботы реформатора были устремлены на Францию. В числе его приверженцев и корреспондентов были такие лица, как король и королева Наваррские, принц Конде, адмирал Колиньи и другие. Мы уже видели, какое влияние он имел на герцогиню Феррарскую, с которой не переставал переписываться до конца своей жизни и которая, поселившись после смерти мужа во Франции, оставалась верна его учению, несмотря на все преследования своих родственников. Благодаря этой поддержке высших классов успехи реформации, несмотря на массовые истребления еретиков, нисколько не ослабевали. В 1559 году в Париже тайно собрались представители одиннадцати протестантских церквей Франции, образуя первый национальный синод, на котором был принят выработанный Кальвином проект синодального устройства церкви. Благодаря полученной организации число протестантских общин разрасталось с поразительной быстротой, и в 1561 году Колиньи насчитывал их уже более двух тысяч. Можно было ожидать, что скоро вся Франция примкнет к новому учению.

Умирая, реформатор имел поэтому полное право оглянуться с чувством удовлетворения на свое дело, говоря: “Бог дал свое благословение моей работе”.

Кальвин умирал уже давно. Беспримерная напряженная деятельность подточила его и без того слабое здоровье. В 40 лет реформатор казался уже дряхлым сгорбленным стариком; только глаза его сохраняли свой обычный юношеский блеск, а неутомимость в работе как будто еще усиливалась. В 1559 году, страдая жестокой лихорадкой, он сам наблюдал за возведением укреплений в защиту от грозившего нападения савойского герцога. С тех пор его физическое состояние сильно ухудшилось. К сильнейшей мигрени, которою он страдал еще с детства, присоединилось кровохарканье, одышка, подагра и всевозможные другие болезни, часто приковывавшие его надолго к постели. А в это время он руководил судьбами Европы и, преодолевая силою воли свои страдания, диктовал секретарю целый ряд произведений, не уступающих по ясности и энергии мыслей произведениям предыдущей поры. Но с середины 1563 года близость роковой развязки стала очевидной. Несмотря на советы врачей, Кальвин не переставал читать лекции и проповедовать, что было для него безусловно вредно. Наконец 6 февраля 1564 года, во время проповеди, сильный приступ кашля заставил его остановиться – рот его наполнился кровью, и его унесли домой. С тех пор он больше не появлялся на кафедре.

Страдания больного были ужасны. Иногда он по несколько дней подряд не принимал пищи и только с трудом проглатывал немного воды. 10 марта совет приказал во всех церквах молиться “за здоровье господина Кальвина, находящегося в смертельной опасности”. Эта продолжительная агония тянулась почти четыре месяца. Кальвин сносил свои страдания без жалоб и даже в минуты сравнительного облегчения продолжал работать, отвечая на все увещания друзей, моливших его беречь себя для блага церкви: “Разве вы хотите, чтобы Бог, когда пошлет за мной, не застал меня за работой?”

В Пасху (2 апреля) больной велел отнести себя в церковь и принял причастие из рук Беза. В конце того же месяца он выразил желание проститься с членами совета и проповедниками, и те, узнав об этом, в полном составе по очереди явились к нему на квартиру. И тех, и других реформатор увещевал не терять мужества, несмотря ни на какие испытания, строго исполнять свои обязанности и защищать всеми силами чистоту учения. В то же время он просил у всех прощения за свои ошибки, говоря, что болезнь иногда делала его раздражительным, гневным, несправедливым.

Вся Женева с глубоким участием следила за ходом болезни своего пастыря. Семидесятишестилетний Фарель, не послушавшись Кальвина, приехал из Невшателя, чтобы увидеть его в последний раз. Беза также не отходил от его постели и с глубоким чувством описал потом его последние минуты. Смерть медленно парализовала один орган за другим. В последние дни Кальвин лишь с трудом мог бормотать слова молитвы, и только взгляд, по-прежнему живой, блестящий, говорил о том, что сознание до конца не покидало это разрушавшееся тело. Наконец 27 мая 1564 года, в 8 часов вечера, его не стало. “В этот день, – говорит Беза, – вместе с закатившимся солнцем погасло и самое блестящее светило церкви”.