Евразийство между империей и модерном - Сергей Глебов

В Ленинград был отправлен Г.Н. Мукалов, сотрудник Савицкого по пражской группе евразийцев. Как вспоминал Савицкий, Мукалов прервал сношения с евразийцами и остался в Ленинграде, где его и застали события весны 1927 года (раскрытие «Треста»), До поездки в Ленинград Мукалова в Москву в качестве резидента должен был отправиться Л.Е. Копецкий, еще один «молодой» пражский евразиец, но он не смог преодолеть себя и отказался от поездки прямо на границе. Пиком сотрудничества евразийцев с «Трестом» стала поездка Савицкого в Москву по каналам «Треста» для встречи с «московскими евразийцами». По свидетельству Войцеховского, он встретил Савицкого в Варшаве за несколько часов до отъезда на советскую границу33. В Москве Савицкий наблюдал искусно поставленный сотрудниками ОГПУ спектакль, который включал не только встречи с членами «евразийских групп», но даже подпольную церковную службу! Именно в Москве он написал евразийскую программу 1927 года. Даже после раскрытия «Треста» евразийцы верили, что организация была подлинной, несмотря на предательство некоторых ее участников, и еще в 1928 году Сувчинский пытался восстановить контакт с Ланговым-«Денисовым», что вполне вписывалось в его программу по переносу деятельности евразийства в СССР и полному признанию советского режима.

Евразийство как организация

Примерно с 1922 года, когда к евразийцам присоединились A.B. Меллер-Закомельский, П.С. Арапов и другие монархисты, евразийство начинает превращаться в политическую организацию. Начало организационной работе евразийцев положили свидания «трех П» – Арапова, Савицкого и Сувчинского, прошедшие в Берлине поздним летом и осенью 1923 года. На этих совещаниях были выработаны принципы организации евразийства, его тактика. Согласно предложениям Сувчинского, евразийцам следовало, вполне в духе их саморепрезентации как нового поколения, отказаться от обращения «евразийствующих профессоров», всячески подчеркивать различия с другими группами эмиграции. Предполагалось, что движение должно развернуть активную работу по привлечению эмигрантской молодежи. Впоследствии, в 1925 году, контакты с «Трестом» решено было использовать для трансформации самого «Треста» в евразийскую организацию, в частности, через «Денисова»-Лангового. В конце ноября – первой половине декабря 1924 года в Вене прошел съезд ведущих руководителей евразийства (Арапов, Савицкий, Сувчинский, Трубецкой), на котором был создан Совет евразийства, или Совет Пяти, в который вошли Трубецкой (председатель), Сувчинский, Савицкий, Арапов и Малевский-Малевич. Последний был приглашен на съезд и введен в состав Совета исключительно благодаря тому, что именно ему Сполдинг передал средства для движения.

На этом совещании евразийцы утвердили смету на первый год в размере 4500 фунтов (деньги Сполдинга было решено использовать в течение двух лет). Были выделены средства для поддержки ячеек евразийской организации в Париже и Праге, а Малевичу было предписано три раза в год отчитываться перед Советом о состоянии кассы. Совет постановил считать центром евразийства парижскую группу, возглавлявшуюся Сувчинским, а наиболее важными ячейками – Париж, Прагу и Варшаву. Было решено отправить в Россию по каналам «Треста» Т.Н. Мукалова. Наконец, Совет Пяти должен был законсперироваться и пользоваться при переписке псевдонимами и кодовыми названиями34. Примечательно, что кодовые имена, которые придумали для этого евразийцы, совпадали с кодовыми именами, использовавшимися в переписке «Треста» с кутеповской организацией, что говорит о существовании некоей большой сети, в которую евразийцы входили как составная часть. Общий для всей сети код позволял ОГПУ без излишних затрат времени и сил контролировать поток информации.

В 1925–1927 годах параллельно Совету Пяти действовал и Совет Семи: те же пятеро плюс Артамонов и Денисов, представители «Треста». Впоследствии вместо Лангового-«Денисова» в Совет был введен Л.П. Карсавин. По позднейшему свидетельству Савицкого, Совет Семи был создан параллельно Совету евразийства, так как евразийцы не очень доверяли Артамонову и Денисову и не знали, на кого они работают. Однако в 1926 году сам Савицкий жаловался Арапову на Малевича, «навязавшего нам выключение Артамонова и Денисова»35. Вполне возможно, что это было связано с периодом «активизма» Савицкого, когда он пропагандировал усиление подпольной работы в СССР и противостоял влиянию «белогвардейцев» – Малевского-Малевича и Зайцова – на евразийство.

Кроме того, в евразийской организации появились два отдела. Первый отдел, в который входили «идеологи», должен был играть ведущую роль в определении стратегии движения и отвечать за публикации евразийства. Второй отдел, в котором состояли Арапов и Малевский-Малевич, считался «организационным», занимался финансами и политической организацией, контактами с «Трестом» и переправкой евразийской литературы в СССР по его каналам. В этот же отдел Малевский ввел и монархиста – близкого к А.П. Кутепову полковника A.A. Зайцова. Примечательно, что Зайцов не только участвовал в евразийском движении, организовывая для него боевые отряды, но и руководил перепиской с «Трестом» в кутеповской организации. Привлечение в движение новых людей, в основном связанных с Кутеповым монархистов, не только способствовало фашизации движения, но и привело к многочисленным конфликтам и трениям среди евразийцев. Так, в 1926 году Савицкий, Сувчинский и Трубецкой при поддержке Арапова вывели из состава движения Зайцова и существенно ограничили полномочия Малевского, который стал активно вмешиваться в «идеологическую» работу. Однако краткосрочный союз «троики» не выдержал дальнейших испытании, и проявлявшаяся уже с 1924 года вражда между Сувчинским и Савицким привела в конце концов к расколу.

Раскол

Попытки установить связь с Советской Россией не ограничивались аферой «Треста». После его раскрытия Сувчинский и Карсавин пытались наладить контакт с советским представительством во Франции. В 1927 году состоялись встречи и переговоры Сувчинского с Г.Л. Пятаковым, о чем Сувчинский сообщал Трубецкому. Сувчинский вынашивал планы превращения евразийства в орган той или иной оппозиционной группы в СССР (например, правой оппозиции), создания из евразийства «лаборатории мысли» для советских оппозиционеров. Не нужно объяснять, что вряд ли советские бонзы, были они оппозиционерами или верными сталинцами, нуждались в такой лаборатории. Даже когда Сувчинский и Святополк-Мирский установили контакт с Горьким и предложили ему издание просоветского журнала в эмиграции, Сталин, которому Горький сообщил об этом проекте, не отреагировал на предложение.

Стремительное полевение парижской группы евразийцев можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, разоблачение «Треста» показало, что наличие антибольшевистского подполья, способного выйти на связь с эмиграцией, – миф. Это стало, несомненно, психологическим ударом для евразийцев, которые верили в скорую возможность трансформации режима в России. Во-вторых, усиление Советского Союза в международных отношениях, его казавшаяся непреодолимой сила развития убеждали евразийцев в том, что большевики сумели распознать национальные основания страны и отразить их в своей политике. Наконец, с усилением Советского Союза борьба против него казалась все более бессмысленной, его успешная история воспринималась как вполне реальная альтернатива все более глубокому кризису западного мира. Большинство левых евразийцев, по выражению Трубецкого, были «заворожены» марксизмом. Умелая работа советских спецслужб, которые продолжали разными способами манипулировать движением, способствовала тому, что евразийцы стремительно двигались к расколу.

Публикуемые письма Трубецкого Сувчинскому позволяют в достаточной степени проследить динамику развития отношений между тремя лидерами движения. Зародившаяся с осени 1924 года неприязнь Сувчинского к Савицкому не исчезла, добавив личное измерение к идеологическим расхождениям, а все попытки Трубецкого примирить их ни к чему не привели. Возможно, евразийство просуществовало бы еще какое-то время, если бы не газета «Евразия», которую Сувчинский быстро превратил в орган советской пропаганды.

Осенью 1928 года Савицкий, подозревая, что Сувчинский может увести газету влево, направил в Париж группу своих сотрудников-«пражан», в которую входили П.И. Дунаев, К.А. Чхеидзе и А.Г. Романицкий. Задачей этого «десанта» было участие в подготовке издания газеты (Чхеидзе был ее официальным редактором, совместно с «парижанами» С.Я. Эфроном и К.Б. Родзевичем). Помимо этого, они должны были сообщать Савицкому о состоянии дел в парижской организации, что они и делали, еженедельно отправляя Савицкому подробные отчеты. В этих отчетах пражские евразийцы жаловались на то, что в разговорах о газете с представителями парижской группы они не узнают евразийских идей, что парижская группа стала «марксоидной». В ответ Сувчинский жаловался на Дунаева, которого «парижане» обвинили в алкоголизме, на Чхеидзе, которого в письме Трубецкому Сувчинский охарактеризовал как «серость», и на Романицкого, которого он считал «белогвардейцем». В результате обмена резкостями между Савицким и Сувчинским их совместная деятельность стала невозможной. Несмотря на многочисленные просьбы Трубецкого отложить издание газеты до съезда руководителей евразийства, первый номер все же был выпущен в ноябре 1928 года. Трубецкой разослал руководителям евразийства свои предложения по организованному разделению движения, со сменой названия. Тем не менее съезд не состоялся, а Сувчинский продолжал издавать газету, считая свою позицию единственно верной. Его горячо поддерживали Карсавин и Святополк-Мирский, а также – отчасти – Арапов.