Мозаика странной войны - Радий Радутный

— Нет. Твой такую игрушку не поднимет. Но против тебя есть другие материалы.

— Какие же? — облегченно вздохнул Пилот.

— Контактера помнишь?

— Да, — он вдруг понял, что расслабился рано.

— Так вот, — Гэбист снова сделал вид, что наслаждается самой процедурой допроса. — По последним сведениям, работала она на амазонок, бомбу они наводили по ею установленным маякам, и один из таких маячков мы сняли с твоего атмосферника.

Эпизод 24

Полковник казался таким же одинаковым, как и все остальные “родственники” — но только с первого взгляда. За все время встречи будущих участников рейда он не проронил ни слова, и только когда речь зашла о конкретных деталях, глаза его перестали быть тусклыми, весь он как-то оживился, распрямился, и даже помолодел.

— В общих чертах суть операции состоит в том, чтобы благополучно доставить устройства на линию, содержащую базу амазонок, и сбросить его в первую попавшуюся приличную акваторию. Желательно при этом попасть не во внутреннее озеро, а во что-нибудь, сообщающееся с Мировым океаном — хотя особого значения не имеет, сгорит вся их планета за минуты или десятки минут.

Пойдут пять машин — два атмосферника, две магнитодинамички, и собственно, носитель с комбинированными двигателями. Магнитодинамички оборудованы ЭМИ-предохранителями, позволяющими благополучно пережить три ЭМИ-импульса. Комбинированный движок носителя имеет пять таких предохранителей, и, кроме того, способен около часа лететь на атмосферном приводе.

Тактика обычная — звено, предельно малая высота, Переход сразу же после отделения устройства от носителя. Вопросы есть?

Вопросов, разумеется, не было.

— Тогда прошу по машинам. Впрочем… Пилот, ты, кажется, любишь атмосферники?

— Нет, Полковник. Кстати, ты действительно полковник?

— Да.

— Так вот, после Перехода в открытый космос атмосферники мне почему-то перестали нравиться.

— Ну, дело хозяйское. Тогда ты идешь впереди-слева, Самурай — впереди-справа. Ведомыми пойдут Плотник, — худощавый парень, сидящий в углу, кивнул. — и Маньяк. С кем — решим на месте, смотря кого куда выбросит.

Последний участник рейда, так же слабо отличающийся от остальных, тоже кивнул.

— Гоняться за врагами не следует, — продолжал Полковник. — Ваша задача — только прикрывать носитель… то есть меня. Пошли!

Пилот хмыкнул, оглянулся на худого, словно сплетенного из сухожилий, Самурая — тот рассматривал его с таким же интересом, шагнул следом, затем внезапно обернулся:

— Тебя тоже Гэбист агитировал?

Самурай кивнул, Пилот усмехнулся — мол, “хитрое я все же создание… самого себя ухитрился на смерть отправить, да еще и добровольно!” — и двинулся к ангарам.

Переход получился удачным — всех выбросило практически в одном районе, на приличной высоте, и даже без особых пост-эффектов, вроде рвоты и кровавых соплей на забралах шлемов. Пилот облегченно вздохнул, окинул взглядом приборную доску, прислушался к ощущениям — ящик штурмовика имел паскудную привычку сигналы о неполадках направлять прямо в мозг, и время от времени у пилотов чесался хвост или болели плавники — если такая переадресация происходила неудачно.

Штурмовик вполне самостоятельно наклонил нос, выровнялся по горизонту и пошел вниз, уходя из-под потенциально возможных прицелов вражеских лазеров. Тем же, насколько догадывался Пилот, занимались и остальные. Справа мелькнула остроклювая серая тень, Ящик встревожился было, но тут же успокоился, и атмосферник, покачав крыльями, пристроился ведомым.

Через пять-десять секунд вдали показался из облаков толстый силуэт носителя — за неимением крыльев, Пилот качнул корпусом и сразу же ушел вперед.

Земля нарастала в лобовом стекле, он уменьшил наклон и осторожно — очень осторожно — толкнул вперед сектор газа.

Ничего не произошло.

Магнитодинамический двигатель мерно гудел, все приборы бодро рапортовали о нормальной работе, не чесался хвост, не ломило плавники — но штурмовик, управляемый только рудиментарными аэродинамическими рулями, уверенно терял скорость.

— Мать твою! — вдруг многоголосо взорвался эфир. — У меня не запускается движок! Падаю!… Двигатели! Па… Всем, кто… отсутствует магнитное поле… Что-то с атмосфе… Проща…

Руки сами по себе рванулись к петлям катапульты.

Земля оказалась близкой. Чересчур близкой — парашют едва успел раскрыться, и не смог до конца погасить скорость — почва ударила в подошвы так, что Пилот потерял ориентировку и позорно грохнулся на задницу. Ощутимо затрещали кости. Штурмовик мелькнул над головой и исчез за холмами. Через мгновение горизонт озарился ослепительной вспышкой, земля вздрогнула, и еще через несколько секунд волна горячего воздуха с шепотом пронеслась над головой.

Стало тихо.

Пилот быстро окинул взглядом окрестности, узрел почти рядом неглубокую промоину, броском метнулся в нее, прикрыл голову руками и замер. В голове его вертелось одно короткое слово.

“Носитель!”

И он дождался.

Если прошлая вспышка была ослепительной, то это — сжигающей. Сухая трава полыхнула мгновенно, мокрая задымилась — и вспыхнула тоже. Облака в небе закружились в бешеном танце, теряя влагу, исчезли, солнце то ли погасло, то ли упало на землю — по крайней мере, судя по страшному удару, именно так оно и произошло.

Собственно, самого удара Пилот уже не почувствовал.

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Страшно хотелось пить. Обезвоженный, как после трех дней путешествия по Сахаре, организм требовал встать и отправится на поиски хоть колодца, хоть родника, хоть и выжившего суслика — лишь бы в нем содержалась хоть капля живительной влаги — пусть даже и насквозь радиоактивной.

Пилот осторожно поднял голову.

Пейзаж изменился. Холмы потеряли верхушки, исчезла трава, редкие деревца, и продольные полосы тянулись к эпицентру, словно пальцы мертвеца к горлу убийцы.

Воздух, насыщенный иссушенной пылью, драл горло и забивал нос, глаза мигом зачесались и заслезились; Пилот с кашлем выскреб из них с полкилограмма песка и только после этого додумался опустить забрало шлема. Стало чуть легче.

От опаленной и местами остекленевшей земли все еще исходил жар, и кое-где к небу поднимались тоненькие струйки дыма и мерцали огоньки — но на высоте двадцати-тридцати сантиметров исчезали, снесенные горячим ветром, дующим к эпицентру.

Пилот оглянулся. В той стороне даже сквозь густой пылевой туман тянулось к небу чудовище с головой дракона и ошейником молний вокруг тонкой шеи. Гриб завораживал и приковывал к себе взгляд, и только когда сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Пилот вспомнил о необходимости дышать.