Принц в Бомбее - Суджата Масси

– Завтра – это слишком поздно. Начнется разложение. Не сможет ее душа спокойно попасть на Небо…

– Я все понимаю. – Первин видела, что Митан того и гляди сорвется. – Но у нас есть все основания полагать, что похороны можно будет провести уже завтра до заката.

– Очень на это надеюсь. И я признательна вам за предложение отвезти нас завтра на своей машине в суд. Я очень нервничаю из-за этого дознания.

Первин посмотрела на несчастную мать, которая вся как-то внутренне сжалась:

– Не переживайте, мы с отцом окажем вам всю необходимую помощь. Если у вас есть вопросы к коронеру, мы их можем задать.

– Вчера приходили из полиции, хотели посмотреть ее вещи. – Голос стих, мама Френи поднесла ладонь к глазам. – Мы понятия не имели, что она состоит в студенческой организации, которая связана с этими беспорядками! Поверить в это не могли.

Судя по всему, о своем членстве в Союзе студентов Френи не сообщила никому из родителей.

– Я со слов вашей дочери поняла, что в Союзе студентов ничего не предпринимали, только вели разговоры о политике. А что сказали полицейские?

Тихо трогая розы в корзине, Митан ответила:

– Сержант попросил разрешения осмотреть ее комнату, мы не стали возражать, потому что…

Первин закончила за нее:

– Вы побоялись, что в противном случае ее обвинят в антиправительственной деятельности.

– Да, – подтвердила Митан. – Меня это разозлило. Я спросила, у них ли ее школьная сумка – она взяла ее с собой в колледж в то утро. Инспектор сказал, что ничего не знает.

Выходит, из дому Френи ушла с сумкой. И полицейские считают, что это важно; так же считает и сама Первин.

– А какие они задавали вопросы?

– Было так тяжело… Говорили они громко, быстро, не уследишь, – ответила Митан. – Спросили, какое у Френи было настроение. Я сказала, что она утром едва не осталась дома, пожаловалась, что живот болит, но муж не хотел, чтобы она пропустила процессию. Я не стала ему возражать. О чем теперь жалею.

– Если бы я там была, она бы осталась дома. – В голосе Бапси сквозило сожаление. – Я ее утром не видела – все еще спала наверху.

– Простите, мама. И спасибо вам за то, что принесли цветы. Мне от горя и на улицу-то не выйти.

– Вчера был очень тяжелый день. – Первин хотела развить тему, но боялась еще сильнее травмировать Митан.

– А началось все как обычно. Мы утром вместе вышли из дома, доехали до станции Чарни, погуляли по набережной. Потом мы с Фирдошем попрощались с Френи, она зашла на территорию колледжа, а мы отправились в клуб «Ориент». – Митан говорила твердо, отчетливо. – А когда через несколько часов вернулись в Вудберн… ну, вы помните! Ее уже положили на повозку, будто она совсем не человек. – Тут голос женщины все-таки сорвался. – Девочка, которая утром со мной спорила, никогда больше не заговорит.

Открылась входная дверь, Первин невольно отвела взгляд от тихо плачущей Митан. Вошла женщина, разулась, опасливо кивнула Первин. Ей, как и Митан, было под сорок. Одета она была в тускло-коричневое сари, намотанное так, как принято у парсов, на голове белая матабана.

– Как вы сегодня? Я вам обед приготовила, – сказала она, указывая на судки, которые держала в руке.

– Я не могу есть, – отрезала Митан. – Но все равно большое вам спасибо. Может, муж вечером поест.

– А это кто? – Посетительница в упор смотрела на Первин.

– Миссис Хестер Кападия – одна из наших соседок, – пояснила для Первин Бапси. – Это Первин Мистри. Внучка одного из главных строителей нашей колонии. Работает в конторе своего отца, знаменитого адвоката Джамшеджи Мистри. Они согласились помочь нам в беде.

Выражение лица Хестер слегка смягчилось.

– Очень рада это слышать, мисс Мистри. У меня была мечта, что когда-то Френи войдет в мой дом.

Первин задумалась, что это могло означать, но спросить не успела – Хестер сказала:

– Давайте я отнесу еду на кухню и заварю чай.

Она решительно зашагала вглубь квартиры – там, видимо, и находилась кухня.

Первин не хотелось тратить время на чаепитие, однако хорошо было бы увидеть комнату Френи. Она негромко спросила Митан:

– Вы не возражаете, если я загляну в спальню Френи?

Митан явно всполошилась, однако потом кивнула:

– Что от этого изменится? Я вам сама покажу.

Первин переступила порог. Две кровати, аккуратно застеленные белыми покрывалами. Митан поставила корзину с цветами на столик, выбрала одну розу.

– А с кем Френи делила комнату?

– Ни с кем. Когда она была маленькой, здесь же жил ее брат.

Это позволило Первин поднять интересовавшую ее тему:

– Френи все еще очень переживала из-за смерти Дария. Она упомянула об этом в нашем разговоре. Боялась, что, если ее исключат из колледжа, она замарает честь брата.

– Да, это на нее похоже. – Митан поджала губы. – Она считала себя виновной в его гибели.

– Почему? Френи заболела первой? – Первин говорила исходя из опыта: большинство детей в городе умирали от болезней.

Митан оторвала от розы лепесток, отпустила его на постель, на которой раньше спала Френи. Потом пробормотала:

– Несчастный случай.

Первин дождалась, пока Митан медленно изорвала розу в клочья, потом вторую, третью, усыпала всю кровать лепестками. Потом Митан села на кровать, где когда-то спал Дарий.

– Френи знала, что Дарий хочет поиграть с одноклассниками за пределами колонии. Не все тут чувствуют себя уютно.

Первин кивнула, вспомнив стражей у ворот, хмурый взгляд няни-индуски во дворе.

– Дарий попросил ее ничего мне не говорить, она соврала, что он пошел к другу. Мы не знали, что он ушел из колонии в индусский район, за целых два километра.

Нормальный отклик сестры на просьбу старшего брата. Всего несколько часов назад Растом уговорил ее ничего не рассказывать отцу про его ночные похождения.

– Мальчики играли в крикет, было жарко, они решили выпить воды из колодца. Колодец был не новый, края осыпались. Дарий пытался вытянуть наверх ведро, поскользнулся и упал. – Митан сглотнула и хрипло продолжила: – Сперва друзья пытались сами его вытащить – боялись, что им попадет от старших. Упустили время.

Первин почувствовала, как у нее увлажнились глаза. Трудно не плакать, глядя на мать, пережившую две утраты.

– А вскрытие проводили?

Миссис Каттингмастер сгорбилась и ответила, низко опустив голову:

– Да, и тогда это заняло много времени. Коронер отдал его тело только три дня спустя – что, как вы знаете, против наших установлений, обряд погребения нужно провести как можно раньше. Ужасно было, что они так долго возятся, хотя полицейский, которого вызвали к колодцу, сразу сказал, что наш сын утонул.