Говорим правильно по смыслу или по форме? - Игорь Милославский

Трудно ответить на вопрос, какие перемены в нашей жизни отражает появление координатора и модератора на месте, которое прежде занимали руководитель, лидер, председатель. Едва ли здесь можно говорить об очередном случае противопоставления «истинного» и «имитирующего». Может быть, в основе – отсутствие общепризнанных лидеров? Или стремление потенциальных лидеров до времени «не высовываться»? Или то и другое?

Говорят, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. И в некоторых случаях это действительно так. Например, вместо Петров исполняет сонату Шопена можно сказать Исполняется соната Шопена. И тогда Петров уже остается ни при чем, хотя никакие правила русского языка при этом не нарушены.

Содержание предложения часто сравнивают с драмой, где есть действие (сказуемое) и действующие лица: главное (подлежащее) и второстепенные (различные дополнения). В качестве условий, в которых главный и второстепенные участники себя проявляют, выступают различного рода обстоятельства (времени, места, образа действия, причины и т. д.) Оказывается, однако, что в русском языке существует несколько способов, с помощью которых можно вообще не сообщать о производителе действия. И часто за этим стоит осознанное желание автора не называть того, кто производит действие. Желание представить дело таким образом, будто действие происходит само собой либо же его производитель просто не требует упоминания.

Один из таких способов – неопределенно-личные предложения: говорят, что…, его преемником называют N, мне предложили выступить… и т. п. Другой способ – это когда орудие действия становится подлежащим, хотя обычно подлежащее называет не орудие, а производителя действия: Первая пуля ранила меня. Очевидно, что пуля не совершает соответствующее действие сама, а тот, кто его произвел, остается неназванным. Третий способ – употребление некоторых глаголов с – ся (-сь): чашка разбилась, замок сломался, ботинки разорвались и т. п. Этот случай, впрочем, может обозначать и такую ситуацию, когда действие не имеет ясного производителя и на самом деле совершилось само собой. Однако автор может и сознательно скрывать того, кто разбил чашку, разорвал одежду, испортил какой-то прибор. Есть еще один способ скрыть главного участника. Это предложения со словами типа весело, интересно, страшно и т. п, обозначающими состояние и по форме совпадающими с наречиями. Они могут употребляться и без форм имен в дательном падеже, которые указывают на то, кто же именно пребывает в соответствующем состоянии. Например, увидев в тексте оборот интересно, что…, я всегда задумываюсь над тем, кому именно это интересно.

Однако наиболее универсальным способом сокрытия производителя действия является преобразование действительных конструкций в страдательные. Эти конструкции представлены во множестве языков мира. Они позволяют «отодвигать» упоминание о производителе с центральной позиции (именительный падеж, обычно первое место в предложении) на менее заметную (косвенный падеж, чаще творительный, конец предложения): Директор подписывает приказ – Приказ подписывается директором. В страдательных конструкциях можно и вообще обойтись без того, кто произвел действие: Приказ подписывается, Вопрос решается, Письмо получено, Ответ готовится, Информация обрабатывается и т. д.

Надо заметить, что выше речь шла лишь о тех способах не упоминать о производителях действия, которые относятся к построению предложений. Глобальную «операцию по устранению» можно производить, используя также средства лексики (директор – руководство) и даже грамматики (студенты говорят — а кто именно говорит, непонятно).

Хочу обратиться и к читателям с призывом: будьте бдительны! Отсутствие в предложении упоминания о производителе действия – это повод остановиться и задуматься. Точно так же, как вы делаете, увидев орфографическую ошибку или услышав неправильное ударение. Почему автор так поступил? Потому ли, что производитель действия абсолютно всем ясен или вовсе не важен? А может быть, вам сознательно не сообщают что-то существенное? И если да, то по какой причине? Не хочет ли автор таким образом засекретить того, кто совершил что-то не очень хорошее?

Штраф как вид наказания

«Если Х совершил что-то плохое по отношению к Y-у, то Y также делает Х-у что-то плохое с тем, чтобы Х впредь не совершал таких поступков» – именно так определяется значение глаголов наказать (1 раз) наказывать (неясно, сколько раз). Указание на цель ответных действий Y-а особенно важно. Без него такому значению соответствует глагол мстить («плохое за плохое», «око за око», «зуб за зуб»). Впрочем, Y может наказывать Х-а и тем, что лишает его чего-либо хорошего, получения которого является нормой. Так, например, детей наказывают лишением сладкого за ужином или запретом на прогулку. Жены из Афин и Спарты в комедии древнегреческого драматурга Аристофана «Лисистрата» решили наказать своих мужей за их воинственность отказом от исполнения супружеского долга. Однако все это, и совершение плохого за плохое, и отказ в хорошем за плохое, осуществимо лишь в том случае, когда/если Y имеет соответствующие возможности. Обычно это власть по отношению к гражданам, родители по отношению к детям, начальники по отношению к подчиненным, учителя по отношению к ученикам и т. д. и т. п. Обратное весьма проблематично. Именно поэтому по-русски предложение Отец наказал сына вполне естественно, а Сын наказал отца несколько странно.

Очевидно, что значение глагола наказывать имеет весьма обобщенный характер и подразумевает вполне конкретные действия со стороны Y-а (ср., например, для «создавать»: дом строят, пальто шьют, овощи выращивают, книгу пишут, лекцию читают, отметку ставят, а сквер разбивают и т. д. и т. п.). При этом такая конкретизация зависит от участников события (родители и дети, власть и граждане, начальники и подчиненные) и от избранной для наказания формы.

Эта форма может представлять собой, например, полное лишение или ограничение свободы. Именно такое наказание предусматривало, например, сталинское законодательство за хищение колосков с колхозного поля или за опоздание на работу. Родители могут поставить ребенка в угол или запереть его одного в комнате. К такому же типу «принудительного местопребывания» можно отнести и посещение занятий по изучению правил дорожного движения в наказание за нарушение этих правил. Студента могут исключить из вуза, лишив его права посещать этот вуз и т. п.

Особый вид наказания – моральное осуждение. Начальник может объявить выговор подчиненному. Можно объявить бойкот своему недостойному товарищу, плохому лектору в вузе или магазину, торгующему некачественными товарами. Глагол бойкотировать не слишком широко распространен в русском языке и означает «Х сознательно прекращает любые контакты с тем лицом или учреждением, которые он считает плохими, с целью нанесения им морального и/или материального ущерба».

Пожалуй, самым распространенным является экономическое наказание. «Бить рублем!» – вот обозначение этой формы наказания. Начальник может попытаться уменьшить подчиненному зарплату или лишить его премии, у студента могут отнять стипендию, родители могут не дать ребенку денег на карманные расходы (не купить обещанную дорогостоящую вещь) и т. д. и т. п.

Самым распространенным глаголов в этой сфере является глагол штрафовать, когда наказанием для Х-а является изъятие у него денег в пользу Y-а. Как следует из значения слова изъятие, процедура эта, непременно предполагающая, что у Х-а деньги есть, не всегда проста и требует как специального регламента, так и штата подготовленных сотрудников. Глагол этот с немецким по происхождению корнем в русском языке прижился, проникнув в сферу спортивную (штрафной удар, штрафная площадка), где, сохранив связь с наказанием, полностью потерял связь с «деньгами». А относительное прилагательное штрафной, каки положено любому относительному прилагательному, имеет разные значения в зависимости от того, какое существительное оно определяет: штрафные санкции – «любые действия как наказание за нарушение условий договора», штрафная рота – «рота, состоящая из лиц, подвергнутых «штрафу» в значении «наказание», штрафной удар – «удар против той команды, игрок которой нарушил правила игры, а следовательно, заслужил «штраф», но без всякого отношения к деньгам».

Иными словами, штрафовать, штраф, штрафной имеют тенденцию к потере своей «денежной» составляющей и тяготеют к обобщенному значению «наказывать, наказание». При этом в современной российской жизни, где бал правят деньги, штраф и штрафовать в их обычном значении становятся все более частотными. Не думаю, что это свидетельствует об изобретательности тех, кто вправе штрафы взимать. Ведь добиваться того, чтобы Y впредь не повторял своих плохих поступков можно куда более изощренными и, быть может, более эффективными способами. Моральными, например, убеждая, осуждая, призывая, стыдя, усовещивая, объясняя и т. п. А также лишением Y-а чего-то привычного хорошего. Или требуя от Y-а каких-то неприятных для него действий, не связанных с изъятием у него денег.