Дело Судьи Ди - Хольм Ван Зайчик

– Гм… – Чжу Ли грозно нахмурила тонкие брови. – И вам ничего не сообщили?

– Ровным счетом ничего, – выпрямляясь, развел руками Баг. – Теряюсь в догадках, драгоценная преждерожденная… – Ланчжун хотел было добавить еще какое-нибудь определение, но слов не нашлось, и он замолк, все так же не поднимая глаз, а сердце продолжало усиленно биться.

– Очень странно. А где вас, еч Баг… ну как сказать… задержали?

– Прямо в гостинице. Мы прибыли сюда вместе с минфа Богданом Руховичем Оуянцевым-Сю…

– А, еч Богдан! – радостно воскликнула принцесса. – И он здесь?.. Ну как же. – Она сделала неопределенное движение веером. – Как же ему не быть, коли драг еч Богдан также числится в списках гостей! – Трудно было не понять, кому именно в большей степени напарники были обязаны приглашением ко двору на Чуньцзе. – А где вы остановились?

– В “Шоуду”… И если драгоценная преждерожденная…

– Опять! – Принцесса снова нахмурилась. – Еч Баг, ну мы же с вами договаривались, помните? Есть еч Баг, еч Богдан и еч Ли. Я пришла к вам совершенно неофициально. И если вы немедленно не бросите эти церемонии, мне придется одарить вас милостью моего гнева

Сказано это было настолько искренне, что Баг осмелился поднять взор – и, утонув на мгновение в больших черных глазах девушки, улыбнулся, кивнул, снова отводя взгляд, и ответил с еле заметной смешинкой в голосе:

– Да, конечно, не извольте гневаться… еч Ли.

– Ну вот… – Принцесса сделала два шага к Багу, роскошный халат легко прошуршал по краю ложа. – Так и что же в “Шоуду”? – С ее приближением ланчжун вновь ощутил упоительный, неземной аромат, заработавшее было нормально сердце снова замерло, и Баг невпопад ответил:

– Не угодно ли будет присесть? – Быстрым движением расправил и без того ровное покрывало на ложе, задел случайно возлежавшего в центре Судью Ди: кот с момента появления нежданной гостьи смотрел на принцессу дружелюбно, с интересом. – А кстати… еч Ли, позвольте вам представить – Александрийского Управления внешней охраны фувэйбин Судья Ди.

– Добрый вечер, драгоценный хвостатый преждерожденный, – церемонно поклонилась коту принцесса; фувэйбин вытянул шею, жадно вбирая ноздрями воздух. Чжу Ли протянула к нему руку, кот обнюхал пальцы, поднялся и потерся о них, выгнув спину; сказал “мр-р-р”. – Ну вот, а некоторые считают, что бессловесным тварям неведомы ритуалы! – рассмеялась она. Легко села слева от кота. – Повелеваю вам, еч Баг, также сесть.

Ланчжун осторожно опустился на ложе справа от Судьи Ди. Впрочем, кот недолго выполнял роль пограничного камня: осторожно, сначала одной лапой опробуя путь, он взошел принцессе на колени, обнюхал ее – Чжу Ли легко ойкнула, – после чего улегся и довольно громко замурлыкал. Взаимопонимание было найдено.

– А теперь, когда меня признали, – улыбнулась принцесса, осторожно гладя кота, – рассказывайте.

Но рассказывать особенно было нечего. Честный человекоохранитель, с каждой минутой чувствуя себя все свободнее и свободнее, поведал принцессе о том, как они с Богданом посетили Запретный город, побывали в “Зале любимой груши”, как потом встретились в гостинице, чтобы отправиться на ужин, и чем это закончилось. О своих роящихся как пчелы подозрениях ланчжун пока умолчал.

– Еще раз скажу: очень странно. – Принцесса задумалась о чем-то, и искоса глядевший на нее Баг, да что там – исподтишка пожиравший ее взглядом Баг увидел, что и она, немного скованная вначале, теперь совершенно освоилась и уже не испытывает, похоже, ни малейшего смущения. – Открою вам: евнух сказал мне, что вас задержали по обвинению в Великой непочтительности.

“Как я и предполагал…” – уныло подумал ланчжун. Такой оборот дела нравился ему меньше всего.

– И вот подумайте… еч Баг… – Принцесса внезапно запнулась: взглянула ланчжуну прямо в глаза. (“Ах, если бы ты действительно была просто Цао Чунь-лянь, студентка из Ханбалыка”, – горестно подумал Баг.) – И вот подумайте: отчего против вас может быть выдвинуто такое обвинение?

– Честно сказать, еч Ли, я уже размышлял над этим… – Баг машинально вытащил из рукава футляр с сигарами, потом испугался несообразности своего поступка, хотел было убрать назад, но принцесса легко махнула рукой: да курите! – Но не решался поведать вам о своих, быть может, незрелых и поспешных предположениях… Отчего же еще я могу быть здесь? Но причины представить себе не в состоянии. Ну разве что…

– Говорите, говорите! – оживилась принцесса.

– Да нет, это же просто смешно, еч Ли… Недалеко от “Зала любимой груши” мы с мин-фа Оуянцевым чуть не столкнулись с двумя преждерожденными. Ни по их одежде, ни по виду судить об их положении было просто невозможно… – И Баг старательно описал, будто составляя членосборный портрет, наружность встреченной парочки. И упомянул о том, как отстранил их с дороги.

– Да, – подняв глаза к потолку, задумчиво проговорила принцесса, – высокий человек по вашему описанию очень походит на моего двоюродного брата Чжу Цинь-гуя… Но он никогда не отличался чванливостью, не требовал какого-то особого отношения к себе или к своему положению. Хотя Цинь-гуй и уверовал недавно в учение Пророка Мухаммада, он остается в полной мере благородным мужем, коему более многих иных человеческих качеств присуща уступчивость-жан… Нет, братец Чжу – он открыт, чрезвычайно верен долгу и довольно прост в общении. – “Даже слишком прост иногда”. – Это совершенно на него не похоже… Странно, очень странно… – Казалось, Чжу Ли пребывает в растерянности.

– Да и мне не верится в подобное! – Баг крутил в руках сигары: курить хотелось нестерпимо, но он не смел. – А что… еч Ли, я слышал, Тайюаньский хоу питал большую нежность к своей покойной супруге?

– А, вы про Куан Цюн-ну, еч Баг? Бедняжка!.. – Принцесса горестно вздохнула, легкая тень омрачила ее прекрасное лицо. – Да, все верно: братец Чжу души в ней не чаял. Такие глубокие чувства нечасто встретишь. – Девушка искоса глянула на Бага, и тот с трудом удержался от румянца. – Они были неразлучны, и если бы Небу было угодно, чтобы Цюн-ну повстречалась Цинь-гую на несколько лет раньше и стала бы его первой супругой, то, я думаю, другой жены у него просто не было бы… Но у бедняжки оказалось очень слабое сердце, больное. Вот и вышло, что однажды оно не справилось и – Цюн-ну оставила этот мир… Как это печально…

– Да, действительно. – Баг не знал, что еще сказать.

– Незадолго до ее кончины между Цюн-ну и братцем возникли серьезные разногласия. Я вам расскажу, еч Баг, но… надеюсь, это останется только между нами?

Баг без слов прижал к груди руки и утвердительно закивал. Судья Ди смотрел на него в упор с принцессиных колен.

– Быть может… я так думаю… еще и это ускорило ее печальный конец… – продолжала принцесса, глядя на закрытое окно. – Дело в том, что незадолго до смерти Цюн-ну они стали часто спорить. Братец Чжу считал, что нужно законодательными мерами ограничить проникновение варварской культуры в нашу страну, а Цюн-ну не могла с этим согласиться. Однажды она прибежала ко мне расстроенная, и мы весь вечер проговорили об этом. Бедняжка Цюн-ну была уверена, что человек должен сам выбирать – что ему более по душе, а вот так отгораживаться от мира нельзя ни в коем случае. Во-первых, у варваров придумано немало полезного и удобного, красивого и высокого, а во-вторых, неужели мы так не уверены в своем, чтобы бояться чужого? Ведь верно, еч Баг? – подняла принцесса глаза на ланчжуна.

Баг кивнул. Конечно, верно. Совершенно правильно. Любой в своем праве – что ему выбрать. Каждый может жить по своей сообразности. Если при том не причиняет вреда другим, живущим рядом. Человек свободен… в рамках своего свободного выбора. Кому – утка по-ханбалыкски, а кому – большие прутняки. Точно.

– Это была женщина высоких устремлений и чистейших помыслов, во всем разделявшая заботы супруга, – качнула головой Чжу Ли. – Из тех, о ком в древности составляли отдельные жизнеописания. И, сказать по правде, тогда я была полностью на ее стороне: братец очень уж крутого хотел поворота к тому, что называет незамутненной чистотой совершенномудрых мужей древности. Слишком круто. Разве можно так легко решать за весь народ, тем более – если в твоих руках нешуточная власть?.. А если кому-то нравится то, что постановит удалить Чжу Цинь-гуй, – ведь он перестанет уважать Чжу Цинь-гуя, а вместе с ним – и всю страну… люди не прощают, когда государство лишает их того, что они любят. – Нежный голос принцессы окреп, тон стал решительным; видно было, что эти вопросы мучают ее не первый день. – А потом вдруг братец Цинь-гуй подал новый доклад, его потом обсуждали на собрании глав палат и ведомств в Чжэншитане – Зале выправления дел… Он предложил, напротив, как можно более деятельно распространять среди варваров нашу культуру, и делать это прежде всего через приверженцев Аллаха, благо они в каком-то смысле – одна общность, но в то же время их и в Ордуси, и за ее пределами примерно поровну. Батюшка только посмеивался, говорил – молодой, горячий, не знает, как лучше, но помыслы у него самые светлые…