Коммандер Граймс (сборник) - Бертрам Чандлер

— Вы, сэр, — честно ответил Граймс.

— Вы никогда не станете дипломатом, лейтенант. Я сомневаюсь, что вы дослужитесь хотя бы до флаг-офицера ФИКС. Конечно, все мы астронавты, жесткие и хлесткие, недалекие и честные, и благородным железом отсвечивают наши руки сквозь прорехи в бархатных перчатках… Хм. На чем я остановился?

— На железных руках в бархатных перчатках, сэр.

— Я имею в виду, до того, как вы меня сбили… Да, ваш пассажир. Его надо доставить с Базы Линдисфарна на Делакрон. Просто высаживаете его там и тут же обратно. — Костлявая рука коммодора подняла со стола крепко запечатанный конверт и протянула его Граймсу. — Ваш приказ.

— Благодарю, сэр. Я свободен, сэр?

— Свободны, как ветер. Немедленно на вылет!

Само собой, «немедленного вылета» не воспоследовало. Тем не менее Граймс довольно быстро зашагал к своему кораблю. «Щитомордник», курьер «серпент-класса», зажатый между двумя большими судами — стройное сверкающее веретено — гордо возвышался на своей крошечной посадочной площадке. «Летающее веретено»… Это прозвище, которое закрепилось за «серпентами», уже не казалось Граймсу обидным. Лейтенант снова залюбовался строгостью и стремительностью его очертаний. Нет, этот кораблик он не променял бы ни на что — даже на самый могучий дредноут… тем более, что на дредноуте Граймс был бы всего лишь одним из многочисленных младших офицеров. А «Щитомордник» — его корабль. Целиком и полностью.

Мичман Бидль, первый помощник, как обычно, встретил Грай-мса внизу, в шлюзе, и с унылым видом отсалютовал. Впрочем, это было в порядке вещей: никто никогда не видел Первого смеющимся, даже улыбка на его физиономии была столь же частым явлением, как снег в разгар лета.

— Все закреплено и готово к старту, капитан, — доложил Бидль.

— Благодарю, Первый.

— М-м… пассажир на борту…

— Хорошо. Полагаю, придется соблюдать обычные церемонии. Спросите его, не хочет ли он занять свободное кресло в рубке, когда мы будем стряхивать пыль базы со стабилизаторов.

— Я уже это сделал, капитан. Оно сказало, что польщено и принимает предложение.

— Оно? Адам — хорошее земное имя. Бидль изобразил улыбку.

— С точки зрения технологии нельзя назвать мистера Адама уроженцем Земли. Правда, он сделан на Земле.

— А что он ест? — полюбопытствовал Граймс, припомнив намеки коммодора на особенности диеты пассажира. — Постоянный ток или переменный? И запивает пинтой-другой легкого смазочного масла?

— Как вы догадались, капитан?

— Старик мне сам сказал — не напрямую, конечно. Но… пассажир, а не груз… Наверное, здесь какая-то ошибка?

— Нет, капитан. Он вполне разумен — и даже является личностью. Я просмотрел его документы — он считается гражданином Федерации, со всеми правами, привилегиями и обязанностями.

— Что ж, начальству виднее, — кротко согласился Граймс.

Робот действительно оказался разумным. Более того, его действительно можно было считать личностью. Граймс поймал себя на том, что не может думать о мистере Адаме как о предмете. Он представлял новый тип роботов, о котором Граймс только слышал, но никогда не видел. Их изготовляли очень немного, и большинство оставалось на Земле. Во-первых, потому что они фантастически дорого стоили. Во-вторых, их создатели до такой степени боялись своих детищ, что страдали кошмарами, в которых роботы представлялись чем-то вроде новых Франкенштейнов. Разумные роботы давно перестали быть редкостью — но разумные роботы, наделенные воображением, интуицией и инициативой… Они делались в основном для проведения разведки и исследований на планетах, где человека не спас бы даже самый лучший скафандр.

Мистер Адам занимал свободное кресло в рубке. Разумеется, ему не было необходимости пристегиваться и даже занимать сидячее положение — но он уселся, приняв поразительно человеческую позу. «Как мило, — подумал Граймс. — Похоже, он понимает, что людям не слишком приятно, когда штуковина, похожая на дистрофика в латах, маячит сзади, заглядывая им через плечо».

Лицо робота — тускло поблескивающий металлический овал — ничего не выражало. Но за глазными линзами светится огонек, и Граймсу показалось, что это может быть признаком интереса.

— Все это очень любопытно, капитан, — заговорил мистер Адам. Его голос — приятный и даже не совсем механический баритон — исходил из мембраны на горле. — Сейчас, я полагаю, мы легли на траекторию к Делакрону.

— Да, мистер Адам. Вон там солнце Делакрона — на три часа от центра иллюминатора.

— А эти странные искажения, несомненно, — следствие темпоральной прецессии при работе Движителя… — спустя пару секунд пробормотал робот, словно про себя. — Интересно.

— Вы наверняка уже видели это, пока летели с Земли на Линдисфарн.

— Нет, капитан. Меня не пригласили в рубку крейсера, — робот совсем по-человечески пожал плечами. — Я… думаю, капитан Грисби мне не доверял.

Странно. Совсем не похоже на Грисби… Одно время Граймс служил под его командой. Грисби, которому довелось служить на Земле в морском флоте, Грисби, который часто сожалел об ушедшей эпохе парусов, деревянных кораблей и железных людей… разумеется, не таких, как мистер Адам.

— Да, — задумчиво продолжал робот. — Я нахожу все это не только интересным, но и удивительным…

— Что именно? — полюбопытствовал Граймс.

— Все это — взлет, установление траектории, выбор оптимального соотношения ускорения и уровня темпоральной прецессии — насколько… быстрее мог бы сделать кто-нибудь вроде меня.

«Ты хотел сказать „лучше“, а не „быстрее“. Но ты слишком тактичен, чтобы сказать это прямо».

— И, кроме того… Вы, создания из плоти и крови, эволюционировали, чтобы приспособиться к условиям на своей планете — единственной из миллиардов. Космос нельзя назвать вашей естественной средой обитания.

— Мы возим свою среду с собой, мистер Адам.

Граймс заметил, что все офицеры в рубке — мичман фон Танненбаум, мичман Билль и радист лейтенант Словотный — внимательно слушают их дискуссию с роботом и ждут, что ответит капитан. Надо быть осторожнее. Граймс ухмыльнулся:

— И не забывайте, что и сам человек — весьма неплохой самоуправляемый и самовоспроизводящий многоцелевой робот.

— Есть много путей воспроизводства себе подобных, — спокойно заметил мистер Адам.

— Лично я предпочитаю по старинке! — вклинился в разговор фон Танненбаум.

Граймс укоризненно поглядел на белокурого атлета — но было уже поздно: Словотный невежливо расхохотался. Даже Бидль соизволил улыбнуться.

Капитан издал тщательно выверенный смешок.

— Ну что ж, концерт начинается, джентльмены. Оставляю корабль в ваших умелых ручках, Первый. Установите часы на нормальное космическое время. Мистер Адам, по правилам гостеприимства мне полагается пригласить вас в мою каюту. Поговорить о том о сем и пропустить по глоточку…

Мистер Адам рассмеялся:

— Я тоже в данный момент нуждаюсь в смазке — как и вы, капитан. Но я не возвожу это в ранг ритуала. И все же мне будет очень приятно поговорить с вами, пока вы пьете.

— Пойдемте, — со вздохом ответил Граймс.

На маленьком корабле пассажир может скрасить однообразие будней Глубокого космоса — а может стать источником головной боли.

Поначалу мистер Адам, казалось, возгорелся трогательным желанием доказать, что может быть хорошим товарищем. Он умел вести беседу — причем чуть ли не на любую тему. Как заметил Бидль, мистер Адам проглотил энциклопедию, на что мистер МакКлауд, инженер-механик, возразил, энциклопедию забыли внутри во время сборки. Но мистер Адам умел не только говорить, но и слушать. Это было хуже. Казалось, можно увидеть, как в его металлической голове крутятся колесики и шестеренки, сортируя информацию: бесполезная отметается, а полезная добавляется в банк данных. Еще мистер Адам умел играть в шахматы — еще бы! Иногда он даже проигрывал — судя по всему, исключительно из вежливости. То же самое происходило во время карточных игр.

Наконец Граймс вызвал Спуки Дина, офицера псионической связи, по прозвищу Призрак. Бутылка и стаканы уже стояли на столе, когда высокий хрупкий молодой человек, похожий на сгусток эктоплазмы, завернутый в униформу ФИКС, словно просочился через дверь каюты. Опустившись в кресло, он немедленно принял у капитана стакан с чистым джином.

— За то, что у нас под килтом, — провозгласил Граймс. Этот непристойный тост последнее время стал весьма популярен.

— Физическое вмешательство в частную жизнь, — буркнул Дин. — Ничего не имею против.

— На что вы намекаете, мистер Дин?

— Я знаю, капитан, что вы собираетесь попросить меня нарушить клятву Райновского института. Чтобы об этом догадаться, не нужно быть телепатом. Одно и то же — каждый раз, как мы везем пассажира. Каждый раз вы просите меня заглянуть в их мозги, чтобы понять, что и как у них там тикает.