В обнимку с ураганом - Валентина Панкратова

Вслед за Настёной шагаем к ее розовенькому Матизу. Подруга театрально застывает в немом восхищении перед мизерной букашкой.

— Спецтранспорт для лилипутов? — Танька, откинув переднее сиденье, демонстративно встает на четвереньки. Чувствуется, ее выпяченный зад в облегающей юбке возмущенно негодует полному отсутствию зрителей. Вильнув им, подруга невинно поясняет, — иначе сюда не забраться!

Мы с Настёной по достоинству оцениваем юмор дылды и, дождавшись, когда она упакует все свои длинные конечности на заднем сиденье, подаем наш чемодан. Глядя на скукоженную подругу, я тихо радуюсь, что она как обычно уступила переднее сиденье мне.

Наш слаженный рассказ о путанице с чемоданами и последующих поисках занимает всю дорогу до дома. Новая знакомая недоверчиво улыбается и качает головой, но невооруженным взглядом видно, что мысли ее далеки от нашего веселья. Крупные глаза молодой женщины остаются безучастными, только губы в нужные моменты складываются в механическую улыбку.

Пока Танька бежит в квартиру менять поклажу, мы с дочерью Елены остаемся в машине вдвоем. Настёна уходит в себя, ее лицо больше похоже на скорбную маску. Молчание давит на меня, хочется помочь ей, хотя бы словом, но страшно показаться надоедливой. Не каждый поощряет расспросы на личные темы.

— Ты чем-то сильно расстроена. Что-то не так? — язык болтает сам, не нуждаясь в моем согласии и разрешении.

— Все плохо, — усмехается Настёна и добавляет, — когда предаешь кого-то, всегда следует помнить, что может прилететь и ответочка.

— Мужу, что ли изменила? — догадываюсь я, кивая на обручальное кольцо.

— Ему родимому. Давно. Первому. Думала, не нужен он мне. Другим увлеклась. Богатым и независимым, — собеседница с горечью выдавливает отрывочные фразы. — Замуж второй раз вышла. Не сложилось. Не смогла. По ночам муж первый снится.

— Он женился второй раз или свободен?

— Свободен. Толку то! На письма и звонки не отвечает. Встречу организовали. Добродетели. Сегодня. Смотрел как на чужую. При людях не пообщаешься. Еле уговорила встретиться завтра.

— Уверена, у вас все будет хорошо. Главное, начать контактировать, и все наладится, — мне искренне жаль Настёну, стараюсь дежурными словами ее подбодрить, но сама про счастливые концы подобных историй читала только в книгах. В жизни обычно все как-то по-другому.

— Сомневаюсь.

— Ты точно не наши вещи обратно тащишь? — поддеваю вернувшуюся Таньку, не хочется вовлекать подругу в нашу приватную беседу.

— Десять раз проверила, — смеется она, но на всякий случай послушно открывает чемодан и показывает лежащие в нем книги и журналы, — в руках профессионала все в ажуре.

Подруга укладывает поклажу на заднее сиденье и залезает туда уже с меньшей помпой, чем в первый раз. Я не тороплюсь паковаться в маленькую машинку. В моей голове крутится мысль, насколько нам нужно это ущелье. Мне хочется накупаться в море. Погода портится, не известно, что ждет нас завтра. К тому же ребята… Все еще не теряю надежды, что мы сможем их встретить на пляже. Да и Настёну не хочется эксплуатировать. Понятно, что и мы, и ущелье сдались ей как вчерашний ветер. Чемодан Елены в машине, и на мой взгляд, он прекрасно доедет к своей хозяйке без нас.

— Настёна, — решаюсь я, — может, мы лучше на море? А то послезавтра уже в Москву.

Молодая женщина открывает рот, но не успевает ничего сказать. Ее перебивает Танька:

— Ты что с ума сошла? Мы весь отпуск толкались между квартирой, отелем и морем, а в горы ни разу не сходили. Настён, не слушай ее бред. Я знаю, что девушку беспокоит. Не волнуйся, Натик, давай залазь. Даю тебе честное пионерское слово, как вернемся, сразу идем на розыски мужиков и миримся. Сама в ноги уроду упаду. Сегодняшний вечер будет твой, — под возбужденную тираду подруги скептически кривлюсь. — Но в одном Наташка права, Настён. Есть будете без нас. У нас мирительный вечер с нашими друзьями, с одним из которых я нахожусь в состоянии перманентной битвы.

Меня бесит самоуправство Таньки и, кажется, я готова нарушить нашу договоренность везде ходить вместе. Не хочу в ущелье, хочу на море, хочу встретиться с Антоном. Правда, он так и не вышел на связь. Пока собираюсь высказать все, что на копилось, Настёна, очевидно, прочитав с лица все мои эмоции, бросается меня успокаивать:

— Наташа, ты зря расстраиваешься насчет моря. Там недавно объявили штормовое предупреждение. У нас служба спасения работает четко, купаться никому не дадут. Так что сейчас самое оно сходить в горы. Главное, чтобы дождь не пошел.

— Ну ты матери позвони, что мы не приедем, чтобы она не сильно готовилась, — вставляет свои пять копеек Танька.

— «Не сильно готовилась», это не про мать, — грустно улыбается Настёна, — девчонки, я все понимаю. Спасибо, за чемодан. Мать вообще нельзя никуда отпускать. Если бы вы не пошебуршились с вещами, то представляю ее лицо в понедельник. У нее же итоговая выставка на носу, она с ней последние полгода носится. Специально взяла неделю отпуска, чтобы ее на открытии случайно не спутали с загнанной лошадью.

***

Паркуемся у Мамедовой щели, куда привезла нас дочь Елены. На большой ухоженной поляне стоит кафе с бассейном, в котором плещутся живые форели. Вокруг расставлены резные деревянные фигурки и скамейки. Настёна решительно отодвигает Танькину руку с деньгами, и сама платит за билеты.

На туристической тропе приходится постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о выступающие корни. Они, словно диковинные ящерицы, не торопящиеся убегать при приближении человека.

В лесу безветренно и спокойно. Тишину нарушает лишь пение птиц и тонкое зудение насекомых. Мы идем молча, наслаждаясь влажными запахами. Тропа постепенно спускается вниз, и вскоре по лестнице спускаемся в саму щель. Она действительно узкая и глубокая. Неровные стены ущелья, создающие извилистый коридор, уходят далеко ввысь. Мысленно пробую сравнить их высоту с многоэтажным домом. Сколько же этажей? Девять, четырнадцать? Кое-где на выступах растут невысокие деревья. Внизу только травянистые растения, некоторые крепятся на практически голых камнях совершенно фантастическим образом.

— Это какая же сила нужна, чтобы так вывернуть горизонтальные каменные пласты? — от мощи происходящих некогда процессов у меня захватывает дух. Ощущение, что траншею прорыл гигантский экскаватор. Вертикальные следы огромных зубцов хорошо видны на боковых слоистых склонах.

— Эгей, — дурачится Танька, — говорят, от крика могут начать падать камни, — смеется она и показывает под ноги. Дно усыпано камнями разной величины. Ручей, текущий по дну, то теряется среди них, то выскакивает наружу. Некоторые камни приходится перелезать или обходить, — эти здесь от орущих туристов объявились?

— Кавказские горы относительно молодые, — подает голос Настёна, — процессы еще идут. И лучше, действительно, не кричать, хотя