Я гоблин-алхимик - Сергей Сериков

вести себя тихо. В центре зала, под вывеской с изображением кабана, стоял массивный стол, за которым сидел хуман, это был хозяин таверны, его звали Гримм. Высокий, крепкого телосложения, с густой бородой, заплетенной в две толстые косы, он напоминал древнего воина. Его глаза, глубокие и проницательные, скрывали множество тайн, а в руках он держал тяжелую кружку, из которой изредка потягивал пиво. Одет он был в простые, но добротные одежды: кожаную куртку с металлическими пластинами, под которой виднелась льняная рубашка, и прочные штаны из грубой ткани. На поясе висели ножны с кинжалом работы гномов и связка ключей, а на шее блестел амулет в виде кабаньей головы. Его голос, громкий и властный, разносился по всему залу, и все его приказы выполнялись мгновенно. Гримм приветствовал нас широкой улыбкой, в которой читалось искреннее радушие. Он сразу же предложил нам стол у камина и самые вкусные блюда из своего меню. Мы приняли его предложение с благодарностью и устроились за столом, наслаждаясь теплом огня и уютной атмосферой трактира. Пока мы ждали заказ в уютном трактире, воздух пропитался ароматами жареного мяса и терпкого пива. Зал наполнился оживлением, словно волны радости и предвкушения плескались в его стенах. Подвыпившие наемники, собравшиеся за столами, то и дело поднимали кружки, обмениваясь шутками и громкими тостами. Их грубые, но добродушные лица светились улыбками, а масляные взгляды скользили по залу, останавливаясь на подавальщицах, которые сновали между столами, разнося блюда и наполняя кружки. Но в этом веселье не было ничего непристойного. Напротив, оно было частью негласного ритуала, который объединял всех присутствующих в этом шумном, но уютном месте. Наемники, уставшие от долгих путешествий и сражений, наслаждались моментом отдыха, а подавальщицы, привыкшие к такому вниманию, отвечали им легкой улыбкой и кивком, продолжая свою работу. В дальнем углу трактира, за столом в тени, сидел одинокий путник. Я отметил, что его одежда была простой, но добротной, а лицо скрывала тень капюшона. Он наблюдал за происходящим вокруг, но в его глазах не было ни радости, ни веселья. В них читалась настороженность, словно он пришел сюда не отдыхать, а за чем—то более важным и серьезным. Этот путник был не похож на остальных посетителей трактира. Он сидел в углу, погруженный в свои мысли, и лишь изредка бросал взгляд на кружку, словно вспоминая что—то давно забытое. Его глаза, скрытые под капюшоном, мерцали странным светом, как будто в них отражались звезды ночного неба. Когда он протянул руку за второй кружкой, стоящей в центре стола, я успел заметить татуировку на его запястье. Она была настолько необычной, что я не мог отвести от нее взгляд. На коже, гладкой и холодной, как мрамор, извивалась змея, обвивающая тонкое, изящное дерево. Змея была как живая, с глазами, полными тьмы, и языком, раздвоенным, как у змеи из древних легенд. Дерево же было не просто растением. Его ветви, словно тонкие руки, тянулись к небу, а корни переплетались в сложный узор, напоминающий древнюю руну, которая переливалась бордовым цветом. Казалось, что дерево и змея были связаны какой—то мистической силой, и их танец на коже путника вызывал у меня странное чувство тревоги и опасности.

Глава 11

Путник, заметив мой взгляд, быстро опустил рукав, скрывая татуировку. Он поднял кружку и сделал глоток, а затем снова погрузился в свои мысли, как будто ничего необычного не произошло. Я же остался сидеть, размышляя о том, что это за существо передо мной, и что скрывается за его странными татуировками и загадочным поведением.

От размышлений меня отвлек Бор:

— Что будем делать? — тихо спросил он, теребя пальцами край своей куртки.

—Нужно решить, — задумчиво ответил я. — Если мы отправимся на Чёрный остров сейчас, то можем не успеть до темноты. А ночевать в лесу не самая лучшая идея.

— Согласен, — кивнул Грилф, глядя на подавальщицу орчанку с огромным деревянным подносом, взглядом полного обожания. — Я бы здесь на пару ночей не прочь остаться.

— Это, наверное, наш заказ, — сказал я, вставая из—за стола, и показывая подавальщице, место куда нужно поставить поднос.

Подавальщица, которая принесла нам поднос с заказом, была орчанкой. От которой Грилф не мог отвести глаз и похоже дышал через раз. Её стройная фигура и дерзкий взгляд сразу привлекли внимание. Она была ниже Грилфа на голову, но это лишь добавляло ей очарования. Её длинные чёрные волосы были заплетены в тугую косу, украшенную тонкими золотыми нитями. Кожа девушки имела лёгкий бронзовый оттенок, а глаза светились янтарным огнём, словно раскалённые угли. Одежда подавальщицы подчёркивала её природную грацию и силу. На ней было надето облегающее платье из мягкой кожи, украшенное замысловатой вышивкой. Оно имело глубокий вырез, который подчёркивал её изящную шею и ключицы, а рукава заканчивались широкими манжетами, украшенными серебряными бляшками. На поясе висел небольшой кинжал в ножнах, украшенных самоцветами. На ногах у девушки были высокие сапоги из мягкой кожи, украшенные металлическими пряжками. Они плотно облегали её голени и заканчивались острыми носами, придавая ей ещё более воинственный вид. На шее висел амулет в виде когтистой лапы, который мерцал мягким голубым светом.

— Вот ваш заказ — проворковала она, стрельнув глазками в сторону Грилфа, который сидел напротив меня. Его лицо озарила почти дурацкая улыбка, но в ней было что—то притягательное.

Девушка, заметив его реакцию, слегка нахмурилась, но тут же взяла салфетку с подноса и, ехидно улыбнувшись, протянула её Грилфу.

— Держи, пупсик, это тебе, — сказала она с притворной нежностью.

Грилф, не отрывая взгляда от девушки, механически протянул руку и взял салфетку.

— А зачем? — спросил он, всё так же не отрывая глаз от её лица.

— Чтобы слюни подтёр, — ответила она с явной издевкой. Её голос был мягким, но в нём звучала нотка сарказма.

Грилф на мгновение замер, словно не ожидая такого ответа. Затем он медленно развернул салфетку и аккуратно положил её на стол. Его взгляд всё ещё был прикован к девушке, но теперь в нём появилось что—то новое любопытство и, возможно, лёгкая заинтересованность.

Девушка, почувствовав его взгляд, на мгновение замерла, а затем развернулась и, покачивая бёдрами, направилась к барной стойке. Её движения были плавными и грациозными, словно она танцевала.

Я посмотрел на Грилфа, который всё ещё смотрел ей вслед. В его глазах читалась смесь