Васькина френдзона - Виктория Осадчая

нам хватило сил, чтобы придать этого индюка к стене, ну и для пущей убедительности пригрозила сломать ему руку, проведя болевой прием.

— Не я это, девки! Вы сдурели?

— А кто тогда?

— Не знаю! — кажется, он, действительно не понимал, что происходить. Ноооо! Как говорил дядюшка Станиславский: «Не верю». Поэтому пришлось ещё немного надавить на руку, чтобы парень завопил. Виноват же все равно был. После пяти минут пыток Кучин признался, что снимал он.

— Кому показывал, козел? — процедила я сквозь зубы.

— Да не знаю я. Смотрели с ребятами, ржали. Дура эта была, которая кидается на тебя.

— Я же говорила, — заявила Зоя, скрестив руки на выдающейся груди, к которой всегда хотелось припасть.

— Может, он просто врёт, чтобы свой зад прикрыть? — не поверила Леночка.

— Вась, а мне это для чего было делать? Мотива нет! Больно! — взмолился Кучин.

— Ладно, Златовласка, живи! — отпустила я его. С видом великого мученика, парень потёр руку, которая после такого точно должна была болеть. Но держался, должна заметить, он молодцом.

— Я урою эту тварь, — взвизгнула Леночка.

— Так, землекоп, притормози. Я после пар еду к Сычеву, надо помириться. А потом продумать, как зарыть ее красиво. Главное, чтобы не отчислили, — выдохнула устало.

— А что с Сычевым? — уточнила Мила. — Он вчера вроде нормальный был.

— Так ты с ним была.

— Хотелось бы! Но мы случайно встретились. Сказал, что все мы бабы суки, поцеловал меня взасос и красиво смылся.

Фух, дай мне силы! Только знать бы к кому обращаться с подобными просьбами.

* * *

«Упал, очнулся — гипс». Только в его случае вместо гипса была наижутчайшая головная боль. И во рту — пустыня Сахара.

— Весело, — огласил вердикт Матвей, оглядывая незнакомое помещение, напоминающее гостиничный номер.

Нет, он, конечно, помнил все, что с ним происходило от момента принятия решения — напиться и до того, как Петька забирал его из дежурки. Правда…напряг свою раскалывающуюся башку. Не все моменты остались так свежи в памяти. За что его загребли «мусора позорные», он точно не помнил. Зато по Нил Васькину подругу, которую поцеловал, находясь в состоянии «под шофе», и Ваську помнил…Выдохнул!

Лучше бы он это забыл, чем все остальное. Посталкогольная амнезия она, сука, такая. Её податливые губы, которые отвечали на его поцелуй, её руки, которые притягивали его ближе, её нежная кожа под свитером и кружевной бюстгальтер, который он несколько раз видел в ванной на сушилке. И ведь ри разу не пытался представить Василиску в откровенном белье, а тут просто картины одна за одной лубасчт по башке откровенным воображением. Е…учий случай!

— Очухался? — Матвей даже подпрыгнул от неожиданности. Это тоже последствия алкогольной интоксикации?

— Изыди, исчадие!

— Я тебя тоже рада видеть, — Васька плюхнулась на кровать рядом. — Опохмеляться будешь?

— Думать об этом не могу. Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Я не умерла и не уехала. Мы просто взяли паузу до выяснения всех обстоятельств данной ситуаци, — хм, значит, ей точно что-то было нужно. Такая покладистая, мягкая, как нагадившая где-то в уголке кошка, думающая, что все это дело она благополучно прикопала.

— Для меня исключение решила сделать? Хвалю!

— Завтра мамы наши приезжают. Надо сделать вид, что всё у нас с тобой хорошо, ибо учиться мге спокойно не дадут. Тебе, я думаю, тоже.

— Не боИсь, за годы дружбы с тобой я научился притворяться. Ещё что-то?

— Мне помощь твоя нужна по старой дружбе.

— О как! Давай я сначала приму душ, а потом тебя послушаю и решу, смогу ли что-нибудь для тебя сделать…по старой-то дружбе.

Он и сам не понимал, почему появление Васьки его так бесило. Нет, не само появление, а ее это «по старой дружбе». Она заслуживает такого наказания, чтобы запомнилось надолго. Месть, конечно, блюдо холодное, и мстительным человеком Сычев себя никогда не считал, но сейчас до хруста в костях хотелось подгадить ей, чтобы она поняла, как это больно, когда тебя предают, а потом ещё пытаются использовать. Только пока что в голову ничего не шло, кроме отборного мата, которым он мысленно ругал «бывшую» подругу.

Ну, вот! Освежился! И жить вроде как стало легче. Укутался в щалат, который предлагал папин отель и вышел снова к Василиса, которая меряла комнату шагами.

— Вещай, исчадие, — Сычев снова расположил на мягком матраце свое объемное тело и уставился в потолок, ожидая ответа от Богатыревой.

— Меня исключить хотят, — произнесла девушка печальным того, в котором было столько обиды. Далее последовал рассказ о том как ее подставили и унизили. В общем, как в когда, полнейший набор юнноц авантюристки. И на этот раз ей попала ь достойная соперница, которая хочет ее уничтожить. Все эти бабские дела Сычев до ужаса не любил, но в свете долгой дружбы с Богатыревой ему приходилось в это безобразие вникать.

— От меня ты что хочешь?

— Мне нужен компромат на эту тварь.

— Типа курит, пьет?

— Сыч, детские игры закончились. Хоть трахни ее, но я должна её растоптать. И это должны видеть все.

— Ну, да! Сычев же проститутка, который по щелчку пальчиков госпожи Богатыревой должен прыгать в койку к каждой. Так дела не делаются, Вась, — змыкнул Матвей.

— И что ты хочешь взамен?

— Я тебе компромат на твою Жаркову, а ты… — он задумался, придумывая, что бы такого гадкого сделать, — ты со мной переспишь, Вася.

Да, отступать уже было некуда. Не то, чтобы он этого именно желал больше всего, просто было таким наслаждением, наблюдать, как Богатырёва начала меняться в лице.

— Иди ты на х. й, Сыч, — выплюнула слова девушка и вылетела пулей из номера. Ну, и ладно! Не очень-то и надо.

На следующий день встречать делегацию из далёкой Сибири пришлось именно ему, Матвею. Ещё целых три женщины на его голову.

— Матвееееей! — вот кто его был, действительно, рад видеть, так это Варвара, которая едва завидев парня, бросилась прямо к нему в объятья.

— Нифига, принцесса, ты прибавила в весе?

— Не прилично девушкам об этом говорить, — заявила мелкая, состряпав такую заумную рожицу.

— Я про то, что невестой скоро станешь завидной.

— Главнон, чтобы ты к этому времени не обзавелся спиногрыщами и вочливой старухой-женушкой. Красиво у вас здесь, — огляделась девчонка. Только потом ее смогли нагнать мама Таня и мама Наташа.

Всю дорогу до дома мама Таня беспокоилась, не стеснит ли она их скромную обитель, когда мама Наташа успокаивала ее тем, что завтра они к вечеру уже отбудут в свое малое путешествие по полуострову. Ну, и пусть катятся! Не в четырех же стенах сидеть. А он в этих