Среди людей - Израиль Меттер

— Если это и произойдет, то, вероятно, потому, что одиннадцатилетняя школа уже сыграла свою положительную роль.

В классе волнуются.

Заметил, что когда что-нибудь отменяется, то нам в школе всегда объясняют, что оно уже сыграло свою положительную роль. А разве не бывает, что сыграло отрицательную роль?

Интересней всего разговаривать с Галей. Она всегда говорит то, что думает. Даже нахальный Борька Калитин тушуется перед ней. Она ему как-то при всех заявила:

— Терпеть не могу первых учеников. И вообще на тебя нельзя положиться.

Борька, как всегда, загоготал, хотя я видел, что разговор для него неприятный.

— В чем же, интересно, на меня нельзя положиться?

— В трудную минуту, — сказала Галя.

— На войне, что ли? Понятно. Чувство локтя. Круговая оборона. Взаимная выручка в бою.

— Дурак, — сказала Галя. — Ты даже не понимаешь, какие гадости лопочешь своим грязным языком. Я не говорю про войну. Там тебя могут заставить быть хорошим солдатом. Я говорю про сейчас. Для тебя главное — деньги.

— Понятно, — сказал Борька. — Чистоган. Между прочим, в нашем государстве хорошие деньги платят тем, кто хорошо работает. Все для человека… А если у некоторых есть мечта податься в учительницы на шестьдесят тугриков в месяц…

— И поеду! — крикнула Галя. — Хотя бы для того, чтобы из моих учеников не выросла такая сволочь, как ты.

Борис перестал ухмыляться и сделал шаг к Гале. Я положил руку на его плечо. Он стряхнул мою руку и пропищал:

— Жених и невеста замесили тесто… Поработаешь одну зиму, а потом станешь мать-героиня: нарожаешь Генке детей…

Нас разняли. Набить ему как следует морду не успел.

«Мы ездили всем классом в колхоз «Рассвет» копать картошку. Жили там десять дней. Землю уже схватило морозом и присыпало снегом. На двадцать девять человек у нас было четырнадцать лопат. Ящиков тоже не хватало. Грузовик приходил за накопанным картофелем неаккуратно: бывало, что груда лежит сутками под снегом или дождем. Ребята сильно возмущались, пробовали вызвать к себе бригадира, он не пришел. Втроем мы пошли в правление колхоза за пятнадцать километров. От председателя определенно пахло водкой. Галя Семенова сказала ему, что это безобразие — работать без лопат, без тары и без транспорта. Председатель ответил, что правление колхоза на нас обиды не имеет — сколько накопаем, столько накопаем. Мы пробовали объяснить ему, что обида есть у нас, но он этого не захотел понять. Накопанный картофель так и лежал под мокрым снегом, когда мы уезжали».

Эту заметку я написал для нашей школьной стенгазеты. Весь стенгазетный материал перепечатывают в канцелярии на пишущей машинке. Когда мы уже собирались наклеивать заметки, пришла Ольга Михайловна.

Она наткнулась на то, что я написал.

— А не считаешь ли ты, Гена, что все это у тебя слишком сгущено? — спросила Ольга Михайловна.

— Но так было в действительности, — сказал я. — Вам же ребята рассказывали.

— Видишь ли, Гена, стенгазета висит в актовом зале, ее читают не только твои одноклассники, а вся школа. Значит, твоя заметка невольно будет носить обобщенный характер. Да и в смысле стиля я ждала от тебя большего.

— А разве есть стилистические ошибки? — спросил я.

— Ошибок как будто нет. Но написано это казенно и сухо, прости меня, по-канцелярски. А ведь территория «Рассвета» расположена в живописнейших местах! Почему ты не описал природу, восход солнца, лесной массив на горизонте? Я убеждена, что вы пели по вечерам у костра. Ведь пели же?

— Пели.

— Веселые песни?

— Иногда веселые.

— Почему ж ты этого не описал?.. Нет, Гена, твою заметку не следует печатать в школьной стенгазете. Тем более что это праздничный ноябрьский номер.

— Но редколлегия решила…

— Редколлегия может ошибаться.

— Ольга Михайловна, а разве вы не можете ошибаться?

— Вероятно, и я могу. Но не тебе об этом судить.

Вот и весь разговор. А я не собирался описывать природу. Нам картофеля было жалко.

Неохота писать дневник.

Ничего выдающегося не происходит.

А мыслей все нет и нет.

Нравится наш новый учитель Николай Семенович, он у нас с сентября. Сперва как будто ничего особенного, но он разговаривает иначе, чем другие учителя литературы.

Кажется, разница вот в чем. С ним легче быть таким, какой ты на самом деле. Н. С. и сам такой, какой на самом деле.

У нас в классе висит плакат: «Человек — это звучит гордо». И каждый считает, что это к нему лично относится. А по-моему, Борька Калитин не звучит гордо. Здесь М. Горький что-то недодумал. Я понимаю, Горький имел в виду, что к человеку надо относиться с уважением. С этой мыслью совершенно согласен. Но она написана в таком виде, как бывает в алгебраической формуле: подставляй любую цифру и получится правильно. А вот и не всегда правильно. Мне, например, и в самом себе многое противно. Генка Мещеряков тоже не звучит гордо. Плохо он пока звучит. Галя — гораздо лучше.

Хочу высказаться в дневнике по одному вопросу. В классе произошли события, которых пока до конца не понимаю. Дело в том, что на уроках литературы давно дают писать сочинения на свободные темы. Ребята относятся к этому по-разному. Лично я люблю такие сочинения, особенно если интересная тема. Гале тоже они нравятся. А некоторые ребята относятся к этому делу с опаской. Они так говорят: напишешь свои откровенные мысли и схлопочешь двойку. Или еще иначе: я-то ничего не боюсь, но можно подвести учителя — он же за нас отвечает.

Вообще-то, конечно, об этом приходится думать, особенно в конце четверти. Мы же видим, как нервничают учителя, когда в классе много двоек и троек. В своем дневнике могу написать по секрету, что в восьмом классе учительница исправила в моей диктовке две ошибки так незаметно, будто это я сам написал правильно.

С сочинениями на свободную тему, конечно, сложный вопрос. Если не слизывать прямо с учебника или из газеты.

Когда еще в начале учебного года Н. С. просил нас написать о любимых книжках, Галя поднялась и спросила:

— А как писать, правду или неправду?

Н. С. ответил:

— Растолкуй, пожалуйста, подробней твой вопрос. Я его не очень понимаю.

Она пояснила, что ее любимой книжкой может быть такая, которая не нравится Николаю Семеновичу.

— Ну что ж, вполне естественно, — сказал он. — У нас с тобой могут быть разные вкусы.

— А если я расхвалю книгу, которую ругали в газете?

— И это может случиться, — сказал Н. С. — Ведь ты же в своем сочинении попытаешься доказать, почему тебе понравилась книга? Вот и будет видно, права ты или не права.

— Хорошо, — сказала Галя. — А если вам покажется, что я ошибаюсь?

— Я попытаюсь объяснить тебе твою ошибку.

— Это понятно, — сказала Галя, хотя ее уже давно дергали за платье. — А что вы поставите за такое сочинение?

Н. С. секунду подумал. Между прочим, мне нравится, когда учитель задумывается над некоторыми нашими вопросами, а не выпаливает сразу, как по шпаргалке.

— Если твое сочинение будет грамотное, стилистически и орфографически, короче говоря, если оно будет хорошо написано, то я и поставлю хорошую оценку. Но при этом непременно объясню тебе, что у тебя дурной вкус в литературе.

Уже опустившись на парту, Галя спросила:

— А вам не влетит за это?

— Не говори чепухи, — сказал Н. С.

Мы поверили ему.

Борис Калитин написал, что его любимые книги — «Железный поток» Серафимовича и «Мать» Горького.

Продолжаю. С ума сойти, сколько разговоров в классе.

Значит, так. В понедельник были даны две темы. Н. С. написал их на доске. Галя прислала мне записку: «Генка, давай реагировать!» Мой ответ: «Сочинение не пишем. Бойкот! Передай дальше».

Какое он имеет право? Пускай сам пишет про свои достоинства и недостатки. Кто он мне такой? Известно, чем это кончается: признаешься, а потом пойдут звонить по всей школе. Я, может, сам себе не могу признаться, какие у меня отрицательные черты. А положительного во мне пока вообще ничего нет, если, конечно, говорить серьезно. Что ж, я врать должен, что ли?

А насчет родителей, то нужно быть гадом, чтобы задавать такие темы. Это еще в седьмом классе мы писали «Почему я люблю свою маму?». Мое дело. Люблю и люблю. Никого не касается. И объяснить не умею, да и не обязан. Мы распустили учителей, и вот результат — лезут в душу.

После уроков выяснил: несколько человек бойкотировали, отдали ему чистые листы бумаги. Есть отдельные дураки, которые даже не поняли, что стыдно писать на такие темы. А в общем, брехали в сочинениях почем зря.

Борька Калитин рассказывал всему классу: оказывается, его основные достоинства — чувство коллективизма и любовь к родине; недостатков же у него три — не всегда хорошо сидит на уроках, иногда грубит родителям, не любит стихи.