Пуля для певца - Борис Седов

— Ах, как ловко вы это делаете! — восхитилась Лиза.

Таратайкин самодовольно ухмыльнулся и наполнил бокалы.

Лиза посмотрела мимо его плеча и спросила:

— А вы случайно не знаете, кто написал вон ту картину?

И указала пальцем за спину Таратайкина.

Он поставил бутылку на стол и оглянулся.

В этот момент Лиза протянула руку к его бокалу, и в пенящееся шампанское упал серебристый шарик. Он растворился прежде, чем достиг дна, и Лиза удовлетворенно кивнула.

Таратайкин в это время разглядывал висевшую на стене мазню неизвестного художника, которая изображала гордого черкеса на лошади, вставшей на дыбы. Все это вместе сильно напоминало «Медного всадника», но горы на заднем плане создавали определенный колорит, и мелочами вроде самурайского меча в руке черкеса можно было пренебречь.

Повернувшись к Лизе, Таратайкин пожал плечами и сказал:

— Нет, пожалуй, я не знаю автора.

— А мне кажется, — Лиза профессионально прищурилась на картину, — что это копия с малоизвестной картины Лермонтова «Утро в горах».

— А разве Лермонтов писал картины? — удивился Таратайкин.

— Конечно, писал, — уверенно ответила Лиза, — только об этой стороне его творчества мало известно. Однако…

Она взяла бокал.

— Однако я хочу выпить за нашу встречу, — сказала она.

Таратайкин тут же забыл о малоизвестной картине Лермонтова и, подняв бокал, произнес:

— Признаюсь вам, Лиза, в моей жизни так мало радостей… Но ваш звонок вдохнул в меня жизнь, и я снова чувствую себя молодым и полным сил.

— Ну, что вы такое говорите, — запротестовала Лиза, — кто же скажет, что вы не молоды? Вы зрелы, а это лучше любой молодости, поверьте мне. А насчет сил… — она двусмысленно улыбнулась, — насчет сил, как мне кажется, вы просто прибедняетесь.

Она подняла бокал:

— За нашу встречу. Я надеюсь, вы не разочаруете меня.

— Можете быть уверены! — с горячностью произнес Таратайкин. — Вы меня еще не знаете.

— Но я надеюсь, что скоро узнаю, — Лиза склонила голову набок и ласково посмотрела на Таратайкина.

От этих слов дыхание у него сперло, и, подняв бокал, Таратайкин сказал:

— За вас.

Лиза кивнула, и они выпили шампанское.

Поставив бокал на стол, Таратайкин несколько секунд боролся с газами, потом посмотрел на Лизу и сказал:

— Простите… Итак, чего вы желаете?

Он обвел рукой стол.

Лиза проследила за его жестом и ответила:

— Ну, для начала хотя бы вот это. Кстати, а что это такое?

— Это? — Таратайкин посмотрел на указанное Лизой блюдо. — А, это… Это, если я не ошибаюсь, лобстер в кляре. Очень рекомендую.

— Ну, тогда положите мне кусочек.

Следующие двадцать минут, наполненные гастрономическими репликами и взаимной застольной любезностью, пролетели незаметно, и Лиза, улучив момент, украдкой посмотрела на часы. Средство, брошенное в бокал Таратайкина, уже должно было начать действовать, и она решила провести небольшой эксперимент.

Отложив вилку, Лиза аккуратно вытерла губы уголком салфетки и спросила:

— А скажите, Кирилл Сергеевич, вы вообще сильный человек?

Таратайкин слегка удивился, но ответил:

— Не скажу, что очень сильный, но регулярно посещаю тренажерный зал и… Как бы сказать… Руки-ноги работают. Пресс тоже. А что?

Лиза подалась вперед и произнесла с доверительными интонациями:

— Если я попрошу вас кое о чем…

— Все, что угодно, — с готовностью ответил Таратайкин.

— Понимаете, может быть, моя просьба покажется вам несколько странной…

— Говорите, я вас слушаю.

В интонациях Таратайкина появилось что-то новое, и Лиза с интересом взглянула на него. Сидевший напротив ее немолодой, но и не старый еще мужчина — ему наверняка не было еще пятидесяти — внимательно смотрел на девушку, и в его глазах была готовность выполнить любой каприз.

— Если вы сильный мужчина, а я в этом не сомневаюсь, — Лиза с уверенностью кивнула, — то не могли бы вы…

То, о чем собиралась попросить Лиза, было явной глупостью, однако Арбуз как раз и рекомендовал ей проверить действие препарата, предложив клиенту совершить что-нибудь из ряда вон выходящее.

Лиза глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и произнесла:

— Понимаете, это очень важно для меня, слишком многое зависит от этого. Вы можете прямо сейчас отжаться от пола сорок раз?

Она приготовилась ко всему, например, к тому, что Таратайкин попросту рассмеется, или удивится, или встанет и уйдет.

Но он лишь озабоченно поднял брови, потом прищурился и сказал:

— За сорок не ручаюсь, но раз двадцать точно будет.

Он спокойно поднялся с кресла и непринужденно скинул пиджак.

Лиза представила себе, как он, побагровев, отжимается от пола под изумленными взглядами официантов, и слегка запаниковала.

— Подождите, — торопливо сказала она, — не сейчас. Потом. Сядьте, прошу вас.

Таратайкин пожал плечами и, снова надев пиджак, послушно сел на место.

— Я хотела убедиться в том, что вы решительный и сильный человек, но лучше мы сделаем это в другом месте.

— Как вам будет угодно, — ответил Таратайкин и улыбнулся.

Увидев его улыбку, Лиза ужаснулась.

Перед ней сидел очень хороший и добрый человек. Он ласково улыбался сидевшей напротив него девушке, и при мысли о том, что сейчас она будет подло копаться в его памяти, Лизе стало не по себе. Эта улыбка, совершенно обезоружившая ее, вовсе не была профессиональна или фальшива. Так мог бы улыбнуться Иисус Христос, глядя на гулькающего младенца.

Лиза стиснула зубы и заставила себя вспомнить о том, кем на самом деле является тот, кто сидит в кресле напротив и доверчиво смотрит на нее.

— Налейте мне вина, пожалуйста, — попросила она слегка севшим голосом.

— О, конечно!

Таратайкин, на лице которого играла слабая и очень странная улыбка, взял бутылку шампанского и стал разливать вино по бокалам.

А Лиза в это время лихорадочно думала о том, как правильно выстроить вопросы. Кроме того, не мешало бы еще разочек удостовериться в том, что готовность выполнить ее идиотскую просьбу была вызвана именно препаратом, а не желанием Таратайкина погусарить перед ней.

Когда бокалы были наполнены, Лиза взяла свой и, посмотрев на Таратайкина, сказала:

— Я хочу узнать о вас больше. Это, я надеюсь, понятное желание. Женщина всегда хочет узнать о мужчине больше. Это важно для женщины. Вы готовы ответить на мои вопросы?

— Да, конечно, — со спокойной улыбкой ответил Таратайкин.

— Как вас зовут?

— Таратайкин Кирилл Сергеевич.

— Сколько вам лет?

— Сорок семь.

— Каков ваш месячный доход от неофициальных источников?

— В среднем тридцать тысяч долларов, — совершенно спокойно ответил Таратайкин.

Лиза поняла, что клиент созрел и пора переходить к операции «Федя, дичь!».

Она помедлила секунду и спросила:

— Кто такой Роман Меньшиков?

— Популярный исполнитель блатного шансона, — без запинки ответил Таратайкин.

— У него есть враги?

— Да.

— Кто они?

Таратайкин открыл было рот, но промолчал.

— Поймите, — Лиза быстро пересела на кресло, стоявшее рядом с креслом Таратайкина, — это очень важно. От этого зависят человеческие жизни. Жизни очень многих людей. Детей, женщин и стариков.

«Боже мой, что я несу!» — пронеслось в ее голове.

— Это вопрос жизни и смерти. Я умоляю вас!

Она положила руку на колено Таратайкина, но, похоже, эротические возбудители отошли на второй план, потому что он совершенно не заметил этого.

— Да, у него есть враги, — повторил Таратайкин, — один из них — очень серьезный человек.

— Как его зовут? Прошу вас, это очень важно. Вы должны мне помочь. Помогите мне. Говорите же!

— Его зовут Адольф Богданович Самоедов.

— Кто он такой?

Помедлив, Таратайкин ответил:

— Отставной генерал-лейтенант МВД и бывший депутат Государственной думы.

— Это его официальный статус. А кто он еще?

Таратайкин молчал.

— Дорогой Кирилл Сергеевич, говорите же! Ваши слова спасут жизни очень многих людей!

Лиза поняла, что повторяется, но Таратайкин посмотрел ей в глаза и ответил:

— Он же — бывший руководитель северо-западного регионального отделения «Воли народа».

— Я знаю об этом, — на всякий случай сказала Лиза. — Но почему он враг Роману Меньшикову?

— Самоедов потерял из-за Меньшикова положение, его изгнали из «Воли народа». Обычно мы не прощаем таких промахов, какие допустил Самоедов при работе с Меньшиковым, но его милостиво оставили в живых.

— Расскажите мне о нем еще.

— Теперь Самоедов частное лицо, но он остался при множестве прежних связей и при больших деньгах, которые получил за время работы в «Воле народа».