Прикосновение невинныъ - Майкл Доббс

— Не могу поверить своим ушам! Вы что, шпионите за мной?

— Докладываю, а не шпионю. О Бенджамене…

Помфрит выплеснул остатки чая в раковину и повернулся к Изе, лицо его пылало румянцем, усы грозно торчали.

— Послушайте, разве вы не понимаете, как сами себе вредите? Какой странной кажетесь окружающим? Ваш муж подал на вас в суд, он собирается добиться опеки, и я вынужден буду убедить суд в его правоте. Вы, находясь в чужой стране, подвергаете ребенка ненужным испытаниям, выдвигаете самые нелепые обвинения против члена правительства. Это просто ужасно, миссис Дин! Если вы собираетесь хотя бы попытаться сохранить Бенджи, то должны немедленно вернуться домой. Вот ваши паспорта. — Он бросил документы на стол. — Если хотите сохранить ребенка, воспользуйтесь ими.

Иза сидела молча. Она знала, что рано или поздно это случится.

Бенджамен был ее слабым местом. Сыном они могли допечь ее. Все сходилось на мальчике. Она мечтала о сыне, потому и вышла замуж, из-за него теперь разрушается ее брак. Судебный процесс, опека над ребенком. Невозможность сосредоточиться на поисках Бэллы. Грузовик.

После инцидента с грузовиком Иза окончательно убедилась, что не сможет разыскивать Бэллу и следить за Бенджаменом. С Бенджи на руках она, скорее всего, никогда не найдет Бэллу, а разыскивая Бэллу, может потерять Бенджамена. Потеряет их обоих.

Изидоре было холодно, так холодно, что она дрожала. В ней боролись противоречивые чувства, боль в душе становилась все невыносимее. Она вспоминала, как пропускала их дни рождения. Дети, плачущие в телефон, а она не может их утешить. Опоздания на приемы, на свидания к Джо. А иногда она вообще там не появлялась. Отсутствие желаний, утерянная связь с домом, даже опоздала на похороны матери. Недовольство начальства, вынужденного делать ей поблажки, когда она объявила, что беременна. Недоделанный, недоредактированный материал, когда она торопилась домой, чтобы успеть уложить Бенджи спать.

Однажды она полетела в Эфиопию, собираясь посетить лагеря для голодающих беженцев, а Бенджи заразил ее гриппом, который подцепил в детском саду. Вернувшись домой, Иза спрашивала себя, скольких детей она заразила, может быть, обрекла на смерть, — ради того чтобы снять этот материал.

Итак, эксперимент окончен. Она не справилась с обязанностями жены, не справилась с работой, а теперь и с детьми. Пора принимать решение. Иза знала, что ей придется сделать.

— Вы были очень убедительны, мистер Помфрит. — Изидора говорила тихо, почти шептала, глаза туманили слезы. — Кажется, весь мир против меня, даже мое собственное правительство. Очень хорошо. Я вернусь домой, как только смогу. Увы, у меня нет денег, но я свяжусь с мужем. Сегодня. Пусть он пришлет мне деньги на билеты в Штаты. Это займет всего несколько дней.

— Очень мудрое решение, миссис Дин. — Усы чиновника зашевелились от удовольствия. — Сожалею, что разговор был столь тяжелым.

— Да. Я тоже.

Застывшая, окаменевшая душа. Не новое для Изы ощущение. Как часто, делая очередной репортаж, она ложилась на чистые накрахмаленные простыни в «Шератоне», измученная тем миром, который оставила на ночь, чтобы утром опять вернуться туда. К этому нельзя привыкнуть. Несколько часов тревожного сна — встать, умыться, надеть измятую одежду и сменить безопасность отеля на ужас войны. Чтобы спасти душу, пытаешься не реагировать.

Иза не была равнодушной от природы, но, для того чтобы продолжать делать свое дело, ей необходимо было подавлять чувства, замораживать их до возвращения домой. Это был единственный выход. Забыть о собственной жизни, о своих детях, ведь если начинаешь думать о них, глядя на искореженные дома и маленькие трупики в сточных канавах, тебе приходит конец. Продолжать невозможно. Значит, надо подавить эмоции.

Иза была сейчас в том состоянии, когда ничто не может помешать человеку довести до конца задуманное. Она захлопнет дверь в свою душу.

Иза была холодна и собранна, и Дэниел, приехавший вскоре после Помфрита, немедленно заметил перемену, хотя ничего и не сказал.

Они сели в его старенький «фольксваген», проехали по мощеному двору мимо дверей конюшни, за которыми — Иза была в этом уверена, — притаился Чиннери. Они ехали в Уэчестер сквозь пелену декабрьского дождя, с которой никак не могли справиться дворники на лобовом стекле. Брызги грязи, летевшие из-под колес машин, еще больше ухудшали видимость, и Иза вообще перестала понимать, куда они едут. В этой примитивной металлической коробке она чувствовала себя уязвимой, беспомощной. Сейчас она бы предпочла «роллс» и предполагала, что шпион Деверье вполне мог последовать за ними.

В «Миссии милосердия» горел свет. Там была жизнь. На их стук вышли пожилые леди с ясными лицами и щебечущими голосками, в неприметной, даже убогой одежде. Серовато-коричневые жакеты, как будто с чужого плеча. Женщины напомнили Изе двух промокших под дождем воробьев.

— Добро пожаловать в «Миссию милосердия». Входите, входите.

Их провели в большую комнату, когда-то, вероятно, служившую столовой. Комната выходила окнами в запущенный сад, спускающийся к реке, вдоль стен стояли высокие полки, прогибавшиеся под весом груды бумаг. Штукатурка на потолке потрескалась от сырости, а обои в цветочек во многих местах отклеились. Впрочем, комната, как и хозяйки, выглядела скорее бедной, чем запущенной, окна были чисто вымыты, пол подметен, два слишком больших письменных стола отполированы и аккуратны. Казалось, этим женщинам хватило бы одного стола на двоих, второй был явно лишним.

— Пожалуйста, господа, присаживайтесь. Чем мы можем вам помочь?

— Мы интересуемся вашей работой, — осторожно ответила Иза.

— О… Простите мою невежливость. Я сестра Агнесса. А это сестра Фейс.

— Монахини?

Сестра А. весело кивнула.

— А вы мистер и миссис?..

— Эпплтон, — быстро ответила Иза. Инстинкт подсказал ей, что правда только все усложнит. — И Бенджи.

— Мистер и миссис Эпплтон. И Бенджи. Очень мило, — прощебетала сестра Ф. — Вы иностранка, миссис Эпплтон?

— Канадка.

— Не имеет значения. Нам все равно. Наша Миссия предоставляет детей для усыновления за рубежом.

— Усыновления?..

— Да, конечно. «Миссия милосердия для облегчения участи детей и усыновления». Вы хотели бы усыновить еще одного ребенка, не так ли?

— Да. — Иза почувствовала, как у нее перехватило дыхание, и попыталась справиться с собой. — Расскажите мне, пожалуйста… немного о вашей работе… какие у вас дети… для усыновления…

— Что же, моя дорогая, вы, возможно, слышали, что Миссия — официальное агентство по усыновлению в этой части страны.

— Официальное?

— Да. В последние годы местные власти переложили на Миссию всю работу по усыновлению. Сокращение ассигнований, знаете ли, — прошептала монахиня, как будто помянула дьявола. — Миссия существует с викторианских времен, и, когда Совет обнаружил, что как благотворительная организация мы тратим гораздо меньше денег, чем они, закрыли свое бюро, отдали нам все дела и назначили ежегодное пособие. Сэкономив на этом массу денег.

— Понимаю… Сокращение ассигнований.

— Ужасно, ужасно, — прочирикала сестра Ф. Губы Изы едва шевелились, когда она задала следующий вопрос.

— А у вас много детей? Для усыновления?

— Да, сейчас достаточно! — ответила сестра А. — Многих оставляют в монастырях, знаете ли. Много добрых католичек в разных частях страны, в Ирландии, на континенте, попадают в беду. Наш Орден много времени тратит, пытаясь убедить их не делать абортов. И они приезжают сюда — тут прелестно, море близко, не правда ли? — и рожают своих прелестных малюток в мире и покое…

— И без огласки, — добавила сестра Ф.

— Да, без огласки. Мы помогаем им родить, а потом устраиваем малюток в хорошие семьи. Такие, как ваша, я надеюсь.

— Вы знаете, это ужасно, ужасно, — вмешалась сестра Ф. — Столько невежества. Так много подпольных абортов. Детей рожают в поле и бросают. А мы помогаем и матерям, и детям обрести любовь, в которой они нуждаются.

— Есть еще дети отсюда, из Уэчестера. Брошенные дети, чьи родители не в состоянии заботиться о них. Конечно, таких немного в наших краях. Это не Лондон, благодарение Богу, — прокудахтала сестра А.

— Сколько детей проходит через вас?

— В течение года? Около двадцати. Я права, сестра Фейс?

— По крайней мере. Никак не меньше.

— Вы знаете, найти хороший дом для них — не проблема. Когда я была молодой, дело обстояло иначе, но теперь… О, с этими противозачаточными средствами, абортами и тому подобным, нежеланных детей становится все меньше. Они сейчас на вес золота.

— Сестра Агнесса, как мне… как нам начать усыновление? Мы хотим еще одного ребенка! Я не смогу больше иметь детей…