Неизвестная Канада - Борис Кригер

Если путь к цивилизации должен пройти через поедание себе подобных, столь редкое среди животных других видов, то что за цивилизация возникает в конце такого пути? Да, возникает именно наша цивилизация... Прошу любить и жаловать!

Нескончаемый каменный век, который занимал большую часть нашей истории, весь был пронизан вполне обыденным людоедством. Более того, оказалось, что в Европе в темные века, последовавшие за распадом Римской империи, а особенно после ухода с мировой сцены Карла Великого, народ тоже промышлял людоедством, что не без гордости подтверждает предисловие к книге об истории французской кухни. Так что непременное присутствие во всякой средневековой сказке людоеда, а в русском фольклоре – бабы-яги, точащей зубы, – отнюдь не плод нездорового воображения наших предков.

Однако хуже всего то, что до сих пор в экваториальной Африке да на Папуа – Новая Гвинея каннибализм никуда не испарился. Просто его перестали афишировать, но, по мнению многих авторов, в Африке ежегодно съедаются тысячи людей.

Как-то в одной из африканских стран журналисты спросили местного полицейского, что это за шум в лесу.

– Опять кого-нибудь едят.

– Так что же вы не пошлете сержанта?

– Так он соврет, что был там, а сам не пойдет.

Боится, что его тоже съедят.

– И что, с этим ничего нельзя поделать?

– Ну, если утром мы находим человеческие кости, тогда можно завести дело... Но они научились идеально убирать все следы...

Наутро местные жители вышли из леса с довольными лицами. Один журналист прямо спросил первого встречного:

– Вы едите людей?

Собеседник потупил взор и загнусавил, уходя от прямого ответа:

– Трудно расставаться со старыми привычками...

Представителей племен, практикующих каннибализм, обычно характеризуют как исключительно добродушных людей. Более того, они считают, что цивилизованные люди гораздо более аморальны, чем они.

– Мы никогда не убиваем больше людей, чем можем съесть. А вы посмотрите на себя! Чего стоят ваши войны! Мы относимся к человеку бережно и с истинным вниманием. По крайней мере, у нас всякий имеет свою несомненную ценность. А у вас сколько ненужных людей!

Научили на свою голову людоедов философствовать, сокрушаются нынешние моралисты. Некоторые из их предшественников ведь еще триста лет назад предупреждали, что насильное обращение диких народов в христианство к добру не приведет. Они очень специфически и буквально понимают «возлюби ближнего своего», а с причастием у них и вовсе ерунда получается... Слова Иисуса на Тайной вечере: «Пейте кровь мою, ешьте плоть мою» вызывают у людоедов нездоровый ажиотаж.

Мир совсем не такой, каким он нам представляется. Именно поэтому так тяжело жить в современном мире, где людоед спокойно и аргументированно доказывает цивилизованному человеку, что инквизиция была ошибкой, потому что большинство ее жертв оказались безбожно over-cooked (пережарены). Страшно подумать, что может высказать нам такой людоед по поводу менее давних исторических событий.

В провинции Онтарио существует закон, что если ты выловил рыбу, ее нужно либо съесть, либо отпустить. Как-то меня остановил полицейский катер, когда я рыбачил с весельной лодки без мотора. (Видимо, они хотели убедиться, что я не превышаю скорость.) Увидев на дне лодки две малюсенькие рыбки, они строго спросили:

– Что вы собираетесь делать с уловом?

– Я его съем! – сразу ответил я, потому что знал это правило. Полицейские не отставали, и я спросил, не хотят ли они убедиться в том, что я съем свой улов, и, открыв рот, попытался засунуть себе в глотку одну из рыбок. Мне казалось, это развеселит стражей порядка, но у полицейских, особенно в канадской глубинке, напрочь отсутствует чувство юмора. Я ни разу не видел, чтобы кто-либо из них смеялся.

Меня все равно оштрафовали – то ли за отсутствие свистка, то ли за то, что в лодке не оказалось троса...

Так что против человеческого людоедства, по крайней мере в переносном смысле, противомедвежий костюм не поможет. Не поможет и чувство юмора.

Людоед может вас убить и съесть, и это все, на что он способен. Все равно рано или поздно каждый из нас превратится в кучу праха. Не в этом суть.

Душевное людоедство – явление совсем другого сорта. Оно может и не тронуть наше тщедушное тельце, но, игнорируя наши мысли и чувства, затыкая нам рот безразличием – оно выест всю нашу суть до конца, и мы не оставим в этом мире ничего, стоящее осмысления...

Зря я смеюсь над норвежцами, простыми людьми: мол, целятся в одно, а попадают в другое. Вот так и я: хотел поговорить об охоте, а заговорил снова о своем... Короче, целил в утку, а попал в лося.

Ночная рыбалка с непредсказуемым исходом

Некоторым читателям может показаться, что я не люблю людей, все время ёрничаю, предпринимаю вялые попытки поприкалываться над населением, проживающим в канадской глубинке. Некоторые даже считают, что русской общине крепко повезло, что я не имею счастья делить с ней единое жизненное пространство, а то, не ровен час, прописал бы и их, наших славных соотечественников...

Это вовсе не так. Людей я люблю – правда, в последнее время немного меньше. Не могу сказать, с чем это связано, но раньше любил их до легкого чувства тошноты, обычно подступающей в момент особенно сильного напряжения чувств. Неспроста мне буквально каждую ночь снится, что я очутился на людях без штанов. Мне больно и стыдно за причиняемое им неудобство. Пусть мне нечего скрывать. Пусть люди видят, что я не представляю из себя ничего особенного и мне нечем гордиться да кичиться. Произведения мои скучны и слабо задевают читателей. Жаль, что мне неохота писать романов вроде «Я – порнозвезда», вышедшего из-под пера талантливой порнороманистки Ольги Лазоревой. Признаюсь, прочел я его на одном дыхании. Не устоял. Каюсь. Но исключительно из интереса к творчеству собрата (точнее сосестры) по перу (или чем там ныне пишут подобные романы?).

Какое-то время я думал совместить свой интерес к астрономии с подобной разновидностью творчества. Планировал романы с названием «Я – порнопланета», «Я – порногалактика» и даже «Я – порновселенная». Как видите, ничего у меня из этого не вышло, кроме снов, что будто бы я присутствую при некотором стечении народа и мучительно пытаюсь отыскать штаны, дабы перестать разочаровывать собравшихся... Дело в том, что порнороманы писать трудно, потому что мало вложить в них душу: все описываемое хороший автор должен пережить, а у вашего покорного слуги либидо хромает, а мысли витают все больше в затуманненых областях, далеких от плотского буйства.

Итак, читатель, я – не порнозвезда, и с этим нам придется смириться. Мои книги не выйдут в серии «Город греха», и я отчетливо признаюсь в собственной бездарности и никчемности.

А посему так ли уж страшно, что иной раз я позволяю написать о ком-нибудь, кого хорошо знаю, но кто силой неумолимого рока оказался по ту сторону Рубикона русского языка и все равно вряд ли когда-нибудь узнает о существовании моих виршей? Кроме того, я, как заправский писатель, изменяю имена... Однако очень щепитилен в отношении правды событий.

Дженни – женщина лет тридцати. Татуировка на ноге уже начинает смотреться пошло, но ее носительница все еще стройна, и когда хочет нравиться мужчинам, выглядит хотя и глупо, но весьма забавно. Правда, большую часть своей повседневности она не пытается нравиться мужчинам. У нее трое сыновей, все как один обладатели роскошных рыжих волос. Будучи славной правнучкой шотландских переселенцев, Дженни гордо пронесла и сохранила в себе вольный ген рыжины.

Дженни не замужем. Отец всех ее сыновей – крупный, непоседливый человек с дурным характером и наклонностью к общению с зеленым змием. Жениться на Дженни он так и не собрался, а потом они вроде как бы развелись, хотя по-прежнему живут вместе.

Такая форма отношений в наших краях встречается сплошь и рядом. Не знаю, когда эта мода повелась, но в последнее время редко можно встретить кого-либо, проживающего в законном браке. Возможно, причина кроется в небольшом платеже, который нужно внести в кассу мэрии, чтобы получить лицензию на право брачеваться, а может, мэрия просто слишком долго была на ремонте и люди заметили, что можно вполне обходиться и без древнего института брака.

Дженни умна, но своим примером подтверждает пословицу о «сапожнике без сапог». Она заочно закончила первую степень по английской литературе, но пишет с несусветными ошибками. И это еще полбеды. Многие с появлением компьютеров вообще разучились писать. Я, например, если мне приходится написать от руки что-либо длиннее чека, начинаю страдать от болей в писательском суставе.

Проблема в том, что Джени принципиально не пользуется опцией проверки орфографии и, хуже того, постоянно занимает должности, где в круг ее обязанностей входит редактирование текстов. На днях она никак не могла найти в Интернете столицу Канады, громко возмущалась и не верила своим глазам.