Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 - Коллектив авторов

В тихом задушевном разговоре…

Будь музою, но только не кричи,

Не превращай сухие ветки в пламя…

Будь музою, как в сентябре лучи,

Что греют нежно, трепетно, не раня…

Я у излома утренней реки

Рисую угольком сгоревшей муки,

И проникает свет в черновики,

В береговую линию разлуки…

Сергей Топильский

Надут зелёный парус,

Луна – последний грош —

Вот всё, что мне осталось…

Куда ты, лес, плывёшь?

Ты жадностью людскою

Обижен и молчишь…

Хочу и я с тобою —

В нетронутую тишь.

Без мыслей беспокойных,

Без прибыльных затей

Жить можно там достойно

И полюбить людей.

Я в места, где обилие ягод,

Пробирался тропинкой лесной,

Но волнения жизненных тягот

Всё равно оставались со мной.

Гоноболь голубыми волнами

Гнала боль и тоску от меня,

И казалась мне грусть облаками

В тишине золотистого дня.

Хорошо под зелёным навесом

Укрываться от зноя тревог…

Я, общаясь по-дружески с лесом,

Не обижу невзрачный цветок.

С километрами дня за плечами,

Выйдя из лесу в час заревой,

Понял я, что не стоит печали

Суета за опушкой лесной.

Ирина Тульская

На пасеку

Пару дней достать бы из запасника

Своего музейного житья

Да уехать к дедушке, на пасеку:

– Здравствуй, деда, это ж, вправду, – я!

Помнишь, мы носились здесь весёлыми,

Приставая: «Ну когда же мёд?»

А Витька́, покусанного пчёлами,

Думали – и мама не уймёт!

Помнишь пруд с серебряными рыбами?

Ты сказал: «Клюёт, теперь держись!»

В общем, Витька вместе с Людкой выбыли

Из игры с названьем «просто жись»…

Помнишь, как вдвоём с тобой кумекали:

Полетит ли наш воздушный змей?

Ехать, стало быть, к тебе и некому:

Все – уже! А я – чуток поздней…

Мной давно забыты куклы-классики —

То ль забудешь, близких хороня…

Ты там, деда, на небесной пасеке

Обожди отставшую меня!

В земном раю, где солнечные пятна...

В земном раю, где солнечные пятна —

Невинный штрих к гармонии Вселенной,

Казалась смерть почти невероятной,

А жизнь – большой и необыкновенной.

Вплетался день в доверчивые прядки

Черёмухой распущенных соцветий,

Был полон дом, а в мире – всё в порядке,

И чистым приходил от речки ветер.

На грядках озабоченные куры

Искали то ли зёрен, то ли клада...

Бабуля их гоняла: «Кыш, петлюра,

Вот вечно нос суют – куда не надо!»

А дед шутил, разбрасывая просо

На зов бегущим крохотным цыплятам:

«И внучкин нос здесь крутится не просто,

Наверно, тоже в чём-то виновата!»

Никто не рвал чужой души на части,

Не бились чашки, плыли небом птицы.

И Божия коровка мне за счастьем

Летела каплей! Чтобы возвратиться...

А небо тут всё-таки выше...

Оврага заросшая полость,

Бурьян да крапива у ног…

Дремучая N-ская волость,

Где ты пригодиться не смог.

Но смотрят приветно домишки —

От самой Твери – вдоль пути,

И машет мне выпивший лишку

Сосед, приглашая зайти.

А небо тут всё-таки выше,

Поют по утрам петухи.

И самые лучшие пишет

Скрипучий колодец – стихи.

Картошка в мундирах на ужин

Из печки в литом чугуне,

И, кажется, больше не нужен

Тот мир, что тревожит извне…

После грибного дождя...

После грибного дождя

День, подгулявший немножко,

Высушит сбитую грязь,

Счастлив финалом вполне.

Радуга, чуть погодя,

В пруд семицветную ножку

Свесит и будет, смеясь,

Пяткой стучать по волне.

Дружная стайка мальков

Робко завьётся у клада,

Доли своей до утра

Ищет в земле скарабей.

И далеко-далеко,

Может быть, дальше, чем надо,

Всё, что казалось вчера

Важным и мне, и тебе…

Лоси

Ты опять вздыхаешь: «Не сбылось, и

Приговора не пересмотреть», —

Но плывут опушкой леса лоси,

Утонув в малиннике на треть.

Это ли не тот счастливый случай,

Что померкнет, буднями избыт:

Вот они, прекрасны и могучи

От рогов до кончиков копыт!

Равнодушны к нашим пепелищам,

Где без толку множатся дела,

Ничего не алчут, кроме пищи.

Разве – воли, света и тепла.

Ждёт, родной, и нас такая пристань,

Для какой не надобен билет...

И рассвет, богат, как Монте-Кристо,

Золото прольёт в лосиный след!

Звёздное

Над еловыми колкими лапами —

Сквозь густую дремотную тьму —

Звёзды тонко звенели и капали,

Будто плача невесть по кому.

Золотыми вселенскими знаками

Прожигали снега до земли

И хотели домой одинаково,

Но вернуться уже не могли.

Для житейских коллизий не созданы,

Угасали: спасения нет...

А с утра мать-и-мачехи звёздами

Из проталин моргали на свет.

Тоска

Ест меня тоска вторые сутки…

Рассосётся ль как-нибудь само?

Поутру в трясущейся маршрутке

Сочиняю Господу письмо.

Чтоб во гневе ликом не суровел

(Разбирать каракули – не мёд!),

Вывожу по буковкам: здоровье!

Для кого? Он – умный, Он поймёт…

Сколько мы обид разворошили —

Не помогут Вагин и Леви…

Попрошу мозги!

Кому? Страшиле!

Дровосеку – сердце, в нём – любви!

Ты лети, молитва, к Богу на дом,

Мол, подай! Я здесь издалека…

А себе?

Да ладно…

Мне не надо!

Что – тоска…

Подумаешь, тоска!

Вячеслав Тухтунский

Бой в горах, душманы атакуют,

Бьют на пораженье из-за скал.

Умереть героем, но такую

Смерть никто, наверно, не искал.

Пули вылетают ниоткуда,

Рвёт тела безжалостный свинец.

Взрыв снаряда и металла груда,

Плачет окровавленный юнец.

Мамка не поможет, только слёзы

Влагой оросят могильный крест,

И родные русские берёзы

В память прошумят листвой окрест.

Эхо разрывает перепонки,

Выжить нелегко в чужих горах.

– Господи! – кричит солдат в сторонке,

Но с вершин доносится: – Аллах.

Кончилась война, в стакане водка.

Нет победы, кто же виноват?

Песней пьяной надрывает глотку

Без ноги оставшийся солдат.

Не завидуйте люди, не надо:

Солнце выйдет, согреет и вас,

И плоды Гефсиманского сада

Вас с любовью накормят не раз.

Радость сменит унылую пору,

Слёзы счастья омоют глаза.

Прекратите обиды и споры,

Подойдите к святым образам.

Небо вновь будет светлым и ясным.

Пенье птиц, шелест трав и листвы

Вам напомнят о самом прекрасном,

Знайте, люди земли – это вы.

Знайте, где б вас пути ни водили,

Как бы дни на земле ни неслись;

Память вечная – крест на могиле,

А на куполе крест – это жизнь.

Православие – вера и верность.

Дух, который в сраженьях окреп.

Честность, преданность и откровенность,

Помощь другу, голодному – хлеб.

Не завидуйте люди, не надо.

Доброту сохраните вовек,

И надейтесь, что будет награда,

Ведь умеет любить человек.

Покосились избы, почернели,

И ограда сгнившая лежит.

Ни души, и лишь сова на ели

Всё это богатство сторожит.

Как же будешь жить теперь, Россия,

Без корней, что дали древу жизнь?

А когда-то здесь луга косили,

Тройки с колокольцами неслись.

Я заплакал, но сквозь слёзы вижу:

Дети на другом краю села,

Паренёк своей лошадке рыжей

Поправляет ловко удила.

Вижу, поле вспахано у леса.

Жив мужик! И главное – не ленится:

Банька у реки, а под навесом

Дров к зиме огромная поленница.

А когда увидел дом красивый,

Рубленный из нового бревна,

Понял я – моя земля Россия —

Не совсем пропащая страна.

Загудела в бане печка,

Будет лёгкий пар.

Выхожу я на крылечко,

Ставлю самовар.

Хочешь – веник из берёзы,

Хочешь – из ольхи.

Из парилки – в снег морозный,

А потом – стихи.

На столе блины с вареньем,

Ароматный мёд.

Баня, чай, стихотворенья,

Аж душа поёт!

Галина Тычина

Старый Tоомас

Эти узкие улочки Таллина,

Что уводят в квартал старины…

Скрипка звуки роняет печальные

В тёмной нише замшелой стены.

Возвышаются шпили над городом,

Зацепившись за край облаков,

И слетаются стаями во́роны,

Будто призраки давних веков.

Старый Тоомас, ветрами пронизанный,

Город свой бережёт от беды,

И туманы полотнами сизыми

Укрывают былого следы.

Стокгольм

Город древних сказаний, поверий

И готических строгих церквей.

Берегут незакрытые двери

Связь минувших и будущих дней.

Тонут парки в расплывчатой тени.

Волны рябью в каналах дрожат.

И томится в безделье и лени

Катеров многочисленный ряд.

Прохожу мимо Ратуши красной,

Время словно увязло в смоле.

И зовёт голос прошлого властно,

Как звучанье органа во мгле.

Полон звуками дом деревянный: