Шишли-мышли - Юлия Владимировна Монакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Порывшись в кошельке, она быстро опустила стекло и брезгливо протянула старику сторублёвую купюру. Он кротко принял подаяние в заскорузлую сухонькую ладонь и пошёл своей дорогой. Женщина с облегчением перевела дух. На счастье, тут и пробка стала рассасываться — можно было, наконец, ехать домой.
* * *
Напрасно она торопилась — муж всё равно собирался уходить. Спешил на встречу с любовницей.
Жена прекрасно знала, куда он направляется, но сделала вид, что не в курсе — этого требовали приличия, негласно установленные в их доме и во внешнем мире. Она молча наблюдала за ним, сидя на диване в роскошно обставленной гостиной, и только лихорадочность, с которой молодая женщина накручивала на палец каштановый локон, выдавала её волнение.
— Когда вернёшься? — дежурным тоном спросила она.
— Какая тебе разница? — он пожал плечами, удивившись вопросу: они давно уже стали чужими друг другу. — Если тебе скучно, позови подруг или поезжай по магазинам.
— Просто… Леся тебя почти не видит.
Муж поморщился. Впрочем, к его надменному аристократическому лицу даже шла досада.
— Я же возил её на каникулах в Диснейленд. Что ещё?
Он вышел из комнаты. Жена заплакала, по-детски уткнувшись лицом в ладони. Стены огромного дома, казалось, сжимались вокруг неё плотным удавьим кольцом. Было холодно и страшно. Почему-то отчаянно захотелось к маме — к её пирожкам с капустой, в любимый старый двор с пыльными тополями, избеганный вдоль и поперёк… Тогда она была девчонкой со сбитыми коленками и даже не представляла, как круто изменится её жизнь через несколько лет, после победы в конкурсе «Мисс Рязань», когда на неё обратил внимние один из спонсоров конкурса и влюбился без оглядки…
* * *
Старик почти ничего не помнил. Иногда во сне являлись смутные картины — выцветшие глаза в сети морщин; тёплые мягкие руки, от которых пахло мятой и душицей; седые волосы, уложенные под опрятную косынку… Кто-то где-то любит и ждёт его, или это просто игра старческого воображения? Такое часто случается — люди теряются сами и теряют память. Ему ещё повезло, разъяснил знакомый бомж Вася. Мог бы загреметь в полицию или дурдом.
Старик осторожно спустился в пахнущий кошками и отсыревшим картофелем подвал.
Чёрный щенок бросился ему под ноги, подобострастно извиваясь всем телом и молотя хвостом — приветствовал хозяина. Старик поделился с ним булкой и котлетой, которые успел купить на сто рублей, поданные ему той молодой красивой дамой из дорогой машины.
Затем он привычно устроил себе ночлег в коробке из-под холодильника. Если подоткнуть со всех сторон собранные с помойки тряпки, выходит вполне тепло и уютно…
Щенок прикорнул у него в ногах. Он отрабатывал свой хлеб и теперь честно приподнимал то одно, то другое ухо. Охранял Хозяина и Дом.
ОСЕННЕЕ СУМАСШЕСТВИЕ
Идею этого расказа любезно предложил мне Дима Билан, поэтому с удовольствием посвящаю «Осеннее сумасшествие» ему, а также всем странным, сумасбродным и необычным людям, которые не боятся быть самими собой.
Сентябрь не задался с самого начала. Небо сопливилось и сморкалось, солнце гостевало где-то в жаркой-жаркой Африке, совершенно забыв о пасмурной Москве, зато холодный ветер и липкая грязь властвовали повсюду безраздельно.
— Вот тебе и бабье лето, — пробормотал я разочарованно, выбегая из подъезда под моросящий дождь и на ходу раскрывая зонтик. — Вот тебе и прогулки по осеннему лесу, шуршащий золотой ковёр под ногами, маленькие пахучие опята и закрытие сезона пикников! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… впрочем, нет, это уже из другой оперы.
Какая-то бабка, поравнявшись со мной, тут же шарахнулась в сторону, очевидно, приняв меня за ненормального. В самом деле, скверная привычка — вполголоса беседовать самому с собой, но это у меня с детства. Возможно, потому, что я никогда не имел настоящих друзей, с которыми можно было бы поговорить по душам.
На дорогу до офиса уходило пять минут быстрым шагом, но я всегда опаздывал, к великому неудовольствию шефа. Я здорово раздражал его; впрочем, это было взаимно. Мы терпели друг друга только потому, что наши отношения были обоюдовыгодны. Я считался толковым работником, а шеф платил мне недурственную зарплату. В общем, грех было жаловаться… и между тем, вязкая тоска всякий раз хватала меня за горло, когда я приходил на работу и усаживался за свой компьютер.
Я влился в утреннюю толпу пешеходов, цепляющихся мокрыми зонтиками друг за друга и бурчащих на ходу сквозь зубы что-то вроде «звинить», и людское течение поволокло меня по улице. Всё шло своим чередом, как и полагалось.
Перед самым входом в нашу контору, уже готовый по инерции бодро взлететь по ступенькам крыльца и распахнуть дверь правой рукою, одновременно показывая левой пропуск позёвывающему охраннику, я резко притормозил. Моё внимание привлёк странный старичок, околачивающийся рядом с офисом. Собственно, я не знаю, почему слово СТРАННЫЙ сразу пришло мне в голову. В старичке не было ничего особенного, что отличало бы его от миллиона других пенсионеров. Разве что отсутствие зонтика под сентябрьским дождём вызывало легкое недоумение. Ну да мало ли — забыл зонт дома, с кем не случается… Вообще непохоже было, что нехватка столь необходимого аксессуара беспокоила дедулю. Он неторопливо мерил шагами тротуар, словно прогуливался, с доброжелательным любопытством осматривался вокруг, разворачивался и шёл назад, чтобы через минуту вновь повернуть в обратную сторону. Повторюсь — если бы не холодный дождь, старичок произвел бы на меня впечатление благопристойного джентльмена, совершающего моцион перед завтраком. Однако что-то тут было не так…
Вместо того, чтобы спокойно зайти в офис и начать рабочий день, я почему-то остановился и обратился к этому старичку:
— Не мокро вам без зонта, папаша?
Тот приветливо и как-то по-детски открыто взглянул на меня:
— Благодарю за беспокойство, молодой человек, но оно напрасно — я привык гулять под дождём, мне это нравится!
Я почему-то устыдился своего нарочито развязного тона и фамильярного обращения «папаша».
— Однако вы очень выделяетесь в толпе, — смущённо пробормотал я вполголоса, чувствуя себя совершенным идиотом. Дёрнул же чёрт вступать в разговор с этим стариканом, мне вообще нет до него никакого дела!
— Так это же прекрасно, — старичок заразительно рассмеялся. — На мой скромный взгляд, нет ничего хуже, чем сливаться с безликой толпой.
Возразить по этому поводу мне было абсолютно нечего, и беседу продолжать тоже явно не имела смысла. Однако я почему-то тянул время, продолжая стоять и рассматривать своего необычного собеседника.
— Боже мой, вы видите это?
