Последний всадник Апокалипсиса. Том 3 (СИ) - Владимир Поздняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как только это приготовление было завершено, как Пожиратель богов совершил удар! Удивительно быстро его рука, принявшая траекторию меча, направилась к шее врага. Он словно планировал коснуться мага, чтобы пасть разорвала его плоть и кости. Так бы битва, в которой физические показатели бойцов были явно неравны, и закончилась. Эдил, как казалось, вполне был способен решить всё одним ударом. Если бы не одно но… Если бы Мерлин изначально не приготовился к подобному исходу.
Неожиданно быстро духовные частицы скопились за спиной мага. Это произошло на расстоянии всего в пару тройку метров. Но лишь это случилось, как колдун улыбнулся и активировал во истину удивительную духовную способность…
Духовная способность «Врата духовной башни» была активирована!
Мгновенно белый маг пропал, а после сразу же появился на месте скопления духовных частиц, идеально уклонившись от атаки Эдила. Он идеально точно заменил своей духовной сигнатурой, скопление своей же духовной энергии. Если говорить ещё проще, то это была самая настоящая телепортация.
И этот неожиданный шаг вызвал в бойцах во истину разные эмоции. Пока Мерлин, уже потративший на это шокирующее количество духовной энергии, ехидно улыбался с горящими духовной энергией глазами, Эдил был в шоке. От неожиданности особый солдат даже остановился, не став принимать никаких новых решений. Он просто внимательно оглядел довольного противника, пытаясь себя успокоить. Муж не мог поверить своим глазам. Подобное ранее казалось ему невозможным. Ему, конечно, было известно, что духовная энергия способна на многое, но, чтобы и на такое… Это было для него за гранью. Раньше он никогда не видел телепортации. Силы, способной превзойти любой показатель скорости.
После этого Блоуст тут же спросил:
— Ты сейчас, что… Телепортировался? — в его голосе были тонны сомнений. Он буквально убеждал себя в реальности произошедшего, но всё равно не мог поверить.
— Ну… Это замещение духовных частиц можно назвать и так, — улыбнулся Писарь. — Такова сила моей духовной способности… «Врата духовной башни».
«Спасибо тебе братец за обучение…» — подумал Мерлин, лишь закончил свои объяснения.
«Без этого… Я бы сейчас мог и проиграть…»
— Как такое вообще возможно? — продолжал удивляться особый солдат Низакриса.
— Всё на самом деле весьма-таки просто. Скапливая духовные частицы, которым я придаю функцию замещения, в одном месте, я образую духовный поток, схожий с моей духовной сигнатурой. После моя сигнатура, словно тонкой нитью, скрепляется с духовным потоком. Ну а после… В ход идет особая функция этой энергии. То самое замещение. Но, для простоты, я тоже называю это телепортацией. Да что уж там… Даже мой многоуважаемый старший брат называет это также. К слову, именно он меня этому и научил. Сам бы я вряд ли смог. Не хватило бы таланта, — Мерлин спокойно объяснил противнику суть работы своей второй духовной способности. Сейчас ему казалось, что это не вызовет никаких проблем, ведь Эдил просто не сможет ничего этому противопоставить. По крайней мере именно так думал Писарь, почему-то решив, что эти духовные частицы пасти пожрать никак не успеют. Вероятно, это была его ошибка. Всё-таки Эдил, как и его способность, очевидно, был куда быстрее него. Но точно сказать было нельзя.
И в ответ на его объяснения Эдил, который уже начал отходить от шока, сделал вещь весьма странную и достаточно неприятную. Резким движением руки парень снял с пояса одну из тех маленьких стеклянных баночек с белым порошком. Сразу за этим он открыл её и тут же запихнул в свою правую ноздрю. И лишь она оказалась там, как солдат вдохнул белый порошок. Его зрачки тут же расширились, а улыбка стала ещё шире, ехиднее, но при этом добрее и безумнее. И после лишь его настрой стал куда лучше прежнего, он сказал:
— Бред какой-то. Такого не бывает. Это что-то слишком фантастическое, знаешь. Типа… Ещё скажи, что духовная энергия способна влиять на пространство и время. Бред, бред, бред. Чушь какая-то. Ничего больше, — новая доза наркотических веществ сильно подняла настроение Эдила. Потому он с радостью снова вступил в игривую беседу, где активно размышлял и задавал любые вопросы.
— Хах… — усмехнулся Писарь. — Ну ты же сам сейчас всё видел. Что за странные размышления? Ты будто пытаешься отрицать реальность. Уверяю, в этом нет никакого смысла.
— Да, но… Так же нельзя. Это запрещено. Нечестно так. Давай ка без этого. Ну серьёзно.
— Ну уже нет, — улыбался маг, будто общаясь не с врагом, которого должен был убить, а с другом, с которым у него проходила товарищеская дуэль. — Я же должен как-то нивелировать разницу в наших физических показателях.
Вдруг… Глаза Мерлина неожиданно широко раскрылись, а зрачки в них задрожали. Он почувствовал странный духовный поток прямо под собой, под тем самым кораблем, на котором он стоял.
«Это ещё что? Новое существо?»
«Так у Джонатана… Есть маунт? Это проблема…»
«Хотя…» — вдруг на лице Мерлина растянулась легкая улыбка. Он быстро осознал реальность и понял, о чем вообще идет речь, понял, кто там сражается. Вспомнил, кем был Мурамаса. Именно странность сражения, в котором почти ничего ещё не произошло, позволила Писарю, который в этот момент ощутил увеличение духовной энергии товарища, подумать:
«Нет… Это не проблема…»
«Мурамаса хороший человек. Мало заинтересованный в большинстве вещей, но хороший и добрый. И для него человеческая жизнь и вправду много значит. Возможно даже больше, чем его драгоценные клинки…» — воин, стиль боя которого скорее описывал его как мага, был очень хорошего мнения о человеке, которого не так давно назвал другом. И суждения его, рожденные из теплых чувств, и вправду были верны. Рожденный в не самом обычном государстве Мурамаса и вправду ценил жизнь. Конечно это было не то же самое, что чувствовали воины Сибаира. Однако и эти эмоции были удивительно искренними.
«Но… Если кто-то в битве с ним решает наплевать на её священность, он меняется. Меняется полностью. В его глазах появляется то самое… Та самая готовность убить врага…»
«И это хорошо. Лишь так он превращается из кузнеца в воина. Лишь так он готов сражаться в полную силу. Ведь лишь в битве на смерть возможно показать всего себя…»
Мурамаса правда не очень любил сражаться. Ему это было попросту неинтересно. Всё-таки он был Великим кузнецом, а не мечником. Он видел себя в создании оружия, но не в его пользовании. Однако даже у такого человека, в какой-то степени далекого от битв, были вещи, за которые он был способен убить. И
