Король - Тиффани Райз

— Я к вашим услугам, Ваше Величество. — Сэм с издевкой поклонилась.

— Хорошо, — ответил Кингсли. — А теперь давай построим королевство.

Глава 15

Кингсли был разочарован, но не удивлен, когда духовенство Фуллера отказалось продавать ему «Ренессанс». Он повысил цену, и они наотрез отказались. Он пытался купить здание с помощью одного из самых законных его вариантов, фальшивое туристическое агентство, которым он «владел», чтобы управлять избыточным денежным потоком, но Фуллер все равно не продал.

Время для плана Б.

— Что за план Б? — спросила Сэм, листая прикрепленные страницы на планшетке. Уже неделю она работала на Кингсли, и пока она выполняла все, что он велел ей, своевременно и эффективно. Он сказал ей пойти и купить компьютер, если он ей был нужен. Вместо этого, она держала всю его жизнь в порядке на своем планшете.

— План Б — это шантаж, — ответил Кингсли, усаживаясь за стол. — Нам нужна грязь на Фуллеров. Настоящая грязь.

— Какого рода грязь?

— Любая грязь годится, лишь бы прилипла. Ты знаешь что-нибудь компрометирующее о церкви?

— Эм… ну, они ярые консерваторы. Они убеждены, что женщины должны подчиняться своим мужьям.

— Это ужасно. А что, если муж сабмиссив?

— Кингсли, будь серьезным. Многие мужчины в церкви бьют жен из-за такого мировоззрения.

— Я верю, но неважно насколько это ужасно, эта грязь на церковь, а не на Фуллеров. Нам нужно узнать, избивает ли Фуллер свою жену. Или изменяет ей. Или отмывает деньги. Или что-нибудь еще. Но что бы то ни было, это должно быть чем-то, во что он непосредственно вовлечен. Нам не нужна пуля. Нам нужна бомба.

Сэм вздохнула и провела рукой по волосам. Ее теплые карие глаза светились глубоким умом, и он был впечатлен тем, как быстро она выучила имена всех в его доме.

— Бомба? Это будет непросто. Фуллеры существуют уже целую вечность, — ответила она. — Кажется, преподобный Фуллер унаследовал паству от отца.

— Странно.

— Что именно?

— Унаследовать церковь от отца. Мой единственный опыт общения с религией связан с католической церковью. У священников иногда бывают сыновья, но они не передают им ключи от церкви.

— Я не много знаю о католиках. Мне комфортно быть агностиком. А ты кто?

— Я француз, — ответил Кингсли.

— Я спросила о религии.

— Это и есть моя религия. И натягивание Фуллера — моя новая религия, — ответил Кингсли.

— Ты уверен в этом? Я тоже хочу натянуть Фуллера, но он силен. Сильнее, чем ты.

— А это больно.

— Ты говорил, у тебя в рукаве окружной прокурор и его жена. В руках Фуллера — губернатор. И мэр.

— Мне плевать, с кем он дружит. Мне плевать насколько большая у него церковь. Я не позволю ему превратить этот город в его песочницу, Сэм. Это мой город, — сказал Кингсли. Мысль о том, что какой-то фанатичный проповедник принесет свое послание ненависти в Нью-Йорк, выворачивала Кингсли. Он мог представить, что Фуллер сказал бы о нем и Сорене, и о том, что было между ними в школе. Кингсли знал глубоко в душе, если она у него была, все, что было между ним и Сореном, не было грехом. Фуллер и ему подобные могут идти к чертям собачьим.

— Так что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила Сэм.

— Достань мне все, что сможешь на Фуллера и его церковь.

— Кинг, я уже просмотрела все, что на него есть. Я ничего не нашла. Он ублюдок, не пойми меня неправильно. Напыщенный проповедник и фанатик. Но это ставит его в один ряд с другими проповедниками-телепроповедниками. Никаких сплетен об измене, никаких слухов об избиении жены, никаких слухов об изнасиловании детей.

— Что-то есть. Должно быть что-то.

— А что, если нет?

Кингсли встал и обошел стол.

— Я скажу тебе кое-что, и пусть это останется между нами. Это не всегда будет секретом, но сейчас это так.

— Что? — спросила она.

— В отеле я сказал тебе, что знаю садиста мирового класса, который может рассечь сигарету надвое кончиком кнута. Но что я тебе не сказал, так это то, что он тоже католический священник. Посмотри мне в глаза, Сэм.

Она посмотрела ему в глаза, как было приказано.

— Всегда есть что-то, — произнес Кингсли.

— Хорошо, — ответила она и сделала глубокий вдох. — Я посмотрю еще раз. Чем ты собираешься заняться?

— Ничем из того, что тебе нужно знать, — ответил он.

— Ни намека?

— Начинается на С, — ответил Кингсли.

— Свидание? Собеседование? Секс… анальный? Они начинаются на С.

— Я собираюсь кое-кого пригласить на свидание. Увидимся позже, — попрощался он и выпрямился. Рубцы сегодня болезненно натягивались.

— Ты в порядке?

— Конечно.

— Я видела, как ты поморщился. Тебе больно?

— Не беспокойся обо мне. — Он пригрозил ей пальцем. — Как только у тебя появится эта привычка, ты не сможешь остановиться.

— Это тебя беспокоит, верно?

Кингсли поднял руки и начал загибать пальцы, пока говорил.

— Один. Мои родители погибли в железнодорожной катастрофе, когда мне было четырнадцать. Два. Моя сестра покончила с собой, когда мне было семнадцать, вскоре после того, как вышла замуж за мужчину, которого я любил. Три. Я убивал людей для секретной организации внутри французского правительства. Четыре. Я разозлил опасных людей с хорошей памятью. Пять. Мой самый близкий друг — католический священник, вышеупомянутый садист, который влюблен в девушку из своего прихода, чей отец имеет судимость длиной с твою ногу и некоторые очень мерзкие связи с мафией. И это, Сэм, только начало списка причин, по которым тебе стоит беспокоиться обо мне.

— Шесть. Тебе больно.

— У меня старая рана, которая медленно заживает. Не о чем волноваться. Я не стою волнения. Так что, не волнуйся.

— Тебе надо показаться врачу.

— Ненавижу врачей.

— Мне плевать. Все равно сходи.

— Ты забываешь, что я твой босс. Не наоборот.

— И я твой ассистент. Я помогаю тебе. Тебе нужно обратиться к врачу.

— Я ухожу. Прощай. — Проходя мимо, он похлопал ее по плечу.

— Я записываю тебя на прием к врачу, — крикнула она ему вслед.

Кингсли остановился в дверях, развернулся и подошел к ней.

— Ты нарушаешь субординацию, — сказал он.

— Ты нанял меня, чтобы я помогла тебе, — заупрямилась она и уставилась на него своими яркими глазами. — Позволь помочь.

Кингсли сел на край стола и посмотрел на нее.

— Я могу ориентироваться по планетам, используя твой нос в качестве секстанта, — сказал он, щелкнув по его кончику. — Такой он правильной формы.

— Это единственная правильная часть меня. А теперь прекрати отвлекать и скажи, чем я могу тебе помочь.

— Перестать так одеваться.