Мир иллюзий - Гордон Диксон

— Как, например, что? — спросил Фелиз.

— То, что кажется тебе неосязаемым, для нас является вполне материальным… это иная, не физическая материальность, однако, для нас это ровным счетом это ничего не меняет. Так, мы воспринимаем человеческое счастье, как нечто теплое, похожее лучи пригревающего солнца. Ощущение же ненависти, наоборот, бывает таким же твердым и тяжелым, как стальная болванка.

— Ясно, — проговорил Фелиз.

— Вот так-то, — продолжал пси-мен Верде. — Теперь ты сам понимаешь, какое оружие, сами того не ведая, вручили нам люди Данроамина для борьбы с мальварами.

Фелиз кивнул. Но его по-прежнему разбирало любопытство.

— А скажите, — сказал он, — как при этом чувствует себя человек… то есть мальвар? В том смысле, каково это, когда кто-то напрочь отрицает саму возможность твоего существования?

— Это чем-то напоминает ненависть…, - ответил Верде, — и ощущение пустоты. Опустошенности.

— А это плохо, да? — спросил Фелиз.

— Это невозможно описать словами, — сказал пси-мен. — Но, возможно, ты получишь наиболее полное представаление, если я скажу, что это сравнимо с ощущением того, как будто из тебя садовым совком выскребли все внутренности.

Фелиз почувствовал, как у него под набедренной повязкой невольно напряглись мышцы живота.

— Понятно, — проговорил он после некоторого молчания.

— Нет, — возразил пси-мен Верде, — не думаю, что ты сумел меня понять. Но, наверное, это и к лучшему. — Его изображение на экране начало тускнеть. — А сейчас я покину тебя, — сказал он. — Путь домой свободен. Один из наших тяжелых крейсеров встретит вас на границе нашего космического пространства и доставит на Землю.

— Эй! — воскликнул Фелиз. — Постойте. А вы еще когда-нибудь вернетесь?

Пси-мен Верде усмехнулся, и его голос раздавался уже откуда-то издалека.

— В твое сознание? — уточнил он. — Только по особому разрешению.

Затем он исчез окончательно.

Фелиз потер кулаками глаза и поудобнее устроился в кресле. Его не покидало ощущение, что он только что очнулся от долгого сна. Из каюты доносился голосок Каи. Она все еще что-то негромко напевала.

«Уже налаживает семейный быт, — подумал Фелиз, и эта мысль внесла в его душу некоторое смятение. — А что, собственно, я знаю о ней? Ничего. Абсолютно ничего не знаю.» Это, в свою очередь, напомнило ему о еще одном вопросе, который он собирался задать пси-мену, но затем совершенно упустил из виду.

— Каи! — позвал он.

— Да… я тут! — весело отозвалась она.

— Хочу тебя кое о чем спросить.

Последовала непродолжительная пауза, а потом:

— О чем?

«Вот теперь-то я выясню, в чем тут дело?» — подумал про себя Фелиз.

— Каи, — сказал он вслух. — Вот кролики. Те кролики, что водились у вас в лесах, в окрестностях Шангри-Лы. Ты можешь мне объяснить, почему ваши кролики лаят?

В каюте воцарилась мертвая тишина. Молчание затягивалось, и Фелиз уже было снова хотел повторить свой вопрос, как из-за двери каюты выглянуло личико Каи, на котором было написано неподдельное удивление.

— А почему бы им не лаять? — вопросом на вопрос ответила она.

Примечания

1

Уильям Шекспир. Цимбелин. Перевод П.Мелковой. — по изданию: Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений в 8-ми томах. Т.7, М., «Искусство», 1960.

2

Во время гражданских войн в Англии (1642-46 и 1648 гг.) между роялистами и сторонниками парламента в город Ковентри ссылались пленные роялисты. Позднее выражение «отправить в Ковентри» стало употребляться в значении «прекратить общение с кем-либо, бойкотировать кого-либо».