Чужая жена - Джулия Тиммон

Лишь выйдя за калитку уже бывшего своего дома, Нэнси остановилась, поставила вещи на тротуар, достала сотовый и вызвала такси. Ее никто не ждал: ни родители, ни лучшая подруга Джессика. О своем намерении уйти от мужа она успела сообщить лишь ему самому.

Джессика жила одна на окраине Глазго в небольшой квартирке в трехэтажном доме. Сев в подъехавшую машину, Нэнси назвала адрес подруги. Когда такси тронулось, она невольно повернула голову и в последний раз взглянула на окна их с Томом жилища. Никто не смотрел ей вслед.

На сердце у нее было ужасно тяжело, но, когда улица, на которой она до сего часа жила, осталась позади, Нэнси неожиданно почувствовала себя человеком, освобожденным из тюрьмы, куда он был заключен пожизненно. Из динамиков такси лились звуки зажигательной латиноамериканской мелодии. Водитель весело покачивал ей в такт головой. Это было начало новой жизни — яркой, не омраченной неуверенностью и страхами.

Сидя в машине, Нэнси набрала номер подруги и, когда та ответила, произнесла спокойно, даже радостно:

— Я еду к тебе, Джесс. Если можно, поживу у тебя несколько дней.

— Гм… естественно, можно. А в чем дело? Ты поругалась с Томом?

— Я ушла от него. Мы разводимся, — раздалось в ответ.

— Что?! — воскликнула Джессика. — Неужели у вас все настолько плохо?

— Да, — сказала Нэнси без тени сожаления. — Когда приеду, расскажу.

— Ладно. Жду.

Джессика встретила подругу с совершенно растерянным видом.

— Нэнси, я в шоке! — воскликнула она. — Мне всегда казалось, что ваши с Томом отношения далеки от идеала, в последнее время особенно, но о разводе я и подумать не могла. Ты ведь о нем и слышать не желала!

— И сильно заблуждалась, — вздохнула Нэнси, ставя чемодан у стены в прихожей. — Приютишь меня на первое время?

— О чем ты говоришь? — Джессика крепко обняла подругу. — Оставайся хоть насовсем, я буду только рада.

Они прошли в небольшую кухню, обставленную розовой с белым мебелью. Джессика занялась приготовлением кофе, а Нэнси начала свой рассказ. Она поведала обо всем, даже о неслыханной страсти к Курту и о своих безумных фантазиях.

— Если бы не эта любовь, может, я и продолжала бы терпеть, — призналась она. В миниатюрной керамической чашечке перед ней уже дымился ароматный кофе.

— Дурочка, — ласково сказала подруга. — Ты в любом случае не должна была терпеть.

— Ты же знаешь, как я отношусь к браку, — произнесла Нэнси оправдывающимся тоном.

— Если семьи не получилось, не имеет смысла на нее молиться, — заявила Джессика.

Нэнси вспомнила, что Курт когда-то сказал ей почти эту же фразу, и от осознания того, что любимые ею люди мыслят одинаково, на душе у нее стало еще спокойнее. Она задумалась о том, чем в эту минуту занимается Курт, и вдруг опять встревожилась.

— Я попытаюсь связаться с Куртом, попрошу его о встрече и расскажу, что он для меня значит. — Она помолчала и добавила тихо: — Может оказаться, что с ним уже другая женщина или что я его больше не интересую… но это не столь важно…

Джессика улыбнулась и взяла подругу за руки.

— Если Курт такой, каким ты его описываешь, а преувеличивать тебе несвойственно, уверена, никакой другой женщиной он не обзавелся. Люди ответственные и серьезные влюбляются не часто и надолго. — Она легонько сжала узкие кисти Нэнси. — Вы встретитесь, объяснитесь и навсегда останетесь вместе. Я чувствую это. Ты достойна счастья, Нэнси. Больше чем кто бы то ни было из всех, кого я знаю.

Она вошла в здание «Арт Хонникер», сильно волнуясь. На ее место за прошедший месяц вполне могли взять другого архитектора, а Генри, у которого она намеревалась попросить телефон и адрес Курта, мог запросто ей отказать. Было без четверти восемь, рабочий день еще не начался.

Зная, что старший Хонникер обычно является в офис на час раньше положенного времени, Нэнси сразу поднялась на второй этаж, где находился кабинет главы фирмы. Но там никого не оказалось. Она остановилась в коридоре, раздумывая, как ей быть, и не услышала шагов Генри. Обернулась лишь, когда он окликнул ее.

— А, Генри… здравствуй. — Молодая женщина испытующе посмотрела на него, стараясь угадать, как он воспринимает ее появление здесь. Но в его взгляде, как ни странно, не было ни насмешливости, ни недоумения. — Я пришла… поговорить с твоим отцом.

— Он появится только после обеда, — сказал Генри. — Если хочешь, тебя выслушаю я.

Нэнси обрадованно кивнула. Побеседовать с ним она собиралась в любом случае. Они вошли в его увешанный фотографиями отреставрированных памятников архитектуры кабинет. Генри указал Нэнси на мягкое кресло для посетителей, а сам уселся за письменный стол, заваленный деловыми письмами, проектами договоров и чертежами. В его взгляде появилось что-то необычное, как будто он знает ее тайну и пытается дать понять об этом.

— Как поживаешь? — спросил он, доброжелательно улыбнувшись.

Со вчерашнего дня ее жизнь резко изменилась к лучшему. И Нэнси не собиралась этого скрывать.

— Хорошо.

— Соскучилась по работе?

— Да, — честно призналась она.

— И мы по тебе соскучились, — с неподдельной искренностью произнес Генри. — Отец до сих пор не может прийти в себя после твоего ухода.

— Правда? — От радости Нэнси чуть не подпрыгнула на кресле. Она знала, что Рик Хонникер всегда был доволен ее работой, но в силу природной скромности даже не думала, что он ею дорожит.

— Конечно, правда, — ответил Генри, улыбаясь еще более доброжелательно. — Если надумаешь вернуться, мы примем тебя, даже если не будем нуждаться в архитекторах.

Начавшие затягиваться раны в сердце Нэнси как будто смазали целительным бальзамом. Она расслабилась, откидываясь на спинку кресла.

— Я уже надумала вернуться. Готова взяться за любую работу, и как можно быстрее.

— Ты серьезно? — Генри недоверчиво прищурился и о чем-то задумался. Нэнси показалось, что размышляет он вовсе не о том, какой объект ей доверить.

— Серьезнее не бывает, — сказала она на выдохе.

— Замечательно! — Генри оживился и принялся перебирать на столе бумаги. — Так-так-так, куда же запропастилось это письмо? От одного чудака, задумавшего отреставрировать и модернизировать фамильный склеп. Я как раз ломаю голову, кому бы поручить эту работу.

Нэнси недоверчиво усмехнулась.

— Дело в том, что хозяин склепа — искусствовед, — пояснил Генри. — Старик весьма образованный, но и привередливый. — Говоря это, он продолжал рыться в бумагах на своем столе. — Где же это письмо? Впрочем, ладно, потом найду. Это дело не срочное. Рискнешь взяться за него?