Лучший из миров: как философы предлагали устроить общество и государство - Юрий Александрович Трусов

Часть 3. Неделание – основа морали

Зачем живет человек? Ни много ни мало – этот вопрос привел Льва Толстого в философию и подарил нам еще одно представление об идеальном мире.

Свои наблюдения вместе с Львом Николаевичем мы можем начать с довольно банальной констатации: каждый из нас хочет получить что-то от жизни. В своем обычном агрегатном состоянии мы не то чтобы особенно злы или особенно добры, поскольку заняты преимущественно ей. И все бы ничего, если бы жизнь человека не пересекало фундаментальное противоречие: только некоторым, особо мудрым из нас удалось достичь блага – осознать, найти и реализовать конечную цель своего существования.

На то есть много причин. Люди мешают нам достичь того, к чему мы стремимся, потому что составляют нам конкуренцию. Столкновение с конкурентами неизбежно, и в нем можно запросто проиграть. Мало того, даже у человека, относительно легко получившего доступ к благам разного уровня утонченности, материальным и нематериальным, эти блага связаны со страданиями. Ведь победивший недолго остается в выигрыше: после наслаждения наступает стадия пресыщения – гонка продолжается. На пути поджидают душевные и телесные страдания и старость. Человек не перестает желать; чем дальше, тем ближе осознание конечности жизни и ее абсурдности. Смысла нет, раз нельзя получить то, чего хочешь: новое желание не заставит себя ждать.

И что же, заключить, что жизнь бессмысленна? Пусть будет так. Однако Толстой считает, что такой вывод никак не помогает ответить на вопрос, почему, при всем при этом, люди продолжают жить. Почему бы им не прекратить эти пустые, нелепые блуждания, сопровождающиеся страданиями? И, если поставить вопрос более радикально, почему человек должен жить? Какая в этом необходимость? Чтобы преодолеть противоречие между стремлением жить и бессмысленностью этого предприятия, должен быть какой-то способ все же достичь блага в течение жизни. Иначе нашему виду остается только коллективное самоубийство.

Рассуждения под руководством Толстого привели нас к мысли, что наше благо, а значит, и счастье, находятся не совсем в наших руках: они зависяит от других людей. Очевидно, у человека будет больше шансов достичь блага, если другие люди будут жертвовать ради него своими интересами. Толстой находит решение, и не он первый: если все будут жить для блага других и любить других больше, чем себя, то благо станет доступным (главное, чтобы не появились «зайцы», пользующиеся добродушием окружающих, но не отдающие ничего взамен).

Наши стремления и страсти будут примирены с жизнью как таковой, фрустрация исчезнет, если нам удастся поставить благо окружающих людей на первое место и придать тем самым смысл своей жизни. Мы должны заботиться о ближнем. Да, это моральное требование, но говорит в нем, оказывается, не только этика, но и выгода. Между тем требование трудновыполнимое. Если «любить других» нужно больше себя, подразумеваются ли поступки, граничащие с самоотречением?

Случалось ли в истории встретить подобную моральную непогрешимость? Пожалуй, безупречен Христос… Кстати, для Толстого Христос – не Бог! Своей недостижимостью его пример не удаляет человечество от морального совершенства, а, наоборот, приближает к нему. Он – реально существующий человек, и в этом сила его урока.

Осталось найти инструкцию, как правильно «любить» людей. Оказывается, главный путь стал известен человечеству, как только оно стало себя осознавать. Толстой выбирает для него формулировку «золотого правила нравственности»: «Не делай другим того, чего не желаешь себе».

Любопытно, что известное всем нам с детства моральное требование выражено в виде отрицания. Не продиктовано, что конкретно нужно делать, но есть указание на то, как поступать нельзя. Не лучше ли было бы сформулировать требование в позитивном ключе: «Делайте!..», «Поступайте так-то!»? Может, так наш путь к добродетели был бы короче, а «цели ясны, задачи определены»[85]…

К сожалению, формула идеального поступка и нравственного поведения человечеству неизвестна, потому так сложно бывает принимать правильные решения. Однако моральное требование «не делать чего-то» другим устанавливает минимум, границу, которую нельзя переступать, если хочется считать себя нравственным человеком. Мы, конечно, не можем знать, чего хотят другие люди, так как мы и сами не всегда знаем, чего желаем себе; но мы знаем, чего себе наверняка НЕ пожелаем. Порассуждаем вместе: что вы не хотите переживать? Самый очевидный ответ: наверное, вы не хотите чувствовать боль, умирать, видеть мучения своих близких. У нас с вами совпадает, по крайней мере, минимальное: мы не хотим переживать страдания.

«Я не хочу переживать страдания» = «я не должен причинять страдания другим людям». Если постараться найти брешь в этой логике, то это нетрудно сделать: существуют крайние случаи, такие как мазохизм, когда некоторый уровень страдания доставляет удовольствие. Распространять такое поведение на свои отношения с другими людьми, конечно, не поможет стать добродетельным.

Возможно, мы привыкли думать, что добродетельный человек – это тот, кто делает добро. Но делать добро и воздерживаться от зла, как вы понимаете, это два разных варианта поведения. В первом случае поступок есть, и он виден другим людям, а во втором – действия вроде как не произошло, но был ли поступок? Вполне может быть, ведь не совершать того, что «вы не желаете себе», может обернуться большой внутренней работой над собой.

К тому же, чтобы «делать добро» другим, нужно знать, в чем оно состоит. Это еще сложнее, чем повседневная жизнь, в которой изо дня в день мы действуем в ожидании определенного результата, прекрасно осознавая, что не все наши поступки бьют точно в цель. Соответствие между поступками и целью также не вопрос прилежания, как метко подмечено в русской пословице: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». Бурная деятельность может оказаться бесплодной и даже вредной. Так в классической французской комедии «Ужин с придурком»[86] активная помощь налогового инспектора и по совместительству хрестоматийного неудачника Пиньона только вредит его новоиспеченному другу. Становится яснее, почему моральное требование в истории закрепилось в виде отрицания…

Мысль о том, что несовершение действия тоже может быть поступком, отражена в толстовском понятии «неделание»[87]. С опорой на стоиков Толстой неоднократно подмечал, что людские страдания зачастую происходят из-за неправильных действий, а не из-за бездействия. Например, говорят, что труд облагораживает человека. Толстой был далек от этой мысли. Важно содержание труда и его результат. «Труд так же мало может быть добродетелью, как питание»[88] – для человека, как деятельного существа, труд – скорее потребность, близкая к естественным потребностям в питании или сне, и не любой труд способствует развитию человеческих качеств. Так и любое действие не может быть автоматически лучше, чем его несовершение.

Толстой осуждает