Три португальских похода Наполеона - Сергей Нечаев

Мнение сэра Джона Мура

Находясь на позициях под Лиссабоном 2 октября 1808 г., генерал Джон Мур достаточно откровенно высказал свое мнение о произошедших в августе—сентябре 1808 г. событиях. Приведем практически без сокращений отрывок из его дневника: (69)

«Несколько дней назад мы получили из Англии письма и газеты от 21 сентября. Осуждение публикой Конвенции, кажется мне равным по силе осуждению нашего поражения в Буэнос-Айресе. Я предполагал, что все это не будет одобрено, но я не думал, что она будет порицаться с такой резкостью. Ожидания публики, связанные с сэром Артуром, были очень высоки, все были уверены, что французы были разбиты в двух следовавших одно за другим сражениях. Но не следует забывать, что первое сражение, имевшее место 17 августа у Ролиса, было нанесено очень маленькому отряду численностью от двух до трех тысяч человек, посланному вперед, чтобы занять сильную позицию и препятствовать нашему продвижению. С атакой на эту позицию мы, конечно, кое-как справились, хотя, несмотря на огромное численное превосходство, мы все же там потеряли большое количество людей (более 500), в том числе несколько очень ценных офицеров. Французы верно говорили потом об этом сражении, что наши солдаты показали всю свою храбрость, а наши генералы — всю свою неопытность.

В сражении 21-го мы, вроде бы, уже боролись против объединенной французской армии в Португалии под командованием самого Жюно. Действительно, ими командовал Жюно, но численность армии была от 12000 до 14000 человек, и это при том, что, как было известно, всего они имели в Португалии до 20000 человек. Сейчас уже ясно, что французы реально имели от 23000 до 24000 человек. Мог ли наш успех быть большим по сравнению с одержанной 21-го победой, сказать невозможно. Каждый думает, что победившая армия не знает никаких трудностей, что против разбитой армии противника можно смело рисковать. Но в тот момент мы удалились бы от наших кораблей и наших припасов, противник же имел во много раз превосходящую нас кавалерию, а мы имели впереди территорию, хорошо знакомую противнику и совсем неизвестную нам. Любое новое сражение при этом могло бы стать фатальным для нас, хотя беспрепятственное преследование и могло бы привести сразу в Лиссабон.

Сэр Гарри Бёррард прибыл после того, как сражение началось. Ничто не могло быть более неприятным, чем это его положение: независимо от того, что случилось бы впоследствии, при положительном исходе все лавры достались бы сэру Артуру, в противном же случае вся вина легла бы на сэра Гарри. Он принял решение остановиться. Поэтому сэру Артуру и приписаны все возможные преимущества, которые могли бы последовать в результате успешного наступления. Все сходятся во мнении, что, если бы сэр Гарри не прибыл, сэр Артур преследовал бы противника, и мы были бы в Лиссабоне через три дня, а французы были бы взяты в плен. И никто не думает о том, что сэр Артур, продолжи он командовать армией, по какой-то причине не смог бы преследовать противника… Или о том, что если бы он сделал это, то вполне мог бы, проходя по незнакомой территории и имея вражескую кавалерию в тылу, существенно обескровить свою армию и потерять все обозы.

Нет сомнения, что это был для сэра Артура наиболее удачный момент после успешного сражения, но все его трудности только начинались. До сего времени его марш был беспрепятственным. Север Португалии был открыт для прибытия новых припасов, страна снабжала его армию. Все это кончилось в настоящее время…

Доказательством этому служит тот факт, что он сам рекомендовал, одобрил и подписал предварительные статьи, которые, я думаю, никогда не смогут найти оправдания, поскольку они гораздо более неблагоприятны по отношению к нам, чем сама итоговая Конвенция.

Он, возможно, поступил так в стремлении все уладить еще до высадки моего корпуса. Но это не разумно. Когда я присоединился к армии 25-го, переговоры были еще в ранней стадии развития. И вопрос тогда не стоял о том, должны ли отдельные статьи Конвенции быть такими сомнительными. Я уверился в этом в еще большей степени, когда французам не позволили обращаться к русскому флоту, стоявшему в гавани, когда все его корабли достались нам… Я был очень удивлен, увидев статьи такими, какими они получились, и я вполне понимаю нашего адмирала сэра Чарльза Коттона, действовавшего по инструкциям, посланным ему ранее…

После начала переговоров французы быстро оправились от паники и сгруппировались в районе Торриш-Ведраша и на сильных позициях позади него. Мы же в своем ежедневном снабжении продолжали зависеть от нашего флота, стоявшего на якоре у побережья, где очень трудно было даже при хорошей погоде сгружать что-либо. Наши возможности со временем становились все более и более сомнительными. В таких обстоятельствах требовался офицер, имевший достаточно решимости и таланта для преодоления трудностей, окружавших нас. Такой офицер во главе энергичной армии конечно наступал бы… но мы не имели такого командующего.

Сэр Хью Далримпл был самым беспорядочным и неспособным человеком, какого я когда-либо видел во главе армии. Все его поведение тогда и после того доказало, что он был очень глупым человеком. Я всегда до этого давал ему как бы в кредит некоторую степень здравого смысла и понимания, но теперь я вижу, что ошибался, так как трудно верно оценивать людей в обычном общении, пока они не будут помещены в критическую ситуацию…

Правительство может себя поздравить за то, что произошло, ибо оно выбрало в качестве командующего офицера, не имевшего никакого военного опыта. Нам еще повезло, что он не прибыл раньше, иначе мы бы никогда не победили французов в сражении…».

Еще один парадокс истории! Сэр Джон Мур не имел ни малейшего отношения к эвакуации французских войск из Португалии, но именно он пострадал из-за этого по самому большому счету. Он был убит всего через три с половиной месяца в сражении с французами при Ла-Корунье 16 января 1809 г. И кто знает, вполне может быть, что он погиб от пули французского солдата, с чисто британской аккуратностью погруженного на корабль в Лиссабоне, доставленного в целости и сохранности во Францию, сошедшего с британского корабля на берег и тут же вновь направленного на Пиренейский полуостров. Во всяком случае, в сражении при Ла-Корунье принимали участие 9 батальонов дивизии генерала Делаборда из бывшей Португальской армии генерала Жюно.

ГЛАВА II. 

Второй поход в Португалию 

Вторжение французов в Португалию. Бой у Шавиша. Взятие Браги

О втором походе в Португалию известно не так много. Но второй поход в Португалию, каким бы незначительным он кому-то ни казался, был; и начался он всего лишь через несколько месяцев после того, как последние французские солдаты оставили Португалию и, согласно Синтрской Конвенции, были отправлены на британских кораблях во Францию.

Ранней весной 1809 г. 40-летний маршал Николя-Жан де Дье Сульт, герцог Далматский, находившийся до этого с Наполеоном в Испании и отличившийся в сражении с англичанами при Ла-Корунье, получил командование армией, предназначенной для повторного вторжения в Португалию.

Незамедлительно «французские бюллетени провозвестили, что орлы Наполеона через месяц будут водружены на стенах Лиссабона». (9, с. 597)

Армия эта состояла из дивизий корпуса Сульта и дивизий бывшего корпуса генерала Жюно, которого отозвали для замены маршала Монсея, увязшего в нерешительной осаде под Сарагосой. Кроме того, «драгуны Лоржа и разные части корпуса Виктора были временно подчинены непосредственно маршалу Сульту». (29, с. 402) Здесь были солдаты и офицеры, уже имевшие опыт боевых действий в Португалии под командованием Жюно. Здесь были профессиональные швейцарские наемники. Многие полки и батальоны всего лишь два месяца назад участвовали в победном сражении при Ла-Корунье.

Ж. Бельмас писал: «Армия, усиленная частями бывшего 8-го корпуса, состояла из четырех пехотных и трех кавалерийских дивизий, в целом она насчитывала 23500 человек». (32, с. 57)

Генерал Марбо в своих «Мемуарах» уточнял: «В результате иллюзий, ставших для него губительными, Наполеон так никогда и не понял, какая огромная разница из-за восстания испанцев и португальцев создавалась между численностью французских войск, находящихся на Пиренейском полуострове, и реальным числом сражающихся, которое они могли противопоставить врагу. Так, число второго корпуса (Сульта) на бумаге достигало 47 тысяч человек. Но, вычтя гарнизоны, оставленные в Сантандере, в Ла-Корунье и в Эль-Ферроле, 8 тысяч человек, занятых на охране коммуникаций, и 12 тысяч человек больных, реально число солдат не превышало 25 тысяч. Сражаясь всю зиму в стране заснеженных гор, они были очень усталыми, у них не хватало обуви, а часто и продовольствия. Лошади тоже были изнурены, таская артиллерийские орудия по ужасным дорогам. И вот с такими слабыми силами император приказал маршалу Сульту войти в Португалию». (14, с. 418)