Вперед в прошлое 4 (СИ) - Ратманов Денис

Он неторопливо плыл подо мной, изгибая тело, покрытое чешуями, похожими на драконьи пластины, стелился над камнями. Я натянул резинку, прицелился.

Вода оптически увеличивает предметы, и казалось, что это рыбина килограммов на десять, и с ней придется побороться, на самом же деле она размером с предплечье вместе с кистью. Справлюсь. Зато как все удивятся! И пацаны на базе обалдеют, когда расскажу.

Но память подсунула рассказы Куприна, как балаклавские рыбаки выходили на промысел белуг, которые могу весить больше ста килограммов и способны опрокинуть ял. Да и обычный взрослый осетр весит, как барашек. Это еще детеныш, он даже еще не размножился ни разу.

О, как хотелось спустить резинку! Но одновременно и хотелось, чтобы осетр вырос. Вдруг это вообще маленькая белужка? Жаба расквакалась, что он все равно попадет в рыболовные сети, но я опустил руку и просто нырнул — а вдруг получится взять его руками? Вода-то теплая, в такой рыбы становятся медленными.

Осетр дернулся вперед, я усиленно заработал ластами, догоняя его, вытянул руки. Воздуха не хватало, пришлось всплыть для вдоха, и опять нырок. Черт, не выходит. Тогда я всплыл и погреб над рыбой, не выпуская из вида смутный силуэт, который начал сбавлять скорость.

Еще нырок. Хвать! Осетр был шершавым, колючим, и, вяло вырываясь, сдирал кожу с моих ладоней. Плевать! Я всплыл, издал трубный рев и, держа рыбу под собой, поволок ее к берегу.

— О-уо! — орал я через трубку. — О-уо!!!

Борька первым обратил внимание на мое странное поведение, побежал к деду, и они вдвоем рванули мне навстречу, оскальзываясь на камнях и падая.

Наконец и мои ноги коснулись камней, я приподнял морду осетра, и Борис как заорет:

— Дед, деда, что это?

Дед подбежал ко мне, перехватил добычу и скомандовал:

— Полотенце тащи, быстро.

Рыба затрепыхалась, предчувствуя свой скорый конец. Я победно улыбнулся, глядя на исколотые до крови ладони.

— Рыбища, здоровенная! — задыхаясь от возбуждения, говорил Борис.

Мама отложила книгу и встала, Наташка с полотенцем рванула к нам. Спеленав осетра, как младенца, дед вытащил его на берег.

— Малыш еще совсем, — заключил он.

— Фу, какой страшный, — скривилась Наташка и пошевелила пальцами возле рта, — фу, какие наросты.

— Давайте зажарим! — с азартом выпалил Борис, тыкая пальцем в острую монструозную морду рыбины.

— Я монстров не ем, — припечатала сестра.

Мама схватила меня за руки, посмотрела на кровоточащие ладони.

— Господи, а я перекись не взяла.

Сняв маску, я сказал:

— Море залечит. Боря, я не для этого его тащил. Так бы просто пристрелил. Жалко его, он детеныш. Дед, ты в осетрах разбираешься, это обычный или маленькая белуга?

— Не знаю. — Он потряс осетра, как спеленатого ребенка. — Тут чуть больше двух кило. Что делать будем?

— Зажарим!

— Отпустим, — предложил я.

Осетр разевал белесый рот и не подозревал, что это еще не конец, а именно сейчас решается его судьба.

— Выброси, — высказала свое мнение Наташка.

— Курица закончилась, — задумчиво проговорила мама, — а так будет ужин. Они ж красную икру дают? Вдруг он с икрой.

— Нет, — сказал я. — черную, но он малек. Дед, твой голос.

— Жалко. Пусть растет.

Я легонько щелкнул осетра по носу.

— Живи и больше не попадайся.

Надувшись, Борис отошел к костру и воскликнул:

— Шашлык сгорел!

Дед сунул мне осетра и рванул спасать мясо, а я шагнул к воде и выпустил рыбину. О, как он резво ринулся на глубину! Жаба упала в обморок и конвульсивно дернула лапками.

Я сунул в воду расцарапанные ладони. Ничего, главное — есть свидетели, и мой подвиг не канет в лету!

Зато после этого реальность вознаградила меня тремя крабами-камняшками и небольшой кефалью, которую мы все-таки зажарили, и все остались довольными.

Домой мы вернулись в шесть, ведь сегодня дед должен устроить нам Шаолинь. Друзьям я ничего не говорил, пусть будет сюрприз. Мне и самому было интересно, что же эдакое выкинет наш дед. Как Борис ни просил его показать пару трюков, дед лишь снисходительно улыбался. Наташка пыталась его подкалывать и брать на слабо, но по тому, как он улыбался, я понимал, что все будет прекрасно.

Ужинать мы не стали, потому что шашлык не сгорел, а лишь прихватился, и мы перекусили в походе. Приняв душ, мы оставили маму дома дочитывать ее «Марианну». «Такая интересная книга, историческая, Наташа, ну чего ты не хочешь почитать?»

Выйдя из подъезда, я заметил вдалеке что-то круглое на женском велосипеде. Глазам своим не поверил, проморгался — нет, не показалось.

— К нам едет Бирючий Остров, — подготовил я Наташку и Бориса.

— Че? — воскликнула сестра. — Зачем ты его позвал? Поржать?

Борис ничего не сказал, просто захихикал.

— Так, — припечатал я, — Тим хочет исправиться и похудеть, давайте ему поможем и не будем издеваться.

Наташка развела руками.

— Блин, ну как, когда он такой лошара? Амеба.

— А если я вас попрошу? — строго сказал дед, и в его голосе зазвенел металл. — Хотя бы сегодня. Дайте мальчику шанс.

— Ну ладно, — недовольно сказала Наташка.

— Будет трудно, но я постараюсь, — пообещал Борис.

Тимофей подъехал к нам, спрыгнул с велика, обдав нас запахом пота. Наташка встала за его спину, зажала нос пальцами, но глянула на деда и перестала паясничать.

— Привет, братва! Кто хочет покататься? — заполошно проговорил он.

— Тимофей, — строго проговорил дед, — никогда так не делай. Выглядит, как будто ты подлизываешься. Если кому-то захочется, он сам попросит.

— Я с бабушкой поссорился! — похвастался Тимофей, покатил велосипед, следуя за нами. — Сначала я отказался есть макароны и пирожки, потом — уехал, хотя она не пускала.

Дед взял на себя роль сенсея и объяснил:

— Просто так с бабушкой ссориться не нужно. Достаточно спокойно ей объяснить, что у тебя лишний вес, поэтому мучное тебе вредно. И уехал ты не потому, что тебе так хочется и ты взрослый, а потому что надо. Тогда никто не обидится.

— Я попытался! А она говорит, что я не толстый, а у меня кость широкая.

— Кости у всех одинаковые, — авторитетно заявил дед. — И весят у мужчин три килограмма, у женщин три с половиной в среднем. А что на диету сел, это правильно. Молодец. Ты сделал первый шаг, теперь главное — не свернуть с пути, когда станет сложно. Ты на физкультуру в школе ходишь?

— Не, у меня освобождение.

Дед остановился.

— Так ты больной? Значит, тебе с нами не надо.

— Нет! — О, сколько негодования было в его голосе. — Я не больной! Просто бабушка посчитала, что мне на физкультуре тяжело, и купила справку. А так-то я здоровый.

Дед проворчал:

— Вот же бабушка какая… заботливая. А мама у тебя есть?

— Да. Но она с новым папой и братом в другом городе живет.

— Ясно.

Дед в пятнадцать минут уложил лекцию о здоровом питании, умеренных физнагрузках и том, как вредно и стыдно быть толстым. Он не глумился и не подкалывал, и Тимофей заглядывал ему в рот. Хоть и такой слегка покалеченный гиперопекой, а парень, и к мужчине тянется. Ровесники с ним не дружат, мужчин в окружении нет — кто объяснит и научит?

А дед и рад стараться. Видимо, он был хорошим родителем, но из отца все равно вырос социопат. Или его так смерть матери подкосила?

На базу мы пришли без пятнадцати семь, и я понял, что совершил стратегическую ошибку, и, если мы спустимся в подвал сейчас, там только Илья и Ян, и каждому входящему придется все объяснять и представлять деда и Тимофея, потому я кивнул на виноградники, мы отошли туда и чуть сместились, чтобы нас не было видно. Постояли немного, слушая нудный и сбивчивый рассказ Тимофея о его коте.

— Ну что, на базу? — напомнила Наташка, что пора бы выдвигаться.

И со скепсисом посмотрела на деда, который держался спокойно и уверенно. Он говорил, что ведет здоровый образ жизни; плавает, вон, как моторный катер, не угнаться. А вдруг и правда покажет высший класс?