Красный цветок - Екатерина Оленева

Вообще-то, на мой взгляд, ситуация была не лишена юмора. Но его мало кто оценил.

"Пожар", быстро погасили. Тьму разогнали. "Останки" вернули на положенное место и даже съели, — чуть позже, когда страсти поутихли.

"Светлые" выходили из себя, пытаясь дознаться, откуда мы взяли необходимое для обряда количество "жизненоважной человеческой жидкости"? Продолжая горланить, подозреваю, они сами не верили, что у нас была возможность воспользоваться пресловутым "ведром человеческой крови". Понимали, болезные, что даже если бы мы и перебили подчистую население местных деревенек, у нас все равно не было приспособлений, позволяющих собрать у жертв требуемую "жизненоважную жидкость" горяченькой.

Да и с тем фактом, что все деревенские жители живехоньки и целехоньки, ничего поделать оказалось невозможным.

Сестры впечатлились талантом преступниц, оказавшимися способными провести ритуал высокого уровня сложности, но их "впечатленность" не смягчила наказания: меня без права помилования отправили в одиночку. Поразмыслить над плохим поведением. Я поразмыслила. Прониклась глубиной морального падения. Покаялась, как предписано уставом. И затаилась на целую неделю.

Целую неделю все в Храме происходило, "как надо" и "как положено". Воспитанницы были чистыми альфами. Но хорошее не может длиться вечно.

Весна клонилась к исходу. Дикие яблони и вишни благоухали сладко, опьяняюще. Зелень за высокими заговоренными стенами, окружившими Храм со всех сторон, вдохновляла на подвиги.

И вдохновила.

Мы сбежали.

Просто вырвались, как три обезумевших от счастья маленьких духа.

— Куда пойдем? — спросила Марилли*са, изящная брюнетка с задумчивыми глазами.

— Разве это важно? — засмеялась я, — Моей Силы не хватит, чтобы противостоять Свету. Нас быстро найдут. Так что просто — вперед! Когда не знаешь, куда ведет дорога, так даже интереснее.

День выдался солнечный и ясный. Лес казался юным, приветливым и веселым.

— Ты слышишь духов? — мечтательно щурясь, Мари тянулась руками к первоцветам, срывала их и подбрасывала оборванные лепестки в воздух. Ей казалось это романтичным. — Видишь их?

Я покачала головой:

— Нет.

— Но ведь ты — ведьма, — почти возмутилась Мари таким положением дел. — Ведьмы должны их видеть!

— А я — не вижу.

Не прошли мы и полулиги, как встретили крестьянина, направляющегося, судя по всему в "город". Мужик с ленцой нахлестывал каурую лошадку, неторопливо трусившую по узкой дорожке.

— Здорово, — поприветствовал он нас.

Девчонки испуганно притихли, бросая на меня выразительные взгляды. Так случилось, что в нашей троице роль "Верховной Жрицы" досталась именно мне. Я выполняла её с превеликим удовольствием, открыв для себя, что, оказывается, обожаю командовать.

— Здорово, добрый человек, коль в самом деле добр, — ответствовала я. — Далече путь держишь?

— Да, таки, в город, — мужик ухмыльнулся в густые, пшеничного цвета, усы. — Ярмарка там, чай. А вы, — не туды ль же торопитесь, а? Дело-то молодое, ясное. К милому дружку, чай, а?

— Подвези, коль добрый. Но учти — платить мы тебе не станем, — предупредила я.

— Да что вы? — отмахнулся мужик. — Я о том речи не веду. Забирайтесь-ка в повозку. Чего стоять? Тама вона в кульке и ядра есть, погрызите, коль зубы спортить не боитесь.

Мы упрашивать себя долго не заставили. Попрыгали за деревянные бортики тряской крестьянкой "тарантаски", запустили каждая по пятерне в указанные мужиком кульки — словом, разместились со вседоступным по местным меркам комфортом.

Ядра оказались хорошо прожаренными и вкусными.

— Вы откель? — мужик легонько тронул лошаденку вожжами, и та потрусила вперед. — От Сестер, чай?

— Догадливый, — фыркнула Айри*эт.

— Магички-то среди вас есть?

— А то?

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул мужик. — Хорошо. О лесах-то здешних какая дурная слава ходит! А посмотреть на него сейчас, на родимого, — весь ведь из света сделан, из чистого Света… А стоит только чуть засумеречничать, такое выползает, спаси Ие*хи*Аль, Богиня Пресветлая и Благая! Спаси и помоги остаться в здравом разуме!

— И что же выползает? — полюбопытствовала Ари*эт. — Мертвяки, поди? Так это же банально.

— Банально, говоришь? — крестьянин недобро покосился и сплюнул. — А ты их видала, мертвяков-то? Банальных?!

— Нет, — покачала темной макушкой подружка.

— То-то и оно, — "нет"!

— А вы, добрый человек? Вы видели? — Марилли*са обожала страшные истории.

— Видел, провалиться мне в Бездну к Слепому Ткачу! Как вот тебя сейчас вижу, — видел. Двуликие прокляни на века, коли вру! — Мужик правой рукой истово очертил у себя перед носом размашистый круг. Чуть в ухо Айри*эт не заехал, та едва успела вовремя уклониться. — А дело, значится, так было. Еду я, значится, из города. Частенько я по этой дороге туда и сюда-то катаюсь, и всегда без приключений складывалось. А тем днем все шиворот на выворот шло. Вот, ну все! Я вона ещё и из-за ворот-то не выехал, а жинка-то моя, Оська, заголосила. Оно, вишь, молоко в крынке возьми — да и скисни.

— И что? — с неподдельным интересом спросила я, не умея в толк взять, какое отношения скисшие молоко имеет к будущей встрече с мертвецами, о которых, вроде как, должен пойти рассказ.

— Как это — "что"? — искренне возмутился мужик моей малограмотностью. — Оно ведь и неразумного мальцу понятно, коли молоко в крынке скисает, это значится, за порогом либо ведьма прошла, либо ещё нечисть какая. Уж удачи — не жди, не будет!

— А, — протянула я, несколько озадаченная.

— Ну, так, скока Оська не голоси, и хоть сердце у самого не на месте, а ехать, значится, надо. Запряг я, значится, мою Сив*вис, каурку вислоухую, жинке наказал, что б, ежели что, не баловала, хозяйство вела исправно и себя блюла честно

— До вашего приезда, что ль, не баловала-то? — Айри*эт, бедняжка, аж покраснела, от мужественной попытки не расхохотаться. — Горячая, знать, у тебя жинка! Ты пореже её оставляй.

Крестьянин поглядел на нас, прыскающих в кулаки, с укоризной:

— У вас, у баб, все на одно мозги налажены! Э! — погрозили нам пальцем. — Вертихвостки!

— Ты, мужик, обиды не держи, — хихикая, выдавила я, болтая ногами. — Мы ж не самом деле дурного-то, не думаем. И баба твоя, наверняка, честная да работящая. Ты дальше рассказывай.

Мужик попался не злобливый, в раз сменил гнев на милость.

— Сходил, я значится, на могилку к предкам…

— Ну, простился ты со всеми! — не удержалась Айри*эт, — Дальше то, что было?

— А дальше я, значится, как и было положено, в город поехал. Дорога вот, как сейчас была — тихая такая. Птички поют. Солнышко светит. Я аж сам запел. Еду. Хорошо так, привольно! Словом, я пока до города, значится, доехал, про крынку совсем забыть успел. А торговля в тот день их рук вон плохо пошла. Мало того, что я по дороге два кувшина разбить успел, так ещё перекупщики, туды их в дышло кочергой, цены перебили, сбавили — дальше и некуда! Гады! Похлещи любого упыря!