Руна жизни - Роман Перин

— Фикса, как девчушка? — спросил рыжий, отбирая театральный бинокль у подельника.

— Фик-Фок на один бок, коришь Бульдог.

— Да, девочка сладкая, — облизывая губы, сказал рыжий.

— Давай, разыграем малолеточку. Кто выиграет, тот и первый, — сказал Фикса, доставая карты.

— Фикса, ты же уже целку рвал ишаку, мог бы и уступить!

— Баран ты, Бульдог, не ишаку, а ишачке. Это наш древний обряд посвящения в мужчины.

— Ладно, поехали, — сказал Бульдог, потирая ладони.

Выиграл Фикса. Расстроенный Бульдог предлагал одновременно — «бутерброд».

— Нет, Бульдожик, если чё срок одинаковый. А девственницы у меня никогда не было, коль я на это подписался, то хочу по фарту. Пошли, уже время, — сказал Фикса, вытирая потные ладони о брюки.

В дом они влезли через открытое окно. Родственник Базунова Егор Варфоломеевич уже второй год жил на даче, овдовев. Он сидел на кухне, пытаясь отремонтировать кофемолку. Катя лежала на диване, поглощёно дочитывая «Мастера и Маргариту» Булгакова.

Бульдог подкрался к старику и наотмашь ударил по шее, старик обмяк и сполз со стула, безжизненно уткнувшись лицом в пол. Одновременно Фикса схватил Катю за горло. Она пыталась кричать, но звук вяз в пальцах душителя.

— Люблю девочек в шортах. А ещё больше люблю натуральных блондинок, — шептал Фикса на ухо задыхающейся Кате.

— Не убей девку, — крикнул Бульдог, отдёргивая руки Фиксы.

— Не боись, чуть обмякла, легче раздевать. У меня тут пластер, заклеим рот, чтоб не визжала.

— Давай, и связать надо. Потом старика в погреб.

— Давай, поскорому, у меня уже мочи нет, как хочется, я всю ночь измечтался, — Фикса нагнулся к животу Кати и засунул язык в пупок. — Ооо, какой дух, к чёрту, старика потом, я хочу сейчас! Я кончу быстро, потом старика затащим, и уж на пару часиков оргию устроим.

— Не дури, шеф трижды сказал последовательность, девку связали, старика в погреб.

— Бульдог, не ломай кайф, — зло сказал Фикса, стягивая шорты с Кати, медленно приходящей в сознание.

— Ну, сука, если, что-то сорвётся я тебя порву. В прошлый раз ты тоже доигрался на пятак.

— Завидуешь, Бульдожик, хочешь уступлю, целка твоя, попка моя.

— Х… с тобой, я согласен и наоборот, но одновременно, я завожусь от таких фокусов.

На кухне раздался стон, очнулся Егор Варфоломеевич.

— Блядь, старик очнулся, — озлоблено прорычал Фикса, застёгивая ремень, — пошли уроем лесовика.

— Я же говорил, урод, надо всё по плану.

— Ладно, пошли «по плану». Я бы сейчас от планчика не отказался: он оргазм тянет. — Фикса толкнул подельника в плечо.

Фикса подошёл к старику и схватил его за ворот рубашки.

— Ну чё ты, сука, кайфушку ломаешь.

Егор Варфоломеевич, резко повернулся и воткнул в стопу Фиксы отвёртку.

— Бляяя! Бульдог, убей его!

Подбежавший Бульдог схватил старика за шею. Фикса уже вывернул ему руку с отвёрткой.

— Ну, дед, я теперь не просто вы…бу твою внучку, — глубоко дыша и захлёбываясь от боли орал Фикса.

Егора Варфоломеевича бросили в погреб, связав руки.

— Найди аптечку! У этих сук должна быть аптечка, — стонал Фикса, снимая кеду.

Егор Варфоломеевич метался в бессилии по погребу, плотно обшитому вагонкой. Ничего, кроме канистры с бензином, банок с маслами и покрышек для машины в погребе не было. Выбирать не приходилось.

— Мёртвые позора не имут, — сказал старый солдат и открыл канистру с бензином, уперев её в угол. — Надо же, всю войну прошёл, чтобы попасть в ад на старости лет. Сейчас, внученька, твой дедуля решит вопрос, — шепча это, старик пытался плечом включить свет. Он зажмурил глаза и со всей силы толкнул выключатель плечом — свет загорелся. Он подошёл к канистре с бензином и уронил её. Хлюпая, бензин ровно растекался по полу. Теперь оставалось только сбить с крюка лампу-переноску. Егор Варфоломеевич подтащил ногами покрышку и встал на неё. Голова почти упёрлась в решётку лампы, оставался небольшой прыжок на пару дюймов, чтобы лампа сорвалась с крючка и упала на пол.

Фикса забинтовывал раненую стопу. Очнувшаяся Катя мычала, пытаясь развязаться. Бульдог мочился в угол, прямо на кухне.

— Сейчас, сучка, будешь благодарить дедушку своего. Я тебя…

Внезапно дом стал наполнятся дымом.

— Блядь, старик себя поджарил, — крикнул Бульдог, глядя на вырывающееся пламя из-под крышки погреба.

— Уходим! Теперь оно и к лучшему, все концы в воду, — крикнул Фикса, выпрыгивая в окно.

В дежурной машине с «милиционерами» сидели приятель Блядика по институту, следователь, ведший дело по взрыву «выборного штаба», Иннокентий Нематерный, который прихватил в напарники безработного родственника.

— Нет, Миша, мы так не договаривались, — сказал Нематерный, увидев горящий дом. Мы сматываемся. Не огорчайся, братан, этот хитрожопый мне заплатит. Иннокентий слово сдержит, ты получишь свою штуку.

Кате удалось встать, когда пламя уже ворвалось в её комнату, и связанной вывалиться в окно. Её подобрали подоспевшие соседи. Егор Варфоломеевич погиб, спасая внучку.

Фиксу и Бульдога, как и планировалось, встретила машина. Их угостили пивом… Через два дня неопознанные трупы с обезображенными кислотой лицами и кистями рук были найдены грибниками.

Блядик сидел в гостиничном номере, пил водку с Нематерным и ругал «тупых гоев».

— Иннокентий, помоги найти его. Ведь сейчас это не сложно. Возбуждено уголовное дело по даче…

— Ты скажи, на кой ты устроил весь этот театр с таким геморроем.

— План был хороший, пожар никто не планировал. Это из-за этих уродов. Помоги, — Блядик пьяно ударил по плечу Нематерного, — я хорошо заплачу.

— Ты пойми, Миша, если, как ты говоришь, он не простой, то это дело отдадут и непростому следователю. У меня в том районе не те связи. Если он ездил не на своей машине, неужели он будет фигурировать в деле? Ведь он наверняка уже понял, что на него объявлена охота, и ты в первой пятёрке его подозреваемых. И что-то мне подсказывает: он в милицию обращаться не станет. Тебя тупо завалят.

— Поэтому я должен выйти на него первым, — Блядик стукнул кулаком по столу.

— Ты, Миша, кулачки побереги, может пригодятся. Я знаю, что ты тоже не простой, и связей у тебя хватает. Зачем ты дёргаешь меня?

— Тут нужен чистый человек, как чистый ствол, понимаешь.

— Стараюсь. Значит, деньги у тебя есть. Моя цена десять тысяч зелёных, — Нематерный налил себе рюмку водки и выпил.

— Я согласен. Только учти, если он раньше выйдет на меня, денег, как ты понимаешь, тебе не видеть.

— Я думаю, пара дней у нас есть. Больше мне не звони. Буду здесь в это же время через два дня. Что делать тебе, знаешь лучше меня.

Катю спешно, после стрижки под мальчика и перекраски волос спрятали в санатории под чужим именем.

Базунов провёл бессонную ночь, стараясь понять, кто пытается на него выйти: «Единственная ниточка — нападавшие, убиты. Хозяин машины тоже мёртв. То, что они выходили на него через номер машины, это ясно. Пожар на даче в план не входил. Значит, изнасилование внучки это то, что должно было проявить его. Я должен был бы приехать на дачу или в больницу. Значит, должны были наблюдать и фиксировать по описанию. Надо искать машину, которая дежурила у дачи, или машину, которая подбирала налётчиков. Других концов пока нет… Хотя есть. Цели они не достигли и будут выходить на него через уголовное дело по нападению на дачу. Дело ведёт сын человека из моей системы, но этого никто не знает. Остаётся дождаться первого, интересующегося этим делом».

Базунов сел в новую «девятку», зарегистрированную на человека, который недавно умер в глухой деревне. Больше он не хотел рисковать людьми, поняв, что он оказался на войне без правил, которая может закончиться только смертью одной из сторон. Базунов спешил на встречу с отцом следователя, бывшим полковником угрозыска Антоном Платоновичем Корнеевым, с которым он познакомился на похоронах Чернина.

Корнееву долго объяснять не пришлось. Он поехал к сыну и дал инструкции по отслеживанию всех, кто интересуется делом «дачи».

Узнать, кто ведёт дело, было не сложно. Нематерный понимал, что прямой выход на следователя самое рискованное мероприятие, но выбора не было. Оставался один день, оговорённый с Блядиком. Обещанный гонорар решал многие проблемы.