Четвертый кодекс - Павел Владимирович Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Были и другие — нематериальные, неорганические и очень сильные. Они с безмолвной угрозой наблюдали за ним отовсюду. Евгений дрожал, ощущая их подавляющую архаичную мощь.
Хуже всего казалось не ощущение противостояния древней магической силе, а чувство, что он сливается с ней, что на самом деле он и есть одна из этих жутких, бесформенных, притаившихся в камнях или среди деревьев, тварей.
Однако ЕВК ждало неотложное дело, и ему недосуг было предаваться рефлексии.
По периметру колодец зарос буйной растительностью, потом резко вниз шли отвесные стены глубокой воронки, на дне которой распласталась густая тьма. Евгений знал, что днем эта неподвижная вода казалась большим зеленым пятном, но сейчас ее поверхность стала совсем черной, лишь изредка отблескивая случайно упавшим лунным лучом.
То был вход в царство Чака — бога дождя, алчного, вечно жаждущего плоти жертв. Но для него, Евгения, здесь могла открыть объятия сама покровительница благого суицида Иш-Таб.
Он сумрачно усмехнулся этой мысли и стал методично облачаться в акваланг.
Чувствовал он себя не очень — возможно, из-за дикого видения, посетившего его в джунглях. Во всяком случае вымотан был не меньше, чем если бы и правда выдержал тяжелую схватку с опасным противником. Ноги дрожали, подташнивало, но при этом он был исполнен решимости довести дело до конца.
Надевая маску, он ощутил шнурок креста на шее — веревочку, которая совсем недавно едва не убила его.
«Или это все-таки сон? — подумал Евгений. — Нет, не сон», — пальцы наткнулись на саднящий рубец на шее.
Он хотел снять крестик — вряд ли он был уместен в потустороннем мире майя. Но все же оставил и тут же забыл про него.
Почему-то ему вспомнилась популярная у фольклористов теория бродячего мифа о ныряльщике — он распространен почти по всему миру. Говорится там о некоем персонаже — звере, птице, человеке или боге, который ныряет в воды первоначального океана и достает с его дня землю. Из которой потом возникает вся суша, где начинают плодиться растения, животные и люди, и вообще происходит всяческое веселье.
Стоя на все сильнее дрожащих ногах на самом краю сенота и глядя вниз, Евгений усмехнулся, представив, что он и есть тот самый Ныряльщик. Что где-то под толщей этих мертвенных вод его ждет новый сияющий мир, который он добудет и поднимет на поверхность, осчастливив таким образом вселенную.
— Это вряд ли, — сказал он вселенной и шагнул в пустоту.
11
Илона Линькова-Дельгадо. Нигде, никогда
Со всей очевидностью, это уже не была Илонина спальня. Скорее, нечто, напоминающее полутемный сарай. Здесь было довольно тепло и стоял какой-то необычный слабый запах. Они лежали на прочной примитивной деревянной кровати с толстым жестким матрасом, без всякой постели. Рядом — ночной столик, тоже грубый деревянный, с мелкими предметами на нем. Кровать находилась на возвышении, вроде помоста. По полу была щедро рассыпана солома. На помост с кроватью из большого окна под крышей светила странная яркая бело-фиолетовая луна, небольшая и круглая — совсем не месяц, который Илона только что видела. Справа от кровати что-то поблескивало. Илона посмотрела туда. Это был большой осколок старого зеркала, прислоненный к стене. За подпорками из небрежно обработанных палок, отделявших помост от основного помещения, было темно, лишь смутно выступали в лунном свете очертания неких предметов.
— Думаю, я реальна, а ты нет, — продолжала Илона, пристально разглядывая женщину.
— Не болтай чепуху, — передернула та плечами. — Я так же реальна, как и ты. И мы в ином мире. Мы попали шуда, объединив нашу энергию.
— Кто ты? — повторила Илона.
— Я Кэрол Таш.
Это имя было Илоне смутно знакомо. Ассоциировалось оно с оклоэтнографической чушью про мексиканских колдунов.
— Карлош Каштанеда, — напомнила Кэрол.
— Да, была такая, Таш, — медленно произнесла Илона. — Заняла место главы секты Кастанеды после его смерти.
Илона Максимовна, конечно, мало интересовалась современным оккультизмом, но учение Кастанеды касалось ее научной темы. Так что — читала. В тайне не без удовольствия, надо признать.
— Но ведь ты... вы уже очень старая, — прикинула она.
Кэрол насмешливо фыркнула.
— Во-первых, мне вшего вошемьдешят, — наставительно произнесла она. — Во-вторых, никакая не шекта, а шолидная корпорация по продаже магии немагам. Шпрош рождает предложение, знаешь же... В-третьих, Карлито не умер.
— Пишут, что умер, — зачем-то возразила Илона.
С мыслями она собраться пока не могла, но потребность в споре ее не покинула. Все это было так фантастически страшно, что бессмысленные препирательства давали ей какой-никакой спасательный круг в океане вопиющий нелепицы, куда ее кто-то зашвырнул.
— Шгорел, шгорел, в огне ижнутри, — охотно пояснила Кэрол, откинувшись на грубую подушку и лукаво поглядывая на Илону. — Теперь он... в другом меште. Вроде того, в котором мы теперь...
— Я читала, он умер от рака, — упрямо настаивала Илона.
— Ну да, — кивнула Кэрол. — Тело шгорело от рака, дух — в огне ижнутри, Карлито ушел... Мог бы и иначе, но твой дружок ждорово двинул его по шее, когда они выяшняли отношения.
Женщина поморщилась и потерла собственную шею.
— Нематериально двинул, энергетикой, — пояснила она. — Можно сказать, шмертельно ранил. Пошле такого Карлос долго прожить все равно не шумел бы. Он и решил умереть от рака. Хорошее решение, одобряю — напоминает харакири. А я в этих делах понимаю...
Кэрол захихикала.
— Мой дружок?! — вскинулась Илона.
— Ну да, — кивнула Кэрол. — Дон Эухенио. Кромлех.
Илону окатила жаркая волна. Она резко вскочила с кровати. Солома зашуршала под босыми ногами.
Кэрол тоже поднялась одним гибким движением. Она села на краю кровати, широко расставив ноги и уперев руки в ляжки. Казалось, совсем не смущалась своей наготы, даже с удовольствием демонстрировала ее.
В отличие от Илоны, которая заметила в неверном свете, что ее тело вновь несет признаки ее возраста. Но сейчас это не было для нее важным. В голове вдруг прояснилось.
— Так это вы преследовали Женю?! — выкрикнула она. — Где он? Куда вы его дели?
— Шпокойно, шпокойно, — помахала рукой Кэрол.
Ее
