Брюхо Петербурга. Общественно-физиологические очерки - Анатолий Александрович Бахтиаров

Для отправки товара зафрахтовывается какой-нибудь заграничный пароход. Стоимость провоза пуда пшеницы из Самары до Петербурга – 12 копеек. Цена морского фрахта, например в 1884 г., равнялась 5 копейкам с пуда. Таким образом, стоимость провоза за весь путь от Самары в Лондон обходится в 17 копеек с пуда. Большой океанический пароход с грузом 100 000–300 000 пудов поспевает в Лондон в 6–7 суток. Капитан заграничного судна, приняв хлебный груз, получает вместе с тем запечатанную пробу его; на пакете обозначена «средняя натура» всего фрахтуемого хлеба. Со своей стороны, капитан парохода, в удостоверение количества принятого груза, выдает комиссионерской конторе «коносамент», который и представляется в известные банкирские дома – для учета. И только уже после этой операции контора производит окончательный расчет с продавцом хлеба.

Что касается до цен нашего хлеба в Лондоне, то, например, четверть овса в 6 пудов 20 фунтов, стоимостью в Петербурге от 5 рублей 70 копеек и до 6 рублей, продается в Лондоне от 61/2 до 71/2 рубля.

Закупка хлеба для потребностей столицы производится в Барановском трактире на Калашниковской пристани, куда стекаются лабазники, мелочники, булочники и пекари со всего Петербурга. Кроме того сюда же приезжают хлеботорговцы из Финляндии по закупке хлеба для местных потребностей: ежегодно из Петербурга по Финляндской железной дороге отправляется до 2 000 000 пудов разного хлеба.

Ежедневно по утрам Барановский трактир представляет своеобразное зрелище. Хлеботорговцы сидят за чаем и беседуют между собою. Все они разделились на две группы. В одном конце трактира сидят хлебные тузы, партионщики-миллионеры, а в другом – что называется, мелкая сошка. Между этими группами сплошною толпою стоят лабазники, мелочники, булочники и пекари. Почти все хлеботорговцы, начиная от первостатейного партионщика и кончая последним мелочником, одеты в длиннополые русские кафтаны, волосы подстрижены в скобку. Зато комиссионеры, маклеры и «зайцы» одеты в новомодные клетчатые пары. По рукам ходят пакеты с пробами. У иного хлеботорговца за пазухой лежит целый ворох пакетов. У других пакеты тщательно завязаны в узелке, в платке. Там и сям видно, как пробу высыпают из пакета на руку, внимательно разглядывают и пробуют даже на зуб. Традиционный трактирный орган стоит молча, чтобы не мешать деловому разговору. Торг ведется на ушко, и сделка закрепляется битьем по рукам. При совершении покупки никаких документов не требуется, и вся операция держится на честном слове.

VII

Как, в Петербурге не имеется ни мельников, ни мельниц. Мучной товар получается из поволжских губерний и отчасти из-под Москвы.

Лица, занимавшиеся специально изучением русского мукомольного дела, например г. Мельников и Вебер, согласны между собою в том, что наши мельницы производят продукт плохого качества и в недостаточном количестве. В то время как наш мучной экспорт благодаря высокому известно качеству зерна должен был бы увеличиваться, он все более и более сокращается. Еще в 1870 г. вывоз за границу муки составлял 718 000 четвертей, а в 1884 г. он упал до 274 000. По снабжению мукою главной потребительницы привозного хлеба Англии, наше отечество в настоящее время заняло в ряду прочих стран последнее место. Это печальное явление объясняется тем, что наше мукомольное дело находится в том же патриархальном положении, в каком оно пребывало десятки и даже сотни лет тому назад.

Как ни плоха наша статистика мукомольного дела, не подлежит сомнению, что господствующий тип наших мельниц – мельницы водяные и ветряные. И те и другие, даже в том случае, если устроены вполне исправно, значительную часть года бывают обречены на бездействие. Так, период деятельности водяных мельниц находится в зависимости от количества запасов воды в мельничных запpудах, обусловливаемою в свою очередь дождливою или засушливою погодою.

Ветряные мельницы, в свою очередь, отказываются работать, когда нет ветра. Это бывает даже при условии совершенно правильного устройства мельницы. Но известно, что как водяные, так и ветряные мельницы устраиваются у нас таким образом, что первые не в состоянии утилизировать должным образом движущую силу воды, а вторые отказываются пользоваться как следует услугами ветра. На «водянках» большая часть воды зачастую проскальзывает чрез лопасти колес без всякой пользы. «Ветрянки», в свою очередь, страдают неправильностями в устройстве крыльев, заставляющими их иной раз бездействовать даже при значительном ветре.

Но есть еще, так сказать, побочные обстоятельства, препятствующие нашим мельницам выполнять как следует свое назначение. При нашем капризном климате эти мельницы зачастую совершенно отрезываются от остального Божьего мира. Стоит только, чтобы на несколько дней установилась дождливая погода, и на мельницу нельзя будет попасть. Так, например, в ноябре 1886 г. даже саратовские мельницы должны были прекратить размол вследствие полного отсутствия подвоза пшеницы.

Нужно ли удивляться, что огромная часть нашего сельского люда до сих пор пользуется, по словам Вебера, для размола муки ручными жерновами, наподобие тех, какие существовали у древних римлян! «Единственно, в чем мы действительно опередили древних римлян относительно ручных жерновов – это в количественном производстве муки на этих жерновах. У нас, в России, на ручных жерновах перемалывается ежегодно не менее 67 000 000 четвертей зернового хлеба. Такого громадного помола у древних римлян, наверное, не было: у них не хватило бы рабочих рук для этого, хотя смело можно предположить, что их ручные жернова своею производительностью не отставали от наших». Низкий уровень развития мельничного дела побуждает крестьян прибегать к приготовлению муки у себя дома, хотя при этом затрачивается времени вдесятеро больше. Господину Веберу приходилось быть свидетелем, как крестьяне приготовляли муку на ручных жерновах в деревне, находившейся всего в полутора верстах от мельницы. На его вопрос, почему мелят руками, когда под боком находится большая мельница, крестьянин ответил, что мельница бездействовала две недели: «Вот и понаехало народу издалека, верст за 15, и уже с неделю ждут; мельник-то муку дальних мелет, потому гостинцев навезли, кто курицу, кто яиц; ну а своим, ближним, не дождаться, – вот я и решил дома смолоть». Ко всему этому надо прибавить, что мельники нередко прибегают к утайке муки, устраивая на своих мельницах разные приспособления для того, чтобы часть продукта попадала в им одним ведомые ящики. Этим обстоятельством, вероятно, и следует объяснять тот факт, что «выходы муки» при помоле дома на ручных жерновах получаются более значительные.

Рядом с допотопными жерновами в России в настоящее время действуют и громадные паровые мельницы, да еще вдобавок усовершенствованной системы, «вальцовые». Первая из паровых мельниц возникла у нас в 1845 г., но наибольшее число их открылось