Молитесь за меня - Виктор Лихачев

Лазукина. У вас был мудрый дедушка. Прокофьев. В отличие от своего глупого внука. Лазукина. Не обижайтесь на девочку, которая заблудилась. Лучше почитайте ей стихи.

Прокофьев. (Удивленно). Стихи? Лазукина. Ваши любимые.

Прокофьев. У меня нет любимых. (Незаметно подходят все ближе друг к другу). Господи, что со мной? Разное настроение, разные стихи. Лазукина. А сейчас... какое... настроение?

Прокофьев. Сейчас? (Читает). То были капли дождевые,

Летящие из света в тень. По воле случая впервые

Мы встретились в ненастный день. И только радуги в тумане

Вокруг неярких фонарей Поведали тебе заране

О близости любви моей, О том, что лето миновало,

Что жизнь тревожна и светла, И как ты ни жила, но мало,

Так мало на земле жила. Как слезы, капли дождевые

Светились на лице твоем, А я еще не знал, какие

Безумства мы переживем. Я голос твой далекий слышу,

Друг другу нам нельзя помочь, И дождь всю ночь стучит о крышу,

Как и тогда, стучал всю ночь.

Лазукина. (Шепотом). Мы встретились в ненастный день... Прокофьев. Друг другу нам нельзя помочь...

Лазукина. Поцелуй меня. На прощание. Прокофьев бережно целует девушку. Внезапно она резко отпрянула - и скрылась в темноте двора.

Картина третья.

Явление первое.

Генеральная репетиция. Спектакль подходит к концу. За кулисами, готовясь к выходу на сцену, Рощина (Кабаниха), Васильев (Тихон), Евграфыч (Кулигин) и артисты из массовки. Все напряжены. Чуть поодаль - Войтюк (Варвара). Ей уже не выходить на сцену и она смотрит за кулисы. На сцене в это время закончился прощальный диалог Бориса и Катерины. Появляется Самсонов (Борис). Все кидаются к нему со словами: "Молодец", "Отлично, Петр Петрович". Войтюк прилюдно целует Самсонова. И только Прокофьев одиноко сидит в сторонке, закрыв глаза. В это время на сцене начался монолог Катерины. Все с замиранием слушают. Катерина (Лазукина). Куда теперь? Домой идти? Нет, мне что домой, что в могилу все равно. Да, что домой, что в могилу!.. что в могилу! В могиле лучше... Под деревцем могилушка... как хорошо!.. Солнышко ее греет, дождичком ее мочит... весной на ней травка вырастет, мягкая такая... птицы прилетят на дерево, будут петь, детей выведут, цветочки расцветут: желтенькие, красненькие, голубенькие... всякие, всякие... Так тихо, так хорошо! Мне как будто легче! А о жизни и думать не хочется. Опять жить? Нет, нет, не надо... нехорошо! И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны! Не пойду туда! Нет, нет, не пойду... Придешь к ним, они ходят, говорят, а на что мне это? Ах, темно стало! И опять поют гдето! Что поют? Не разберешь... Умереть бы теперь... Что поют? Все равно, что смерть придет, что сама... а жить нельзя! Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться... Руки крест-накрест складывают... в гробу! Да, так... я вспомнила. А поймают меня да воротят домой насильно... Ах, скорей, скорей! Друг мой! Радость моя! Прощай!

Тамара вбегает за кулисы. Делает шаг по направлению к Прокофьеву, но видя, что он сидит с закрытыми глазами, останавливается. Рощина. (Командует). Тихон и Кулигин - за мной на сцену. Васильев. (Тихо Лазукиной). Томка, тебя искать идем. Давай выныривай. Рощина. Разговорчики. (Себе). И почему я так волнуюсь, прямо как дебютантка. (Уходит).

Прокофьев. (Поднимаясь, идет к Тамаре). Сколько у тебя времени? Лазукина. Минута. Меня сейчас найдут.

Прокофьев. За это время я успею сказать, что если через десять, нет, это слишком рано... Если через пятнадцать лет ты не станешь народной артисткой, я съем все экземпляры "Грозы", которые есть в районной библиотеке. Лазукина. Вам правда понравилось?

Прокофьев. Правда. Теперь они забудут о Преображенском. Лазукина. Спасибо. Спасибо вам, Николай Михайлович. Это все вы. (Порывается подбежать и обнять его, но в последний момент сдерживает себя. Смотрят друг на друга).

В это время на сцене произошла заминка. По сюжету Кулигин должен вытащить Екатерину из воды и передать ее Кабановым со словами: "Вот вам ваша Катерина". Но Лазукина задержалась, и Васильев (Кабанов) начинает тянуть время. Васильев. Жива?

Евграфыч. Кто? Васильев. Катерина, жена моя.

Евграфыч. Да и не пойму я что-то. А может это не она? Васильев. Вот было бы хорошо. Погляди получше. Евграфыч. Да тJмно. И без очков я. Кажется не она. Васильев. Слава тебе Господи. А то я думаю, (опять возвращается к классическому тексту) вытащу ее, а то, как и сам... Что мне без нее! А маменька говорит, не пущу. Прокляну, коли пойдешь...

Евграфыч. А кажись она. Войтюк подбегает к Лазукиной и Прокофьеву. Войтюк. (Кричит). Да вы что делаете!? Томка, бегом на сцену! Лазукина убегает. Через секунду-другую раздается обрадованный голос Евграфыча. Евграфыч (Кулигин). Вот вам ваша Катерина... Проговорив это, поворачивается и быстро уходит со сцены.

Картина третья. Явление второе.

Вся труппа в сборе. Это та же комната, где шли репетиции "Грозы". Но Прокофьева нет. На его месте стоит невысокий пожилой человек. Это режиссер областного театра Борис Семенович Заславский. У него своеобразная манера разговора. Когда Заславский говорит, то трет ладонь о ладонь, будто моет руки, а когда замолкает, засовывает их в карманы брюк. Рядом с ним незнакомый человек, видимо, инструктор райкома. Записывает за Заславским.

Заславский. Голубчики, милые мои, как же вы меня порадовали. А где Прокофьев? Я хочу его обнять.

Войтюк. Ушел он. Заславский. Не понимаю. Как это ушел? Я приехал, а он ушел? Рощина. (Поднимаясь). Борис Семенович, он просто перенервничал. Переживал очень сильно, видно, сердце и прихватило.

Заславский. Вот оно что! Понимаю, понимаю. Меня самого после первого в жизни прогона, когда комиссия обсуждала мой дебют на сцене, еле отпоили. Передайте ему: все отлично. Спектакль хороший, нет, даже замечательный. (Собравшиеся зааплодировали). Конечно, шероховатостей было немало, но, думаю, мы вместе с ним все подчистим, и к зональному смотру вы будете готовы на сто процентов. (Раздается гром аплодисментов). Нет, это я вам должен аплодировать. Евграфыч. Это мы еще волновались. Сколько лет, считай, не играли. Заславский. Понимаю, понимаю. Признаюсь, в самом начале я насторожился. Вроде бы

- "Гроза", Островский, русская классика, и вдруг - греческие мантии. Думаю, решили в Одуеве меня авангардизмом попотчевать. Оказалось, нет: реализм, настоящий реализм, но как свежо поданный! Прекрасный, прекрасный замысел: приподнять трагедию, произошедшую в маленьком русском городишке 19 века до вселенского масштаба. Помните, у Бредбери: погибла одна бабочка - изменился ход истории. А Древняя Греция - это же эталон, это истоки. Красная мантия Екатерины, черная Кабанихи, серая - Тихона - это прекрасно, прекрасно... Так, теперь по персоналиям. Кабаниха. Где Кабаниха? Видно было, что волновались. Рощина. Было такое.

Заславский. Первый выход - поплыли немного, но потом собрались и взяли себя в руки. Молодцом! Да, и еще: умеете слышать партнера. Это и у профессионалов редкость.

Рощина. (Смущенно). Спасибо за добрые слова, Борис Семенович. Заславский. Кабанов. (Васильеву). Из ансамбля выпадали, что есть, то есть, но экспрессии много. Работайте - и все будет хорошо. Васильев. В смысле, в милиции?

Заславский. В смысле, над образом. А то, что с Кулигиным... Здесь Кулигин? Что импровизировали с Кулигиным в конце - просто здорово. Можете садиться. Кулигин. Старательности много, виден опыт. Есть пафосность - сейчас это не приветствуется, все-таки в конце двадцатого века живем, - а так неплохо. Евграфыч. Я воспитанник старой русской школы. Заславский. Понимаю. Варвара. Кем вы работаете? Войтюк. Учителем. Преподаю литературу и русский язык. Заславский. Прекрасно, Варвара. Если захотите сменить профессию, приезжайте в мой театр, что-нибудь для вас придумаем. Так, дальше. Кудряш и Борис. Потенциал вижу, но пока оба зажаты. Учитесь у Феклуши. (Козлова встает и кланяется). Вот подлинно народный тип. Органична и естественна... А теперь пусть ко мне подойдет эта девочка. (Все смотрят на Лазукину. Тамара встает). Нет, иди, иди сюда. (Девушка подходит. Не без театрального эффекта Заславский целует ее в лоб). Если ничего экстраординарного не произойдет, после зонального смотра мы увидимся. Варвара еще может выбирать, ты выбирать не должна. Сцена - твое призвание. Отныне и навсегда.

Лазукина. Я два года пыталась поступить, но... Заславский. Теперь это не твои проблемы. Честное слово, увез бы тебя сегодня, но у вашего театра впереди премьера и зональный конкурс. Не сомневаюсь, товарищи, в вашем успешном выступлении. Ну, а теперь мне пора. До свидания. (Он и сопровождающий его чиновник уходят. Как только за гостями закрывается дверь, раздается громовое "Ура!").

Действие третье.

Картина первая.

Вечер. Комната в квартире Прокофьева. Играет музыка. Это Моцарт. Николай Михайлович сидит на кресле и читает книгу. Раздается стук в дверь. Прокофьев. Открыто! (Входят Войтюк и Самсонов. Прокофьев встает, захлопывает книгу, но музыку не выключает).