Бойцы Данвейта - Михаил Ахманов

– Крепко разделали. Как бог черепаху! – донеслось из коммутатора. Говорили на русском, но не Прохоров, а кто-то из его команды, Акимов или Зарифов. Экипаж на «Голландце» был российский, Прохоров и Акимов – москвичи, Зарифов – башкир из Уфы.

В рубку, услышав русскую речь, просунулся Оношко, огляделся, закатил глаза и спросил:

– Мы на месте, командир? И мы еще живы?

– На месте и живы, – подтвердил Вальдес, натягивая скафандр. – У вас все нормально? Готовы к высадке?

– В десанте говорят: если жив, значит, боеспособен и ко всему готов, – заметил Оношко.

Вальдес сунул руки в боевые перчатки и повернулся к пульту. УБРы закончили обход. Сейчас они находились позади генератора, где в стенах темнело несколько больших прямоугольных щелей энерговодов, питающих гравитаторы на ободе ступки. Распорки здесь уцелели, пол был засыпан мелкой крошкой, сверкавшей в лучах прожекторов осколками обсидиана. Убедившись, что никакой угрозы нет, Вальдес произнес:

– «Ланселот», мне нужна связь.

– Будет сделано, Защитник.

Корабль отстрелил модуль ретранслятора. Маленький диск промчался вдоль разгонной шахты, прилип к ее краю, развернул антенны, и шлемофон Вальдеса сразу наполнили голоса: команды, рапорты, ликующие выкрики, хрип и тяжелое дыхание раненых. Настроившись на волну Ришара, он доложил:

– Здесь Вальдес, Адмирал. Мы с Прохоровым в камере генератора. Он выведен из строя.

– Это я сам вижу. – Голос Ришара был спокойным и ровным. – Защитное поле исчезло. Мои поздравления, коммаидер.

– Есть дополнительные приказы?

– Нет. Действуйте в рамках известной вам диспозиции. Мы дожмем их в ближайшие тридцать минут, Атака десанта начнется по графику. Удачи!

– И вам, сэр. – Вальдес опустил забрало шлема. – Глеб, ты готов?

– Да.

– Высаживаемся. «Ланселот», выпусти нас.

Один за другим они провалились в разверстую дыру шлюза, очутившись под выпуклым корабельным днищем. Команда с «Голландца» уже их поджидала – трое десантников с тяжелым вооружением, Прохоров и два его стрелка. Оба корабля, «Ланселот» и «Голландец», висели в огромной камере, как пара серебристых китов с вытянутыми носами-бивнями. Генератор казался гигантским черным утесом, к которому они приплыли из океана Великой Пустоты.

– Вперед!

Двенадцать человек двинулись вдоль развороченного корпуса генератора, огибая его с правой стороны. Воздуха тут не имелось, но тяготение было нормальным, почти ноль восемь «же» – видимо, какие-то аварийные системы еще работали. Под ногами хрустели мелкие обломки и темная пыль, вверху, словно сталактиты, торчали перебитые колонны метровой толщины, лучи нашлемных прожекторов светлыми пятнами метались по стенам. Задняя часть камеры, где, поводя стволами лазеров, парили УБРы, оказалась полукруглой, напоминавшей половинку огромного барабана; здесь в стене были прорезаны щели энерговодов, питавших гравитационные движки. Один из этих ходов шел неподалеку от центра управления.

– Схема, – негромко произнес Вальдес. Призрачная миниатюрная конструкция возникла перед ним; алые точки отмечали местонахождение отряда. Четырнадцать крохотных точек, на шесть меньше, чем полагалось, даже на семь – на корабле Ивара тоже был робот… Боль, к которой нельзя привыкнуть, кольнула Вальдеса. «Путь солдата – дорога потерь», – сказал он себе и вытянул руку к третьему справа проходу.

– Нам сюда. Соблюдаем полное радиомолчание.

Энерговод был огромным, как все остальное в этой космической крепости, – метров тридцать в высоту и восемь-десять в ширину. Над ними, в густой и вязкой темноте, тянулись кабели, подобные чудовищным змеям; стоило поднять голову, и прожекторный луч вонзался в их бронированные тела. Мрак впереди выглядел столь же плотным, непроницаемым, и мнитесь, что где-то там воздвигнута стена, удалявшаяся с каждым шагом, избегающая прикосновений и взглядов. Стремясь к ней, отряд двигался в боевом строю: в авангарде – роботы, за ними – шесть десантников и замыкающими – экипажи бейри. Шли почти бесшумно; слышались только стук подошв о пол да сопение Птурса, который не любил разгуливать в скафандре.

Дождавшись, когда гроздь алых пятнышек на схеме приблизится к транспортному коридору, Вальдес остановился. Роботы, которыми управлял Светлая Вода, замерли, десантники сдвинулись к правой стене; левая выходила к внутренним коммуникациям и была ближе к централи. Сканеры УБРов просветили ее, показав Вальдесу какие-то огромные трубы и шланги, простиравшиеся будто бы в бесконечность. Они лежали вплотную друг к другу, но в некотором отдалении от энерговода, заполняя пространство до коридоров и отсеков станции.

– Можем обменяться впечатлениями, – сказал Вальдес, всматриваясь в схему.

Прохоров приблизился к нему:

– Как думаешь, что тут? Эти трубы…

– …часть системы жизнеобеспечения, если наши данные точны. Подача воздуха, воды, тепла, энергии для бытовых нужд. Еще тут проложены шахты лифтов – здесь и здесь.

– До коридора метров семьдесят.

– Семьдесят четыре, – уточнил Вальдес, взглянув на показания сканеров.

– Резать будем или взрывать?

– Резать долго, камерады, – вмешался Оношко, командовавший десантниками. – Лазером пробьемся в коридор, а эту стену лучше долбануть ракетой. Заодно воздуховоды порушим.

– Сыпануть бы в них чего-нибудь, – пробормотал Птурс. – Газа бы жабам подмешать… Есть у нас «бодрячок» или «мозгокрут»?

– Нервно-паралитический газ на дроми не действует, – заметил Вождь. – Только нам хуже – будем потом продувать систему и выбрасывать воздух в пустоту.

Вальдес взглянул на таймер:

– Хватит разговоров. До высадки десанта восемнадцать минут. Оношко, взрывай!

Первая ракета ударила в стену, оставив выбоину полуметровой глубины. Второй снаряд беззвучно сорвался с плеча Фархада, брызнул темный стекловидный материал, выемка расширилась, и ее края стали наливаться багрянцем. Еще две ракеты исчезли одна за другой в облаке пыли, метнулись фонтаны огня, рваное отверстие раздалось шире, раскаленная керамика вспучилась и потекла. Десантники вскинули фризер-автоматы, и над дырой, смешиваясь с пылью, заклубился белесый морозный пар. Первый робот нырнул в эту грязно-серую тучу, за ним ринулся второй, вытянув гибкие манипуляторы. Оношко уцепился за них и исчез в пробитой дыре. «С трудом, но пробраться можно», – долетел до Вальдеса его голос.

Они полезли в отверстие, прошли по корпусу УБРа, перепрыгнули на бесконечно длинную шестигранную призму – видимо, одну из лифтовых шахт, потом скользнули мимо трещин в трубе, из которых вытекал воздух или, возможно, какой-то газ, компонент дыхательной смеси. В пустоте и холоде газ застывал снежными хлопьями, падавшими вниз, в темную пропасть, что зияла под хаосом переплетающихся труб, решетчатых конструкций, балок и кабелей. Их поверхности были усеяны маленькими ремонтными агрегатами, похожими на уснувших паучков. Пауки не двигались – мозг станции, руководивший ими, был уничтожен или отключен.