Унция надежды - Софи Джексон

Словом, он проводил блондинку домой, на обратном пути купил еще бутылку «Джека» и коробку пиццы, после чего двинул к пансионату, а потом, когда начался ад кромешный, терзал мобильник Тейта ночными звонками.

– Спасибо за угощение. – Грейс отвела взгляд. – Я ценю ваш жест доброй воли.

Она хотела уйти, но Макс удержал дверь ладонью, удивив и снова насторожив Грейс.

– Прошу прощения. Я сегодня не… К завтрашнему утру все пройдет. Если хотите, покажу вам дорожку. Конечно, если вы с утра свободны.

Ну почему у него заплетается язык, когда он говорит с этой женщиной? Что в ней особенного? И с чего он вдруг вызвался показать ей свою дорожку? В отличие от Грейс он не тяготился бегом в одиночку. Наоборот, Макс любил тишину, нарушаемую лишь звуками леса. А Грейс обязательно будет болтать как заведенная и испортит всю его лесную идиллию. Он от многих парней слышал, что нет ничего хуже, чем бегать в компании девиц. Даже одной. И о чем он думал?

Однако Грейс затея явно понравилась.

– Значит, договорились. – Она наградила Макса еще одной улыбкой.

«Что со мной?» – снова подумал Макс. Стоило ему увидеть ее веселое, счастливое лицо, а не ту маску, с какой она открыла дверь, и он уже готов пожертвовать тишиной завтрашней пробежки.

– Значит, договорились, – повторил Макс.

Ничего, одной пробежкой можно пожертвовать.

Наутро они встретились в коридоре.

К счастью, здание стояло так, что до леса можно было добраться переулками. Вскоре они уже были в лесу, держа путь к речке. В пределах городка она выглядела довольно заурядной, но лес ее преображал, придавая значительности и даже таинственности. Провода наушников болтались у Макса на шее. Ему было неловко включать музыку. Вдруг Грейс захочется поговорить? К его удивлению, Грейс бежала молча, держась рядом с ним или, когда тропка сужалась, позади. Она внимательно разглядывала окрестности.

Удивляла Макса и выносливость Грейс. Она легко выдерживала его темп, не отставая ни на шаг, а когда они остановились, чтобы глотнуть воды, она выглядела менее уставшей, чем он.

– Какое чудесное место, – прошептала Грейс, разглядывая зеленые кроны деревьев. – И совсем близко от моего дома. Я и не предполагала.

– Я часто здесь бегаю, – признался Макс, отворачивая крышку бутылки.

Это не было преувеличением. Лес щедро делился с ними своими весенними красками, где, естественно, преобладала сочная зелень.

– Тут можно сделать отличные фотографии, – сказала Грейс, осторожно водя ладонью по замшелому стволу.

Макс думал, что у них начнется разговор о снимках. Он обдумывал первый вопрос, когда Грейс вдруг сунула руку в вырез своей футболки и достала мобильник. От неожиданности Макс опешил и даже разинул рот.

– Вы что же, таскаете мобильник… в лифчике?

– Хуже. В спортивном лифчике, а он куда менее удобен, чем обычный. Теперь моим грудям на несколько дней обеспечен логотип «Эппл», – усмехнулась Грейс.

Такое признание лишило Макса дара речи. Грейс, не теряя времени даром, принялась снимать на камеру мобильника деревья, цветы и узоры паутины.

– Неужели эта игрушка дает приличные снимки? – спросил Макс.

Вопрос был задан для маскировки. Макс и сейчас видел, как Грейс оттопыривает вырез футболки и лезет за мобильником. Воображение услужливо показывало ему ее сиськи со вдавленным логотипом «Эппл». Интересно, она специально оделась во все облегающее, чтобы его подразнить? Здравый смысл подсказал, что нет. Просто у Грейс была красивая, женственная фигура со стройными ногами, а спортивные брюки с лайкрой это подчеркивали.

– Я пользуюсь камерой мобильника как записной книжкой, – сказала Грейс, наклоняясь для очередного снимка. – Она позволяет мне оценить цвет и освещенность. Потом я приду сюда с настоящей камерой.

Передохнув, они возобновили пробежку. Их странствия по лесу длились почти час. Пора было возвращаться. На одном из узких участков Макс бежал впереди. Он удивился, когда Грейс окликнула его. Повернувшись, он увидел, что она отстала. Грейс стояла, держась за правый бок, и, как ему показалось, морщилась от боли.

– Вы что, упали и ударились? – спросил он, подбегая к ней.

Грейс взмахнула рукой, словно отгоняя его.

– Нет. Это всего лишь… последствия давней травмы. Иногда дают себя знать. Ничего, скоро пройдет. Не стоит из-за меня задерживаться. Я сама дойду. Здесь недалеко.

– Я сегодня накрутил достаточно миль. Так что пойду вместе с вами.

Они пешком двинулись к пансионату. Рот у Грейс не закрывался. Она с восторгом рассказывала о своей работе в баре, говоря, насколько для нее важно стоять за стойкой. С бара Грейс перешла на дом, неузнаваемо преобразившийся благодаря стараниям дяди Винса и его парней. Макса удивляла способность Грейс находить радость в самых обыденных, повседневных делах. Он еще не встречал человека, настроенного более оптимистично. Даже его идиотское поведение осталось в прошлом. Судя по всему, Макс был полностью прощен.

Ее взгляд на мир отличался не только свежестью, но и заразительностью. Макс не заметил, как стал улыбаться. Его восхищала потрясающая жестикуляция Грейс. Ее руки не знали покоя, помогая ей объяснять будущее убранство комнат ее дома. Не будь этого каскада жестов, слова получились бы блеклыми и невыразительными.

– Знаете, какая мысль мне пришла? – спросила Грейс и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Пожалуй, я куплю что-нибудь из ваших картин и украшу гостиную.

– Возможно, – ответил Макс, нервозно потирая затылок.

– Забыла спросить: а что вы на них изображаете?

Вопрос был совершенно невинным и искренним. Ее действительно интересовали его картины. Хорошо, что сейчас она глядела вперед и потому не видела, как изменилось лицо Макса.

– Душу, вывернутую наизнанку, – сам того не желая, признался Макс, и Грейс странно посмотрела на него. – Я взялся за кисть не ради удовольствия. Это мое… самовыражение. Рассказ о том, через что я проходил. Когда я был в… реабилитационном центре, я занимался арт-терапией. Живопись помогала мне рассказать о том, о чем я молчал на групповых сеансах и на встречах с моим индивидуальным психотерапевтом.

Макс удивлялся себе. Точнее, тому, с какой легкостью он рассказал то, о чем предпочитал молчать. Самое удивительное, эти признания не сделали его беззащитнее. А ведь он плохо знал Грейс. Тем поразительнее, что он раскрылся перед полузнакомой женщиной. Грейс молчала, однако слушала его с полным вниманием. Еще в баре он заметил, что она всегда внимательно его слушает.

– Это же здорово, – наконец сказала она. – У вас есть мощное средство самовыражения.

Они вернулись в пансионат, поднялись на второй этаж и остановились возле дверей своих номеров, вновь ощущая вчерашнюю неловкость.