Зеленая книга леса - Леонид Семаго

Через месяц после появления первого яйца вылупляется из него первый совенок, через два дня — другой, еще двое суток — и в дупле появляется третий. К этому времени зима или совсем покидает леса, или держится в них последние дни, вернее, ночи. Кормит семью совин-отец, передавая пойманных мышей матери-сове, а та оделяет малышей-совят. Днем широкое отверстие дупла темнеет безжизненной пустотой. Ни белка в него не заглянет, ни птиц около него не видно.

Еще через месяц, уже после цветения лесных первоцветов, пушистые черноглазые совята становятся непоседами. Они взбираются на край дупла подремать и понежиться на нежарком солнышке. Полетные перья крыльев и хвоста у них уже настоящие, годные для того, чтобы перелететь на соседнее дерево. Остальное перо — еще как пух, настолько нежное, что ладонь не чувствует его прикосновения.

У таких совят нет еще ни любопытства к дневному своему окружению, ни страха, ни боязни даже перед настоящей опасностью. Хотя серьезная опасность им и не грозит. Не потому, что когти у них остры, а потому что, затаившись в кроне соседних деревьев, следят за обстановкой взрослые совы. Они не встревожатся, если рядом с их детьми будет скакать по стволу поползень или дятел, но пугнут досужую белку. Защищая совят, они смело бросятся и на проходящего мимо человека, нанеся сильный удар когтистыми лапами в голову. Удар не только силен, но и неожидан, потому что нападает сова сзади и сверху, к тому же совершенно бесшумно. Ударит и, взмыв на ветку, защелкает клювом, уже не скрываясь и явно угрожая повторным нападением.

Кто еще может так самоотверженно защищать гнездо с птенцами? Даже самые смелые и сильные из дневных лесных хищников не столь отважны, чтобы нападать при этом на человека. Тетеревятники с тревожным криком носятся за деревьями, стараясь, однако, не попадаться на глаза. Один из самых могучих пернатых хищников орлан-белохвост кружит в поднебесье, будто дела ему нет до того, что происходит внизу, в собственном его доме. Неясыть не интересуется намерениями случайного прохожего. Она наносит удар первой, не дожидаясь, пока похитят у нее птенца, и открыто угрожает повторным нападением, привлекая все внимание только к себе.

Немного спустя у совят появляется осторожность, к ним уже не подойти близко ни днем, ни в сумерки, ни ночью. Они уже сами могут постоять за себя, и жизнь родителей становится спокойнее: опека и защита теперь не так нужны их детям, которые в середине лета одеваются настоящим пером и становятся совами. Их только надо подучить основным приемам родовой охоты, а потом можно и расставаться. Старые совы остаются жить безвылетно около семейного дупла, молодняк к осени рассеивается по ближним и дальним окрестностям.

Неясыть — ночной хищник. Даже когда наступает макушка лета с самыми короткими ночами, неясыть никогда не начинает охоту засветло, подобно ушастой и болотной совам и сычу. В какой-то миг густеющих сумерек, когда быстро тускнеет заря и блекнут ее теплые краски, сбрасывает она дремоту и, развернув крылья, быстро несется между деревьев.

И совята молчат почти до темноты. Но вот зажигаются звезды, у опушек начинают мурлыкать козодои, и тогда из густых, потемневших крон раздается просящий, сипловатый писк изголодавшихся за долгий день птенцов. Сначала они пищат на месте, где сидели днем, и голоса их, чередуясь, звучат в вечерней тишине, как скрип качелей. Потом в нетерпении начинают перелетать с дерева на дерево, все дальше и дальше в ту сторону, где охотятся родители. Перестал скрипеть один — значит отдала ему мать только что пойманную полевку, замолчал другой — тоже получил порцию.

Света неясыть не боится. Ночью она не улетает из луча яркого прожектора и без признаков беспокойства продолжает перекликаться со своей парой, сколько на нее ни свети. Зимой, весной и осенью не прочь погреться на солнышке. Весной, когда в неодетом лесу особенно много света, самец готов к защите семейной территории от вторжения чужака в любое время дня. Стоит свистнуть по-совиному неподалеку от дупла, он тут как тут. Не замечая фальши вызова или не обращая на нее внимания, совин следует за человеком, заглядывает ему за спину, но там никого. Дразня, можно довести его до границы участка, но даже крик настоящего соперника не заставит хозяина перелететь через эту невидимую черту. Весной, облетая семейную территорию, он кричит почти до восхода солнца, а днем внимательно следит за всем, что происходит вокруг, но никого не трогает из своих маленьких соседей. А чтобы отпугнуть какого-нибудь бесцеремонного поползня, ему достаточно только раз распахнуть глаза.

Глаза неясыти настолько черны, что в них не видно зрачков. Из-за этого трудно понять, куда направлен совиный взгляд. Дремлющая сова широко раскрывает оба глаза на любой неожиданный звук. Не заметив ничего заслуживающего внимания, она снова, не мигнув ни разу, закрывает их так медленно, что движение смыкающихся век неуловимо. Не так плавно ползет по травинке маленькая улитка, как совиный глаз из округлого становится едва различимой щелкой. Животных пугает или настораживает внезапно обращенный на них взгляд. Когда же этот взгляд медленно «гаснет», то, наоборот, производит успокаивающее впечатление, а сама сова словно становится невидимкой, наблюдая, однако, сквозь узенький прищур за всеми и за всем.

Может показаться, что для совы более проста и легка охота на глаз. Но неясыть берет бегающую по земле мелкую добычу без промаха и на слух. Природа настроила и отрегулировала ее слух на еле слышное, слабое попискивание, шорох, царапанье, издаваемое мышью или землеройкой, так точно, что одного из этих звуков достаточно, чтобы сова устремила свой взгляд в самую точку, откуда раздался писк или похрустывание мерзлой травинки на зубах зверька. Повторения не нужно. Сидя на десятиметровой высоте, она с одного раза, с одного броска берет из-под четвертьметрового слоя снега землеройку. На снегу остаются только две дыры от совиных ног, два веерных отпечатка от ее крыльев и крошечный, как бисеринка, шарик замерзшей крови. Посторонние лесные шумы: скрип деревьев и стук ветвей, шелест листвы, соловьиный свист и рев оленей — для нее не помеха.

У быстро летающих птиц наружные опахала крайних полетных перьев крыла — словно заточенные лезвия, а сами перья жестки, упруги и крепки. Такие крылья рассекают воздух со звуком, слышным иногда за сотню шагов. Полет совы на предельной скорости бесшумен, потому что ее маховые перья с верхней стороны покрыты густым, коротким и нежным пушком, а их наружные края рассечены на короткие реснички. Такие крылья даже при сильных и резких взмахах не рождают звука. Но удивителен не бесшумный полет неясыти в непроглядной лесной темени, а скорость, с которой летит она на таких мягких крыльях, и маневренность, доступная лишь мухоловкам, трясогузкам и другой мелкой птице. Неясыть настигает и ловит в воздухе летучую мышь, за полетом которой трудно следить взглядом, ночных бабочек, за которыми могут гоняться лишь виртуозы — летучие мыши.