Песня реки - Синтия Томасон

«Только, пожалуйста, больше не открывайте мне своих объятий», – про себя взмолилась она, зная, что не сможет противиться его желанию. Она отвернулась, прежде чем он успел взглядом снова приковать ее к себе, и решительно пошла в свою комнату.

Филип силился встать на ноги, преодолевая неподдельную, неожиданно возникшую острую боль в нижней части спины.

– Анна, не уходите, – простонал он и поморщился, когда кинжальная боль пронзила также и ребра. – Я хочу, чтобы вы остались.

Анна не могла не услышать страдание в его голосе, но она подозревала, что причиной тут недавние побои, а не ее отказ.

– Я сильно сомневаюсь, что вы действительно хотите, чтобы я осталась, Филип, – сказала она. – Но даже если это и так, у кого-то, вероятно, короткая память. Если я не ошибаюсь, совсем недавно кто-то сказал: «Может, как-нибудь в другой раз».

Филип, почувствовав укол, заключенный в словах, бумерангом вернувшихся к нему, растерянно смотрел, как она уходит. Он еще долго смотрел на закрывшуюся дверь. Закрывшуюся так некстати.

Глава 8

Анна вернулась в свою комнату и легла в постель. Но сон не шел к ней. В возбужденном мозгу, теснясь, беспорядочно громоздились образы и события последнего получаса. Она ворочалась и металась в постели, с содроганием вспоминая, как они с Филипом вели опасную борьбу с грабителями, но с еще большим трепетом – как пылко они обнимались после своего избавления.

Что касается ее недавнего открытия, то и оно не успокоило ее взвинченные нервы. Пока в ней жила уверенность, что Филип несвободен, она чувствовала себя лучше. Во всяком случае, могла делать себе внушения и отметать несбыточные фантазии. Это давало хоть какое-то утешение. Теперь безвестной сироте, дочери бедного ирландского эмигранта оставалось принять голый факт, что француз с «голубой кровью», как окрестил Филипа Мик, столь же недосягаем, как звезды в небе. Только вряд ли ее сердце забудет сладкий вкус его поцелуя и обжигающие ласки рук.

Анна в досаде ущипнула подушку и перекатилась на другой бок.

– Лучше бы вовсе его не встречать! – проворчала она, хотя знала, что лукавит с собой.

Его находчивость и щедрость спасли ей жизнь. Он рисковал своей репутацией, ведь его могли обвинить в содействии преступнице. Могли даже арестовать. Но не взирая ни на что, он везет ее в Новый Орлеан и обещал через брата устроить ее дела.

А что он просил для себя? До сегодняшнего вечера ничего. Но она помнила те прикосновения, от которых у нее пробегала дрожь по спине, и его севший от волнения голос, каким он просил ее остаться на ночь. Если Филип Бришар этого хотел за свою помощь, тогда он просил слишком много. Он предлагал ей одну ночь в его объятиях, но не будущее рядом с ним. Он не мог любить Анну Конолли, потому что различия между ними слишком велики. И значит, ей нужно быть осторожной с ним. Не стоит путать его плотский голод с любовью! Да и свою страсть – тоже!

Но как теперь добираться в Бостон? Что, если Филип не простит ей высокомерия? Что, если он не станет помогать ей, получив отказ? Анна не могла позволить себе даже думать о такой возможности. Как человек здравомыслящий, он должен внять доводам разума. Если бы он согласился посадить ее на судно, отправляющееся на восточное побережье, это было бы несомненным благом для всех – для самого Филипа, для его родных, но главным образом для нее. Естественно, Анне Конолли это было нужно больше всех.

Только необходимо научиться соблюдать дистанцию. Иначе она не сможет поручиться за то, как долго ей удастся противостоять соблазну. Искушение так велико! Будь у нее возможность уехать от него за тридевять земель, она сделала бы это хоть сейчас.

Пока же ей оставалось только ждать утра для разговора. Она должна убедить Филипа, что самым разумным и честным с его стороны будет помочь ей попасть в Бостон. Лучшего варианта для себя она не видела.

С этими мыслями Анна и проворочалась в постели всю ночь. Лишь когда серый рассвет начал пробиваться сквозь тяжелые шторы, она наконец погрузилась в тревожный сон.

В половине восьмого ее разбудил стук в дверь.

– Анна! – громким шепотом позвал Филип из соседней комнаты.

– Да? – Анна мгновенно проснулась и села в постели. – Что случилось?

– Если вы собираетесь завтракать, поторопитесь. Я зайду за вами через полчаса. Успеете?

– Да, конечно.

Анна откинула покрывало и соскочила на пол. Она начала суетливо бегать по комнате, собирая свои вещи. Вчерашнюю одежду и прочие вещи сложила в коробки, оставив только платье из бледно-персикового муслина. Одно из новых платьев от Лили – с глубоким декольте и длинным рукавом, резко расширяющимся от локтя, со слегка расклешенной юбкой с кружевными оборками, создающими сзади эффект турнюра. Анна расчесала волосы, собрала с боков все локоны и закрепила их на темени черепашьим гребнем. Затем вытянула несколько тонких вьющихся прядей и оставила их свободно падающими по щекам до плеч.

Она управилась на пять минут раньше срока и села ждать. Ее ужасно раздражало, что она не может унять волнение и заставить сердце биться ровно, как обычно. Анна барабанила пальцами по деревянной ручке кресла, распекая себя за то, что похожа сейчас на влюбленную школьницу во время первого свидания.

Филип прибыл минута в минуту. Услышав его стук, Анна медленно пересекла комнату, чтобы унять дыхание. Филип ждал ее в коридоре, не входя в номер. Выглядел он после вчерашних баталий куда лучше, чем можно было ожидать.

Судя по его новому костюму, не только она приобрела вчера шикарный гардероб. Темно-серые брюки и белая рубашка с манжетами, украшенными кружевом шириной в дюйм, необыкновенно шли ему. Анна нашла, что он очень красив и, на удивление, в хорошей физической форме, если не считать синяка у глаза и припухлости над губой. По тому, как он с изящной небрежностью встал в дверном проеме, можно было заключить, что чувствовал он себя неплохо. Она еще не видела его таким умопомрачительно привлекательным и… соблазнительным.

– Вы неплохо выглядите, – сдержанно заметила она, – особенно если вспомнить ваш вид в три часа ночи.

Филип принялся медленно осматривать ее от мысков туфель до макушки пшеничных волос. Затем его взгляд упал на ее полные, чуть приоткрытые губы.

– А вы, Анна, выглядите просто замечательно. И ни чуточки не изменились. Вы так же прелестны, как в три часа ночи.

– Я собралась в срок, как вы желали. – Анна отвела взгляд от внимательных серых глаз, вводящих ее в соблазн, и чуть отступила в свою комнату, сердясь на себя за дрожь в голосе, выдающую волнение.

Он кивнул ей, отступив от двери. Она заметила, как у него слегка дрогнули плечи, и поняла, что его внешнее спокойствие и легкость движений лишь фасад, под которым скрывается боль от жестоких ночных побоев.