Интервью: Беседы с К. Родли - Дэвид Линч

«Человека-слона» номинировали на «Оскар» сразу в нескольких категориях. То есть после «Головы-ластик» вы сразу со следующим фильмом попали в святая святых Голливуда. Как вы себя чувствовали при этом?

Ну, вообще-то мы получили восемь номинаций, но не выиграли ни одной! Фредди Фрэнсис (оператор) и Алан Сплет (звукооператор) не были номинированы. Я помню, как услышал список номинаций, в котором не было имени Фредди, позвонил ему, и мы немного посокрушались. Но в целом это было как в одно мгновение сорвать банк. Мы даже не очень-то и осознали, какая это редкость. А в Америке все думали, что я англичанин. Девушка, которая зачитывала список номинантов, произнесла: «Молодой английский режиссер Дэвид Линч». Что-то в таком духе. Они вообще ничего про меня не знали.

На «оскаровской» церемонии никто не знает наверняка, кто в итоге победит, но все равно все знают, потому что это чувствуется. Все понимали, что «Оскар» получит Роберт Редфорд за «Обыкновенных людей». Поэтому можно было расслабиться и наслаждаться особым моментом. Это было волнующее ощущение, но я знал, что ко мне все это не имеет никакого отношения. Я-то продолжал делать то же, что и раньше, понимая, что происходящее с моим фильмом мне больше неподвластно. Он некоторое время подержал меня на плаву, но теперь я, кажется, начинаю двигаться в другую сторону.

Дональд Сазерленд и Мэри Тайлер Мур: «Обыкновенные люди» от «Парамаунт пикчерз» (1980)

Фредди Джонс и Джон Хёрт: необыкновенные люди от «Парамаунт пикчерз» (1980)

Очевидно, что для большинства режиссеров успех — в смысле зрительского признания — очень важен. А как вы оцениваете такое явление, как успех?

Что касается меня, то это вроде того, что тебе отдали должное за проделанную работу. Вот что такое успех для меня. А все остальное заставляет меня чувствовать себя так, будто я мошенник. На самом деле ты делаешь свое дело вопреки здравому смыслу. Деньги хороши только тем, что благодаря им ты можешь что-то сделать. Поэтому я действительно хочу иметь деньги, чтобы работать. Иногда, если все получается, можно заработать, но не в них цель работы. Это так, приятный побочный эффект.

Но Лос-Анджелесом и Голливудом движет жажда денег и успеха.

Да, и это чувствуется, если прозябаешь на обочине. Это чувствуешь, когда идешь в ресторан, — в твою пользу оборачивается игра или нет. В этом городе всем знакомо такое чувство. И каждый в этом городе знает, что, если ты преуспел, это необязательно будет длиться вечно. Это вроде проклятия. «Твин-Пикс» получил широкий резонанс. «Синий бархат» тоже. Вокруг фильма столько шума. Пару месяцев газеты пестрят моими фото, пока фильм не сходит с экрана. А потом все это кончается. Похоже на карусель.

То есть вы предпочитаете не участвовать вот в этой области кинопроцесса?

Определенно. Я думаю, некоторым это и в самом деле нравится. А мне бы хотелось, чтобы привлекал внимание фильм, а не я! И я считаю, нужно держаться в стороне от всего происходящего, насколько это возможно. Это как провожать детей в школу. Понимаете? Вы должны предоставить им жить своей жизнью, а не решать за них задачки. Направить их, дать с собой денег, то-сё, посоветовать не водиться с той девчонкой. Просто отправить их туда и заниматься своим делом. Нужно вести себя как монах. У меня не вполне получается. Какая-то часть меня подвержена слабостям, это как лететь на огонь. Слабость своего рода. (Смеется).

То есть вы имеете в виду, что в любом успехе содержится ложка дегтя?

Вот именно! Это же опасная, опаснейшая вещь! Успех может сыграть с вами злую шутку и превратить в довольно уродливое существо. А может подлечить какие-то травмы, чтобы вы расслабились и могли делать то, для чего предназначены. Успех — сложная вещь, чисто психологически.

Но разве для вас не важно знать, что других вдохновляет ваша работа?

Ну да, но тогда в вашем сознании прочно поселяется эта мысль, понимаете? И вы начинаете производить кучу идей, совершенно для вас не характерных. Как бы уже и не ваших. И рано или поздно вы скажете: «Я спекся». Но не слышать того, что люди говорят о вашей работе, все равно не получится, так что какая, собственно, разница.

Вы можете уйти и запереться у себя в мастерской.

Но там можно включить радио! Нет, единственное решение — провал!

Но если бы кто-нибудь сказал вам, что вы и в самом деле преуспели, что бы вы ответили?

Я бы ответил: «Что ты курил?» (Смеется.)

5. Занятие фотографией и «Дюна»

Ой, мама, меня кусила собака

Если «Человек-слон» стал для Линча неожиданным прорывом как по масштабу, так и по уровню успеха, «Дюна» оказалась шоком для всех. В современном кино это один из самых поразительных образцов хаоса, который случается при столкновении миров: когда глубоко личное видение наткнется на большие деньги, малое встретится с большим, наивность с реальностью, а персональное с публичным. Фанаты Линча были обеспокоены при виде того, как Автора буквально пожирает студийный конвейер, жаждущий хитов. А в то время как пресс-релизы хвастали синтезом уникального линчевского стиля с дорогостоящим зрелищем в духе Дино де Лаурентиса, сам режиссер мучился где-то в одном из восьми гигантских павильонов в Мехико, затерянный среди тысячной толпы статистов и техперсонала.

«Дюна», в основе которой лежал здоровенный многостраничный роман, с самого начала казалась задачей не из простых. Линч ясно представлял себе различные элементы сюжета, которые его привлекали, - не в последнюю очередь образ Пола Атрейдеса, спящего, который должен проснуться (отголоски самого Линча - и Генри?). Что в итоге повлияло на его решение взяться за эту работу, сказать сложно, хотя у Стюарта Корнфелда есть собственная теория на этот счет.

~ Я думаю, Дэвид провел достаточно много лет в статусе непризнанного автора, который живет в кошмаре под названием «Мне не светит». Тяжело возвращаться к собственному искусству, которое не очень-то тебе помогло, как помогла интерпретация чужого — «Человек-слон». А потом приходит Дино и говорит: «Даю тебе карт-бланш на будущую постановку...» Кто знает, как Дэвид жил все это время, пока двигался от нуля к бесконечности.

Несмотря на бессонные ночи, проведенные Линчем за работой над «Человеком-слоном», он все же сделал еще один шаг во тьму. Этот период - битва с фильмом «Дюна» протяженностью в три года - превратился для него в персональный кошмар. Людей, хорошо его знавших, не удивляла уверенность самого Линча в том, что он справится с этой работой. Пегги Риви вспоминает случай, когда они оба были студентами Академии в Филадельфии, а Линч думал, что сможет построить вечный двигатель, и отправился напрямую в Институт Франклина, чтобы сообщить им об этом.