Если веришь - Кристин Ханна

– Вы не сможете.

Она позволила себе посмотреть в его сторону. Он лежал, положив руки под голову, скрестив ноги и глядя в бледно-розовое небо. От его близости у нее перехватило дыхание. Ей вдруг мучительно захотелось сломать все барьеры прошлого и позволить себе полюбить его.

Однако она тут же себя одернула: «Не будь дурой!..»

– Всегда есть слишком личные вопросы, на которые трудно или не хочется отвечать.

– Мне нетрудно. Я могу рассказать о чем угодно.

– Почему?

– Потому что у меня нет секретов, – пожал он плечами. Она немного приподнялась, все еще разглядывая его профиль.

– Ладно. Вы говорили, что никогда не лжете. Тогда в чем же ваш грех?

– Что вы имеете в виду?

– Почти для всех ложь – самый большой грех. А у вас какой?

Он помолчал, раздумывая.

– Я всегда ухожу.

– Не вижу здесь греха. – Он повернул к ней голову.

– Загвоздка в том, как я ухожу.

Мария снова опустилась в траву и тоже стала смотреть в небо. Наступило молчание. Каждый обдумывал то, что сказал Бешеный Пес.

«Загвоздка в том, как я ухожу».

Мария почувствовала, что дрожит, хотя утро выдалось теплым. Его слова прозвучали как предупреждение. Как будто он хотел предупредить ее, чтобы она не ожидала от него ничего другого.

Какое-то безумие! Зачем ему предупреждать ее? Не все ли ему равно, что она от него ожидает?

– Меня всегда поражает ваша честность, мистер Стоун.

– Я никогда не совру вам, Мария.

Она закрыла глаза, не желая поддаваться очарованию его простых слов.

– Теперь моя очередь задавать вопросы.

– Я не давала согласия играть с вами в вашу игру.

– Разве мы играем, Мария? Мы ведем беседу. – Она попыталась расслабиться.

– О! Если так, хорошо. Задайте... не личный вопрос.

– Почему вы никогда не покидаете ферму? – Вопрос застал ее врасплох. Она напряглась, ожидая, что он ее потрясет, но ничего такого не случилось. Странным образом она даже почувствовала облегчение.

Ей никто никогда не задавал его, а в глубине ее души всегда таилось желание на него ответить. Она устала притворяться. Устала все время бояться. Если она попытается хотя бы один раз ответить на такой простой вопрос, возможно, все начнет, наконец, меняться. Если она сможет говорить о воротах, может, она когда-нибудь их откроет. И ничего страшного не случится, если она доверится человеку, которого скоро не будет рядом, и который не станет напоминать ей о ее промахе, если у нее ничего не получится.

Она набрала в легкие побольше воздуха и попыталась сделать то, чего уже очень давно хотела.

– Молодой девушкой, – она горько засмеялась, – я ничего не боялась. – Она закрыла глаза. – В общем, я... влюбилась в неудачника и сбежала с ним.

Она отчаянно боролась с собой, но признание застряло у нее в горле. Ее щеки запылали от унижения. Господи, как ей трудно рассказывать! Пусть даже бродяге, которому все безразлично, который никому ничего не передаст, да и вообще не имеет права ее судить.

В бессилии сжав кулаки, она села и уставилась на свое старое коричневое платье.

– Я доехала только до Уолла-Уолла, а потом вернулась домой.

– Что-то случилось в Уолла-Уолла?

– Случилось. – Ее голос стал безжизненным, как опавшие с деревьев сухие листья.

Бешеный Пес перевернулся на живот и посмотрел на нее. Вид у него оставался на удивление серьезным.

– Я знаю, что вы меня не очень-то жалуете, но если вам когда-нибудь захочется поговорить об этом...

От его простого предложения ее бросило в жар. Такого ей еще никто никогда не предлагал. Ей захотелось наклониться к нему. Их лица находились очень близко, и если она подвинется совсем немного, они смогут поцеловаться. От подобной мысли она совсем по-девичьи почувствовала головокружение, но страх взрослой и мудрой женщины пересилил.

Томление разлилось по всему телу, пальцы начали дрожать, в горле пересохло. Боже, ей хотелось прикоснуться к нему прямо сейчас, запустить пальцы в его слишком длинные волосы и притвориться, что никакого прошлого не существовало.

Но, как всегда, ей не хватило смелости. Ей нечего ему дать. Разве что рассказать правду...

– Дело не в вас.

– Что-то я не понимаю.

– Я относилась к вам несправедливо, плохо обращалась с вами, потому что... из-за другого человека.

– Который причинил вам боль?

– Да. Он очень похож на вас... Хотя, может быть, не так сильно, как мне показалось сначала.

– В каком смысле? Он был красив? Очаровывал вас? – Она почувствовала, что слабеет от его улыбки. «Прикоснись к нему... Просто попробуй».

– Ну же, Мария. В чем мое сходство с тем парнем?

– Вы... тоже уйдете.

Он перестал улыбаться. Таким серьезным она его еще не видела.

Их взгляды встретились. Его глаза притягивали ее. Ей вдруг захотелось, чтобы он прикоснулся к ней, захотелось самой безбоязненно протянуть руку и дотронуться до его руки, почувствовав шершавую кожу его ладони.

«Пообещай мне, – в отчаянии подумала она, – даже если ты не сдержишь обещания...»

– Вы правы. Я уйду.

Другого ответа она и не ждала, но невыносимая боль пронзила ее сердце. Она закрыла глаза. Ну не глупо ли хотеть, чтобы он соврал? А еще глупее думать, что Бешеный Пес может предложить нечто большее, чем улыбку или пару прикосновений.

– Спасибо за откровенность.

– Откройте глаза, Мария, и посмотрите на меня. – Она неохотно повиновалась.

Они так близко сидели друг к другу, что она могла разглядеть потемневшие зеленые точки в его серых глазах. Она чувствовала его дыхание на своих губах.

– Вы все истолковываете неправильно.

– Что значат ваши слова?

Он протянул руку и вынул шпильку из ее волос.

Она вздрогнула, но не отшатнулась.

А он продолжал вынимать одну за другой шпильки, до тех пор, пока тугой пучок не распался и волнистые темные волосы не упали каскадом по ее плечам и рукам.

Он долго ласкал ее мягкие волосы. Кругообразные движения его пальцев заворожили ее.

– Мария, – прошептал он, и ее имя повисло в воздухе.

Надо что-то сказать в ответ, но тогда нарушилось бы возникшее между ними ощущение интимности. А если она хотя бы немного к нему приблизится и протянет руку, то обратной дороги у нее не будет.

От его многообещающей улыбки исходило тепло, согревая ей душу. А он, придвинувшись ближе, сорвал травинку и сунул ее себе в рот. Потом вынул ее изо рта и очень медленно провел ею по лицу Марии.

Ее нервы мучительно напряглись: простое прикосновение травинки к ее губам всколыхнуло множество запретных воспоминаний и желаний. Она судорожно вздохнула.

– Наша близость могла бы стать лучшим моментом в вашей жизни, – медленно произнес он. – И никто никогда не узнал бы.