Это подиум, детка! Сага о московских куколках - Маша Царева

– Что будем заказывать? – Шестаков передал ей меню, и она равнодушно пробежала глазами каллиграфические строчки. – Если ты не против, я сам сделаю выбор. Я здесь что-то вроде завсегдатая, – с этими словами он многозначительно подмигнул официанту и без запинки скомандовал: – Нам фирменного вина. Ну вы понимаете, о чем я?

Официант почтительно кивнул.

– И чего-нибудь легкого. Карпаччо из лососины, свежих овощей и фруктов, козий сыр, восточные сладости… Аленушка, поверь мне: здесь божественная пахлава, самая лучшая в городе.

Когда официант, повторив заказ, вышел, Ян чуть ли не через стол перекатился, чтобы оказаться на одном диванчике с ней. Инстинктивно она сжалась, втянула голову в плечи, плотнее запахнула края шали, сжала коленки так сильно, что косточки побелели. Но он вроде бы на ее интимное пространство не претендовал.

– Как же вы жили все это время, Аленушка? – промурлыкал он. – Без меня?

Она заставила себя улыбнуться и пошутить:

– С трудом.

– Умница моя. Наверное, у вас было полно работы? Марина Аркадьевна намекала, что вы собираетесь на показы в Европу.

– Возможно, и соберусь, – с достоинством кивнула она, – да, в последнее время работы много.

Он нетерпеливо подпрыгивал на месте, словно ждал чего-то. Алена то и дело ловила его жадный взгляд на своих не прикрытых шалью бедрах. Но в атаку он почему-то не шел, не пытался обнять ее за плечи, невинно поцеловать тыльную сторону ладони, что-нибудь шепнуть на ушко с хитрой тактической целью сократить расстояние между собою и объектом. И беседа была какой-то натянутой. Шестаков задавал вежливые вопросы о ее родителях, о школе, о планах на будущее. По выражению его лица было видно, что рядом с Аленой ему совсем неинтересно. Как будто бы она была не купленной им же красавицей, а скучным деловым партнером, которого надо время от времени «для проформы» выводить в свет. Вот странно – зачем же в таком случае было за ее общество платить и столько времени добиваться этого свидания?

Наконец принесли заказ. Два торопливых официанта расторопно расставили перед ними бокалы и тарелки. Шестаков сам налил ей вина – густого, темно-рубиновго.

– Может быть, мне лучше сок? – подала голос Алена, обращаясь к официанту. – Что-то я сегодня неважно себя чувствую.

Тот не обратил на нее никакого внимания, словно она была не живым человеком, а предметом интерьера рангом чуть повыше, чем затоптанная подушка с бахромой. Зато Ян шумно запротестовал:

– Ни в коем случае! Алена, вы даже не представляете, от чего отказываетесь! Это ведь домашнее вино, у хозяина ресторана есть собственный виноградник.

– Но я…

– Хотя бы пару глоточков. Я настаиваю. И закусите пахлавой.

Алена пожала плечами и сдалась, мысленно прилепив к Шестакову несмываемый штамп «самовлюбленный деспот». А вино и правда было волшебным – терпким, ароматным и густым, и пахло оно почему-то не вином вовсе, а шоколадом. Один глоток, второй, и вот Алена расслабленно откинулась на подушки. Во рту было сладко, в голове – почему-то пусто. Шестаков с любопытством наблюдал за ее меняющимся лицом.

– Я же говорил! И дело здесь даже не в способе приготовления, а в самом винограде. Его выращивают на солнечном склоне и поливают сладкой водой.

– Сладкой? – удивилась Алена. – Никогда о таком не слышала.

– И не услышите. Это ноу-хау. У него есть какой-то особенный рецепт. В подогретой артезианской воде плавится мед, немного патоки и совсем немного шоколада.

– Шоколада, – мечтательно повторила Алена…

Почему-то – и это было так странно – она вдруг почувствовала себя в безопасности. Так свободно было ей, так легко! И Шестаков больше не казался презренным созданием, идущим на поводу у собственной эрекции. И откуда у нее вообще взялось это мнение? Он такой милый, и у него интеллигентное лицо. И глаза умные, и рубашка супермодная, а галстук к ней подобран безупречно – мало кто из мужчин способен находить столь идеальные стилевые сочетания. И, в сущности, не такой уж он и старый. И почему она прицепилась к коронкам и лысине – эти атрибуты порой встречаются и у тридцатилетних мужчин.

– Аленушка, с вами все в порядке? – вкрадчиво спросил он.

Почему-то комната закружилась у нее перед глазами, как солирующая балерина. Алена с любопытством наблюдала за двоящимися в глазах красноватыми светильниками. Нет, то было не отвратительное головокружение, которое начинается с ломоты в висках, а заканчивается извержением внутреннего мира в унитаз. Окружающая реальность танцевала перед ее глазами, и было это… завораживающе ! Алена не смела и шевельнуться, чтобы нечаянно не спугнуть это волшебство.

– В порядке, – прошептала она, не поворачивая головы, – только что-то тут… жарковато.

– Ну так снимите шаль, – предложил Шестаков, смеясь.

Действительно.

Как она сама не могла додуматься до такого элементарного решения. Палантин полетел на пол, а вслед за ним почему-то отправился топ (Алена и сама не поняла, почему именно, как это получилось). Совсем близко было расплывающееся в улыбке лицо Яна, и она тепло улыбалась ему в ответ. Кажется, он целовал ее ухо – ей было так щекотно, она отворачивалась, но поделать ничего не могла. Силы ее иссякли разом. Она хотела что-то сказать – а губы не слушались. Хотела открыть глаза – но веки были тяжелые, как могильные плиты. Хотела оттолкнуть щекотные губы Яна – но ее не слушались руки.

В какой-то момент она обнаружила, что лежит на полу, абсолютно голая. Мигом протрезвела, испугалась, нашла глазами Шестакова, который сидел на краешке пуфа и нетерпеливо возился с презервативом.

– Что здесь… происходит? – охрипшим голосом возмутилась она.

Ян испуганно к ней метнулся, в его руках был бокал.

– Вот, Аленушка, выпейте… Выпейте, вам станет легче, все пройдет.

И она машинально ему подчинилась, и только в тот момент, когда вино теплым пряным водопадом хлынуло в желудок, подумала: а ведь что-то с ним не так, с домашним этим вином! Но было поздно, по венам вновь растеклась сладкая дремота, и губы сами собою растянулись в безмятежной улыбке. И снова сознание ее сузилось до крошечной мерцающей точки, и снова ей было так жарко, что хотелось кожу с себя содрать. Она чувствовала на себе тяжесть чужого тела. Шестаков вдруг превратился в многорукого Шиву. Его потные ладони были везде – на ее груди, бедрах, коленях, волосах, между ее податливо раскинутых ног… С неимоверным трудом она приоткрыла глаза и обнаружила, что ее вдавливает в пол вовсе не Ян, а какой-то незнакомый небритый мужик с красным от напряжения лицом. Впрочем, шестаковская физиономия маячила за его спиной. И в комнате полно других людей, мужчин… «Какие ноги, – услышала она, – в первый раз вижу телку с такими длиннющими ногами!»

А потом она вдруг проснулась. Встряхнула головой, проморгалась и обнаружила себя… в подъезде. В подъезде своего собственного дома. Она сидела на грязной ступеньке, привалившись спиной к стене. Ее майка была надета задом наперед. Чулки и вовсе куда-то делись, впрочем, трусы – тоже. В ужасе Алена вскочила на ноги, на одном дыхании пробежала три пролета вверх и что есть мочи забарабанила в дверь.

– Янка!!!! Открывай!!!!!

После паузы, которая показалась ей вечностью, а на самом деле длилась не больше полутора минут, дверь слегка приоткрылась, и в образовавшейся щели замаячила подозрительная физиономия Алениной соседки. На Янкином лице была маска из чего-то отвратительно-бурого, волосы скрыты под махровым тюрбаном банного полотенца. Увидев ее, Алена неожиданно для себя самой разрыдалась.

– Ну наконец-то!!! Я так переволновалась… Что же это происходит…

Яна втащила ее в квартиру.

– Господи, Аленка! Ты по каким подворотням шлялась?! Тебя что, ограбили?!

Алена посмотрела на сумочку, зажатую в руке. Открыла, обнаружила внутри скомканные купюры. Сто долларов, двести, триста… Четыреста пятьдесят! Негусто, учитывая, что ей пришлось пережить.

– Яна, это было ужасно…

– На тебе лица нет… Ты не отравилась… Ой, да у тебя на майке блевотина! А ну марш отмываться. Я как раз для себя ванную наполнила. Это немного приведет тебя в чувство.

Алена послушно поплелась за ней. Мысли ворочались, как разморенные тропической жарой черепахи. Но самое главное она поняла: подлец Шестаков что-то подмешал ей в вино. Она вдруг явственно вспомнила, как он, многозначительно хмыкнув, скомандовал официанту: «Принесите ваше фирменное вино. Вы же понимаете, о чем я?»

– Все было подстроено заранее, – сказала она, уже сидя в пенной ванной и отхлебывая принесенный Яной сок.

– Что? – жадно спросила она. – Он тебя изнасиловал?

– И не только он. Там их было… Точно не знаю, но не меньше пятерых.

– Ох, ну ни фига себе, – присвистнула Янка, – бедная…