Признаки жизни - Сергей Недоруб

— Как брать будем? — шепнул дядя Толя. — Может, поставить молодых в засидки на деревьях?

— Нет, — ответил шаман. — Возьмем скрадом.

— Скрадом без собаки я еще не брал.

— А я вдобавок и без кота, — добавил Шептун. Больше вопросов не последовало.

Ждать пришлось долго, больше двух часов. Спичка начал играть с ножом, кидая его в землю перед собой, но дядя Толя цыкнул на него, и парень прекратил шуметь.

Кабан появился и тут же застыл на холме. Ветер дул от него, так что было слышно, как свистит воздух, раздуваемый ноздрями вепря. Он долго принюхивался, затем спустился к дереву и тут же начал копать огромными клыками.

— Вперед, — шепнул Сенатор. — Помните: если он замрет, то и вы тоже.

Все пятеро гуськом двинулись вперед. Вепрь махал головой в стороны, расшвыривая землю. Он действительно был молодым — впрочем, зверей в возрасте в Зоне попросту не водилось, так как они банально не успели бы вырасти. Кабан был, скорее, крупным поросенком, чуть более метра в высоту.

Когда до него осталось шагов пятьдесят, Сенатор сделал знак остановиться. Он уже давал ранее необходимые инструкции. Кабан недостаточно сильно шумел, чтобы можно было подходить к нему ближе. Надо было подождать, когда он начнет есть.

Наконец вепрь добрался до понравившихся ему корней. Раздалось нетерпеливое хрюканье.

Дядя Толя с волнением ускорил шаг, крепко удерживая остроконечную монтировку. Шептун перехватил поудобнее копье, сделанное из палки с вколоченной арматурой. Спичка с сомнением посмотрел на свой нож, а Петро уже держал наготове заточенный железнодорожный «башмак».

Сенатор сделал выпад вперед и взмахнул рукой.

Шептун не понял, что произошло, — в такой темноте он ничего не увидел. Однако кабан взревел, завертелся на месте. В его голове торчал кусок острого металла, пущенный шаманом.

Дядя Толя заорал, и его крик был подхвачен всеми. Пятеро мужчин бросились на кабана, целясь в уязвимые места — уши и шею. Шептун попал арматурой в грудь, тут же навалился всем телом, стараясь удержать вепря на месте. Поняв, что это не получится, сталкер упер другой конец копья в землю.

Петро огрел вепря «башмаком» по уху, дядя Толя с завидной силой пробил шкуру монтировкой. Спичка неожиданно кинулся на кабана, запрыгнув сверху, и всадил нож ему в ухо. Кабан тут же сбросил его и кинулся бежать.

Шептун отпрыгнул с его траектории, стараясь не попасть под торчащие клыки. Просвистел кинжал Сенатора, вонзившийся вепрю в бок. Кабан сменил направление бега и тут же свалился в готовую яму.

Громкий визг возвестил об окончании охоты.

— Все целы? — спросил Сенатор.

— Кажется, да, — ответил Спичка, ощупывая себя.

Вжикнула зажигалка Петро — огонь лизнул факел Шептуна и распространился по промасленной тряпке. Охотники собрались вокруг ямы.

Вепрь лежал на боку, пронзенный двумя кольями из трех.

— Есть! — обрадованно сказал Спичка.

Дядя Толя спрыгнул в яму и двумя движениями ножа, до этого висевшего на боку, прекратил страдания животного.

— Сенатор, а ну глянь, — попросил он. — Чи не мутант это?

— Нет, вполне нормальный поросенок, — ответил шаман. — Поздравляю всех с удачной охотой.

— Фух, — вздохнул дядя Толя.

Петро уже разворачивал веревки.

— Давайте его вытянем, что ли, — предложил он.

— А куда понесем? — спросил Шептун. — Или тут делить будем?

— К нам, только к нам! — настаивал дядя Толя. — Мы же не обидим, разделим честно! Вам половину, и нам две трети!

Ночной костер весело полыхал, освещая силуэты вагонов вокруг. Сенатор сварил напиток из трав, по вкусу напоминавший чай с ромашкой. Петро крутил вертел, на который была насажена кабанья нога.

— Ты не торопись, — говорил дядя Толя Спичке, жадно дующему на горячее мясо. — Нам у кабана этого не сожрать и десятой доли.

— Можно как-нибудь замариновать, — неуверенно предложил Петро.

— Незачем, — сказал Сенатор, пробуя с ножа прожаренные волокна. — Скоро очередной выброс. Аномалии у входа переместятся, и можно будет выйти отсюда.

— Откуда ты знаешь? — спросил Спичка. — Там что, есть какая-то закономерность?

— Есть, но слишком сложная.

— Для чего? Для моего понимания?

— Нет, ты поглянь, — удивился дядя Толя. — Только недавно он валялся да хныкал, что помирать пора и старуха с косой его поджидает. А сейчас он на ногах стоит, мяса нажрался и бочку катит.

— Ничего я не качу, — буркнул парень.

— У каждого свои взгляды на жизнь, — уклончиво сказал шаман. — Не стоит пытаться понять слишком много.

— Извини, Сенатор, — повинился Спичка.

Шептун доел свою порцию и с облегчением выдохнул. Маркус, притопавший в гости, свернулся у него под боком. Настроение было отличное.

— Здорово на кабана сходили, — сказал Петро. — Именно как мужики, как охотники. Это была настоящая охота, потому как опасная.

— Ага, — кивнул Шептун. — В этом есть что-то особенное. Что-то первобытное, я бы сказал.

— А вот мне бабу хочется, — мечтательно сказал дядя Толя.

Взрыв хохота послужил ему ответом.

— Нет, серьезно, — проговорил Петро. — Давно у меня так не было, чтобы вместе зверя загнать. Я только по молодости этим занимался, но все как-то не так было.

— Спортивный загон, что ли? — предположил Шептун. — Шариками с краской?

— Нет, — отмахнулся Петро. — Пулями, все по-настоящему. Но все равно было как-то тягостно.

— Думаю, в то время голодная смерть тебе не грозила, — сказал Сенатор.

— Во! — Петро кивнул. — Точно! Охота в клубе — это разве серьезно? Так, убить животинку по жестокости. Все равно никто потом этого зайца не ест, так как ободранный больше на кошку похож — «набатовец», не серчай, но так и есть. А то, что мы сейчас делали, совсем другое дело. Тут для еды. Без винтовок, все по-честному. Мы кабана этого, можно сказать, заслужили. Потому как если бы он чуть раньше повернулся или ветер переменился, так он бы нас самих ухлопал за милую душу.

— Истинная правда, — подтвердил дядя Толя, высасывая кость. — Это была хорошая охота.

— В «Набате» такого не было, — вымолвил Шептун.

Хозяева вагона уставились на него.

— Вы у себя в клане так не живете? — спросил Спичка.

— Нет, — ответил сталкер. — Такого веселья, как сейчас, там не бывает. Мы работаем на чужих людей и получаем за это чужие ресурсы. Нам все в готовом виде доставляют… Не знаю, как объяснить.

— Вот те раз, — удивился дядя Толя. — Так шо, у вас там совсем хандра процветает?

— Есть немного, — кивнул сталкер. — Я думал, что нам удалось построить жизнь. Мы пытались отхватить и от цивильной, и от дикой, чтобы сочетать все сразу. Теперь я вижу, что нам не удалось ни того, ни другого.

— Тогда наслаждайся жизнью вольных бродяг, — пожелал Педро. — Жаль, выпивки не осталось больше. Сенатор, у тебя ничего нету?

— Есть немного спирта. Но не дам.

— И не надо, — согласился дядя Толя. — Мы же не алкаши, в самом деле.

Шептун пододвинул к Маркусу еще немного мяса, и кот лениво потянулся к нему. Сталкер подумал, что еще немного, и кот научится есть во время сна. Вот тебе и повышение качества жизни.

— Кушай, котенок, — сказал он ласково. — Ты меня от контролера спас. Теперь я лучше понимаю, каково тебе было во время твоей охоты. Ты заслужил.

Выброс случился через четыре дня, ночью. Гремело небо и содрогалась земля, подземка Агропрома тряслась всеми трубами, неисправными лифтами и прочим барахлом, подтверждая, что Сенатор не ошибся в описании. Сам шаман медитировал, прислушиваясь к чему-то. Шептун не мешал ему, предпочитая лежать на матрасе, укрывшись одеялом, полученным от украинцев. Хозяева вагончика пережидали выброс в подвале института. Наверняка они отмечали его как праздник. Сталкер ворочался, но так и не сумел вспомнить, относился ли он когда-нибудь к выбросу как к празднику. Ведь, если подумать, было чему радоваться — тому, что ты в тепле и уюте, а не носишься по поверхности Зоны в поисках укрытия. Как раз уюта Шептун припомнить и не мог, так как выброс ассоциировался у него с темнотой и духотой пещеры Грача. Теперь же он будет постоянно вспоминать блаженное и лишенное беспокойств уединение, не считая комфортной компании ушедшего в себя Сенатора.

— Воспоминания, — прошептал сталкер, глядя в потолок. — Воспоминания формируются прямо сейчас. Я охотник, я собеседник, я болен, я здоров. И я живу, я дышу. Я… счастлив.

— Как твое самочувствие? — подал голос шаман.

— А? Мне показалось, ты сейчас отрешен от мира.

— Если я отрешусь от мира, то где я окажусь, по-твоему? За пределами мира нет ничего по определению. Как твое самочувствие?

— Нормально.

— Поточнее можно?

— Хорошо, — сказал сталкер. — Мне сейчас действительно очень хорошо.