Рабочее пособие по выживанию в офисе (СИ) - Широков Данил

Бухгалтер истошно завопил, срывая голос, едва понял, что я собирался сделать.

Переключение в боевой режим. Подтвердите.

Да/Нет.

В напряжённой тишине, оставшейся после выстрелов, я вдавил кнопку в своём воображении. Зрение чуть исказилось, но мгновение спустя пришло в норму, даже без включённого фонаря позволяя разглядеть весь интерьер квартиры, распахнутое окно, и даже спокойно расположившуюся на краю восьмиэтажки напротив фигуру с лазганом третьего поколения в отражении стекла. Сжёг две батареи из максимальных пяти, вряд ли бы стал тратить время на перезарядку, а значит, атакуем после третьего выстрела. Уже на ногах я перепроверил вколотые стимуляторы, покрепче сжал зубы и перекатом ушёл под подоконник.

Никакой реакции. Даже машина с ИИ уже выстрелила бы в двигающуюся цель, но это исключительно в том случае, если андроид бы меня увидел. Возвращение, пусть и временное, к привычной скорости и ловкости слегка взбудоражило мне голову. Это всё умная маскировочная система, она же хамелеон, заставлявшая воспринимать знакомые вещи как нечто совершенно новое. Стимуляторы бурлили в крови, ускоряя в том числе и мышление, и я белой тенью перемахнул через едва освещаемый огнём костров на улице подоконник, на выдохе приняв удар об асфальт. Ещё в воздухе пришлось оттолкнуться от стены и выстрелить в сторону снайпера, чтобы скорректировать траекторию и не попасть под довольно меткий выстрел, разворошивший кирпич в метре от головы.

Девятая, прихрамывая, рвала когти к ближайшему переулку. Я побежал маятником из стороны в сторону, понимая, что у стрелка ещё две батареи в винтовке, и так просто отпускать меня он не собирается. Так и вышло — на полпути до поблёскивавшей в ночи города брони Принцессы меня поймал очередной бесцветный луч, высекая кусочки асфальта прямо под ногами. Женщина, не разворачиваясь и не останавливаясь, расстреляла заряды ролика себе за спину. Дёрнувшись, я ушёл из сектора обстрела, чуть открываясь для стрелка, готовившего последнюю батарею. Машина, скрывавшаяся под личиной бывшего коллеги, переняла и его навыки — даже стреляя вслепую, девятая вынудила меня подставиться. Может, и сработало бы, не будь я под бешеным количеством веществ, до сих пор подававшихся напрямую в кровь.

Улица была пуста, едва заметившие выпрыгнувшую с седьмого этажа фигуру люди стремительно ретировались, молясь, чтобы разборка не зацепила и их. Тем лучше.

Лазер прошелестел над ухом, прожигая мочку, как раз тогда, когда Принцесса достигла поворота. У него я замедлился, сразу же прыгая в кувырке, и мощный бронированный сапог пролетел мимо, вминаясь в бетонированную стену. Та вздрогнула и задрожала, в отличие от сорок седьмого в моих руках. Пистолет выплюнул оставшийся боезапас в упор, и женщина рухнула, с похвальной для раненой в уязвимые точки машины скоростью перезаряжая обойму в ролике. Я оказался быстрее, вышибая оружие из ладони и с отвратительным хрустом синтетической плоти наступая на запястье. Восьмой этаж, если путь отхода был продуман заранее, то у меня есть максимальные две минуты, прежде чем снайпер сменит позицию, чтобы достать даже переулок, в который мы с девятой забежали.

Странно. Для андроида девятая слишком тяжело дышала, пытаясь справиться с половиной отказавших в своём организме имплантов. Я добавил ей страданий, запуская пару вирусов, доставшихся от Итана. Поговорить бы с любителем фастфуда… Да он, наверно, сейчас работает в пятом поту, разбираясь с ворохом проблем вместе с остальными членами конторы. Принцесса выгнулась, а затем завыла умирающим волком, несколькими ударами по прижавшей её конечности стараясь высвободиться. Извини, коллега. Ничего не чувствую, как бы не хотелось.

О, ирония, Джон. Не уловил? А я объясню. Двояко ты подумал, ох, двояко. Ты можешь скрыть это от Ника, от своего шефа, даже от Эммы, но я-то знаю, что ты, дорогой мой, давным-давно лишился всяких эмоций. Это не профессиональное выгорание, это намеренное выжигание чувств. В пепле, что остался от них, покоятся лишь псевдосентиментализм, маленький уголёк долга да навязчивое и неубиваемое желание наконец покончить с Тёмными. Может, сейчас пред тобой лежит тело машины, а не коллеги. И всё же… Совсем ничего? Ни грамма жгучей боли? Ненависти, быть может? Раздражения, что куда более свойственно людям? Радости, что вот-вот умертвишь робота, заменившего твоего соратника? Удовлетворение, в любом его оттенке? И ведь нет, Джон. Ты смотришь ей в лицо, видишь, как дрожат её губы, и совсем, совсем, совсем… Ничего не ощущаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Возможно, куклы без души куда больше люди, чем сами люди.

— Мне… жаль… — прохрипела девятая, и из её рта вырвался тёмный сгусток крови. Сбивчивый, полный сожаления голос. Я нагнулся, подбирая отлетевший совсем не далеко пистолет. Сунул его в карман брюк, сорок седьмой же оставил в правой руке. — Но лучше… Так… Чем… От друзей… Знакомых… Властей…

— Ты… — напрягся я, и в голове разрывной пулей взорвалось самое страшное из возможных предположений. — Какого чёрта, девятая?!

— Тёмные… Лучше… Прогнившей… Системы… — слова давались ей с трудом, и всё же остаток имплантов вместе с нейроинтерфейсом позволял сказать кое-что напоследок. Я покачал головой; в висках до сих пор стучал синтезированный адреналин, а на душе возникло паршивое чувство дежавю.

— Глупая, неоправданная жертва, — сплюнул я, прислоняясь к стене. Потная спина отозвалась лёгким ощущением холода: эффект стимуляторов сходил на нет. — Может, Тёмные и лучше, Принцесса. Только…

— Катя… — кровь почти перестала идти, и девятая замерла, смотря прямо мне в глаза. — Меня зовут Катя… А ты… Джон… Первый мастер-оперативник…

— Только я — человек, а не машина. И свою расу, как бы глупо это не прозвучало, я никогда не предам.

— И сказал тот ворон… Никогда… — из последних сил напрягла синтетические мышцы девятая, протянув окровавленную руку вверх, словно пытаясь достать до меня. — Никогда больше…

— Nevermore, — кивнул я, щёлкая зажигалкой. Кровь осталась на белоснежной рубашке, но одежда беспокоила меня меньше всего. — Прощаю, Кать. Прощаю.

Тело Принцессы застыло, её рука, простёртая вверх, с глухим звуком стукнула об асфальт. Стеклянный полый взгляд замер, смотря в самую душу, но я лишь затянулся, выпуская плотный серый дым в безжизненное чёрное небо купола столицы. Глупо. Совсем глупо. Поступка глупее быть в принципе не может. Некоторые люди, причастные к первому столкновению с Тёмными, прониклись их идеями и всерьёз задумались о смене стороны. И некоторым это даже удалось, правда, о предательстве узнавали заранее. Зачем? Зачем, девятая? У тебя была хорошая жизнь. Пять лет в полицейском бюро, сначала как агент четвёртого отдела, затем как полевой оперативник. Несколько медалей, грамота от Президента, признание коллег и жителей этого треклятого города. Деньги. Семья. Сын и любящий муж. У тебя было всё, Кать. И ты всё равно легла под нож, лишь бы показать мне, что надо бы пересмотреть свои взгляды по отношению к Тёмным.

Глупо ещё и потому, что я давно всё для себя решил.

— Не успел, — краток и лаконичен, как всегда. Костя шагнул за угол, придерживая снайперский лазерный карабин за ремень. Отложил оружие, присел, закрывая Принцессе глаза. Полицейский плащ накрыл застывшее изваяние в повреждённой дельта броне. — Это был её план, Джон.

— А то я не догадался.

— И… Что думаешь? — карие глаза впились в меня коршуном. Бывший коллега не был зол, не был расстроен, он просто оценивал ситуацию. И всё же в его тоне я уловил нотки ожидания. Он и впрямь рассчитывал, что всё было не зря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что машины стали идеальными психологами, — пожал я плечами, в очередной раз присасываясь к сигарете. — Кость, ты и правда веришь, что эти существа достойны жить? После всего, что было?

Короткий ёжик чёрных волос встрепенулся, когда мужчина резким движением вскочил и шагнул ко мне, чуть прищурившись. Одна-единственная полыхавшая бочка где-то в дальнем конце переулка освещала его морщинистое лицо с пятью шрамами, так и не удалёнными медиками полицейского бюро из-за принципов оперативника. Мы были чуть больше, чем коллегами. Пожалуй, Костя оставался одним из немногих, кого я мог по-настоящему назвать своим другом. И он стрелял в меня всего пять минут назад, без зазрения совести готовясь прикончить. Разумеется, всё это было лишь игрой, чтобы я поверил в натуральность происходящего.