Река времен. Жребий брошен - Михаил Дьяконов

Я смотрел в полуоткрытый люк на лежащее перед нами поле, ожидая тычка в спину, как вдруг заметил шевеление по дальней кромке поля, метрах в пятистах от нас. Что-то черное замелькало там между светлыми стволами деревьев перелеска. Я даже приподнялся с сиденья от волнения, которое вскипало внутри, а затем начал дергать своего командира за брючину:

– Танки! Танки!

Видимо, он услышал, так как замахал на меня рукой и показал кулак. Я вновь упал в свою сидушку, ожидая дальнейших распоряжений, но командир, видимо, на мгновение позабыл про меня. Немецкие танки (а это были они) не торопясь двигались наискосок к нам, придерживаясь, видимо, дороги, проложенной напрямки через поле.

Зашевелился наш новый заряжающий, носитель странного имени – Жиянбой. Значит, сейчас будут стрелять. Ладно, я им в этом не помогу. Лучше подготовиться к маневру. Зайцев очень любит менять позиции и маневрировать сразу после выстрелов.

Дум-м – поплыл колокольный звон внутри танка. Это командир открыл огонь. Я попытался увидеть результаты нашей стрельбы, но тщетно. Немецкие танки теперь спрятались за облаками дыма и пыли, поднятыми нашими разрывами.

«Это кто же осколочными садит? – пронеслось в голове. – Танку-то с них ни тепло ни холодно».

Но, заметив возле задних танков головы в угловатых касках, успокоился. Тут же довольно болезненный пинок в правое плечо напомнил мне, что маневрирование начинается.

Я сдал назад и почти тут же развернулся, а воткнув вторую, ощутил, что командирский сапог колотит меня чуть ниже шеи.

– Вперед!

Мы ломанулись прямо через кусты, имея твердое намерение отскочить подальше от нашей первой позиции открытия огня. Но, правя в нужном направлении, я не видел ничего, кроме массы ветвей, что со всей дури хлестали в мой полуоткрытый люк, и дурел от ощущения полной непонятности происходящего кругом.

Вдруг кто-то схватил меня за голову.

– Стой! – надрывался в крике лейтенант, тряся меня как грушу.

Я оглянулся и увидел белый оскал его зубов. Он что-то говорил, сжимая правую руку в кулаке. Матерился, наверное, затем пнул меня в левое плечо. Все-таки хреново без внутренней связи.

Танк, повинуясь моим командам, передаваемым ему рычагами, медленно повернулся влево; ветви кустов тотчас отступили, и я увидел врагов.

Немецкие танки рядком двигались в нашу сторону, время от времени выплевывая из жерл орудий сизые облачка, быстро растворявшиеся в воздухе. Тут же я получил пинок в спину и, отпустив сцепление, добавил оборотов двигателю.

Панорама боя прыгнула куда-то вверх, уступив место кустам и траве, затем обрушилась сверху, перекатываясь перед глазами справа налево.

Понемногу обгоняя нас, справа выдвинулась «тридцатьчетверка», загородив мне половину обзора. Тычок в голову. Торможу, и тут же: дум-м – обрушилось на уши. Командир стреляет. Куда? Хрен его знает. Я приготовился трогаться, как вдруг опять: дум-м.

Дон-н! – Танк вздрогнул, поймав какой-то подарок от немецких «коробочек», но мотор работал как часы. Пинок в спину, и я машинально бросил сцепление.

Прямо перед нами вспух фонтан разрыва. Это никак не меньше семидесяти пяти. Осколочный. Интересно, это танки по нам осколочными бьют или какая-то батарея?

Проносимся через облако разрыва и вваливаемся в уже начинающую желтеть рожь, которая волнами колышется от ветра.

Дум-м – опять прогудел танк. Командир стрелял с ходу, не тратя время на остановки. Зря это он. С ходу стрелять – только снаряды впустую разбрасывать. В полураскрытом передо мной люке виднелись два черных угловатых танка, правый лениво дымил из распахнутых башенных люков, тогда как левый явно пятился назад, огрызаясь из своей короткой пушки. До него было метров четыреста, или около того.

Опять тычок в голову. Торможу. Дум-м! И снова вперед. Дон-н! Что-то шарахнуло по правому борту, и нас начало заносить вправо так, что левый черный танк уплыл куда-то за пределы моего поля зрения, а «тридцатьчетверка», выплевывая из выхлопных труб клубы черного маслянистого дыма, закрыла все остальное.

Гусеницу оборвало! Вот теперь попляшем…

Переползаю со своего места, дергаю командира за штанину. Но он и сам, похоже, понял, что с нами случилось, и выбирается наружу через верхний люк. Пробираюсь за ним, протискиваясь под казенной частью орудия. Жаль, что наш танк старого образца, днищевый люк отсутствует, а мой заклинен.

Выглядываю наружу, пытаюсь сориентироваться.

Немецкие панцеры, в количестве около двух десятков, дружно пятятся назад, но не все. Пять или шесть костерков уже вяло дымят перед нами. Но и у нас есть потери. Головная «тридцатьчетверка» на правом фланге толчками выдавливает из себя густые клубы черного дыма. Позади нее стоит, окутавшись сизым облачком, Т-26 с конической башней. Две «бэтэшки» замерли на левом фланге. Но остальные упрямо идут навстречу вражескому строю.

Выбрасываю свое тело из башни и сваливаюсь справа от танка, увидев позади распластавшуюся ленту гусеничной цепи. Сейчас я! Зайцев с наганом в правой руке уже лапает левой рукой укладку запасных траков. Узбек выбирается следом за мной. Ой, сейчас подрючимся! От души подрючимся!

Бегу к распластанной гусеничной ленте и вдруг чувствую, как что-то сильно бьет меня в поясницу. Словил! Оборачиваюсь, чтобы сказать командиру, и замечаю, что картинка местности утратила резкость, поплыла в сторону и медленно окрашивается в яркие бело-голубые тона.

И опять слепящий свет, давящая на уши тишина и полет в тартарары…

Глава 10

Да хрен с ней, с работой!

Возвращение прошло штатно, но я разозлился. Разозлился на всех: на компьютер, на программистов, на Виталия, которого не было рядом, когда я копошился на кольце, пытаясь отсоединиться от служебных разъемов… Разозлился на приемник, попытавшийся обрушить на мою голову массу ненужной информации под общим названием «Новости». Да и вообще после сегодняшнего путешествия меня почему-то начали раздражать все компьютерные артефакты нашей цивилизованной жизни, и особенно – навигатор, который зачем-то попытался проложить дорогу через третье кольцо, хотя оно наверняка в этот час забито по самое не балуй.

Причем, когда я подтвердил свое желание самостоятельно избрать маршрут, навигатор попытался настаивать, вновь и вновь предлагая мне любым путем въехать на третье кольцо.

Ха! С кем он вздумал спорить? Со мной, кого в лесу и городских джунглях учил ориентироваться мой дедушка, не признававший туристическую электронику и GPS как класс? А ведь в самом деле лучше всего отключить все эти вторичные половые признаки цивилизации и ездить везде, полагаясь на свой внутренний компас, иначе все полезные навыки атрофируются!

А они были весьма неплохими!

Я тогда был лейтенантом и проходил стажировку после окончания курсов при Псковском училище. Назначение получил в семнадцатую отдельную саперную роту Южного военного округа и только прибыл в район несения службы, держа в бауле на плечах свой личный скарб, в котором, впрочем, отсутствовали личное оружие и боевая электроника. Даже имевшийся у меня коммуникатор был ориентирован в большей степени на Псков и область или, в крайнем случае, на Москву с прилегающими районами.

Меня встретили, точнее, весь наш борт встречали представители местного командования в лице вэвэшника – старшего лейтенанта Мишина, и троих его подчиненных, которые тут же принялись активно перегружать привезенное из самолета в вертолет, мирно стоявший на краю взлетного поля Моздока. Мои вещи все были со мной, и потому я тяготился от ничегонеделания.

Сначала дернулся помочь подчиненным этого предупредительного старлея, который хоть и был моложе меня, но по званию стоял на более высокой ступеньке; правда, он хоть и мягко, но настойчиво рекомендовал… Точнее, просто послал меня… Не важно куда, но охота таскать и кантовать у меня пропала напрочь. Ладно, в конце концов, каждый должен делать свое дело. То самое, которое у него получается лучше всего.

Достав пачку «Кента», я вскрыл ее и затянулся легким дымом. Интересно, кто там сейчас есть из миссии? Какая работа достанется мне? Хорошо, если обнаружение, не дай бог, если только подсчет и описание найденного, а то придется, как тут, хреном груши околачивать. Нет, не таким представлялся мне первый день в войсках, тем более – в горячей точке.

Чтобы хоть чем-то занять свои руки, я принялся перебирать содержимое баула, туже увязывая его снизу и сверху. Как бы то ни было, но эта перекладка, вкупе с перекуром, пошла на пользу. Я отвлекся от своих проблем и успокоился, а уже спустя двадцать минут вместе с Мишиным и его подчиненными занял свое место в отсеке грузовой вертушки. Впрочем, тут у нас были еще попутчики – секретчик части, к которой я был приписан, охрана которого (равно как и перевозимых им документов) была поручена тому же Мишину, и трое членов экипажа вертолета.