Сыщик-убийца - Ксавье Монтепен

— Леруа?… — повторила привратница. — Не знаю.

— Как! Не знаете?

— Никогда не слышала.

— Но мне кажется, так зовут мать молодого человека, которого хоронят сегодня.

— Мать бедного покойника зовут мадам Монетье.

Тогда Рене вспомнил, что вдова изменила свое имя.

— Ах! Я не знаю, о чем думал, я хотел сказать — Монетье.

— Да, но вы приехали слишком поздно. Его уже везут на кладбище.

— На какое?

— Монпарнас.

— Мадам Монетье жила вместе с сыном?

— Да, сударь, с сыном и дочерью. Они обе были в таком отчаянии, что на них больно смотреть. Надо иметь каменное сердце, чтобы не пожалеть их. Что с ними будет? Они жили на то, что зарабатывал покойник, а теперь, когда он умер, прохворав два месяца, у них не должно много остаться. Тем более что и похороны стоили немало.

Эти слова вызвали слезы на глазах Рене. Он отошел, чтобы скрыть их, и затем снова сел в фиакр.

— Куда прикажете? — спросил кучер.

— На кладбище Монпарнас. Да скорее, я дам хорошо на водку.

Подобное обещание всегда оказывает действие.

Не прошло и десяти минут, как фиакр остановился перед открытой решеткой кладбища. Рене вышел и спросил у сторожа:

— Привезли ли тело Абеля Леруа?

— Нет еще, сударь, мы ждем его с минуты на минуту.

Механик поблагодарил и остался ждать. Прогуливаясь перед воротами кладбища, он встретился с тремя мужчинами, которые также прохаживались взад и вперед.

Это были Тефер и два агента.

Рене не обратил на них никакого внимания.

В назначенный час тело Абеля Леруа было вынесено из дома в сопровождении пятидесяти человек, большая часть которых была рабочими и служащими завода, где молодой человек занимал место старшего механика.

Сам хозяин тоже явился на похороны.

Жильцы дома и несколько соседок, с которыми Анжела и Берта обменивались иногда двумя-тремя словами, дополняли шествие.

Нет надобности говорить, что Этьен Лорио сопровождал несчастных женщин. Он не старался их утешать; он дорого бы дал, чтобы мать и дочь не провожали покойника.

Мадам Леруа сначала казалась спокойной, но спокойствие это было только внешнее; она была как бы в лихорадке, глаза ее то пристально глядели в одну точку, то блуждали, как у безумной.

Когда гроб подняли, Анжела не могла больше скрывать свою печаль.

Берта рыдала, ломая руки…

Ровно в восемь часов к решетке кладбища с трех различных сторон подошли трое мужчин.

Последний сделал знак остальным подойти.

— Что прикажете? — спросил один из них.

Тефер ответил:

— Все очень просто: вы поместитесь по правую сторону ворот, а я — по левую, вы будете ходить взад и вперед, стараясь не обращать на себя внимания, но в то же время не теряя меня из виду. Ко мне подойдет господин с кладбища. По всей вероятности, он будет идти следом за тем, которого мы должны арестовать. Я подойду к последнему, и, как только вы увидите, что я разговариваю с ним, вы подойдете к нам так, чтобы отрезать ему путь к отступлению. Все должно произойти без шума, если это возможно. Поняли?

— Поняли.

Агенты снова поклонились и направились на назначенный им пост.

Не прошло и пяти минут, как перед кладбищем остановилась наемная карета.

Из нее вышел герцог де Латур-Водье.

Он был одет очень просто, но тем не менее в нем сразу же можно было узнать знатного барина и аристократа.

Тефер подошел к нему и почтительно поклонился.

— Вы видите, герцог, все ваши приказания исполнены.

— Благодарю, Тефер. Где ваши помощники?

— На карауле по другую сторону ворот.

— Хорошо.

— Позвольте узнать, герцог, на что вы решились?

— Ни на что, так как все будет зависеть от того, что я узнаю здесь. Не отходите от ворот. Я приду указать вам на опасного заговорщика.

— Вы можете быть спокойны, что найдете меня там же, где оставите. Но каким образом я узнаю, надо ли арестовывать этого человека или же только следовать за ним?

— В том случае, если его надо арестовать сейчас же, у меня будет на голове шляпа. Но если я найду более удобной слежку — я сниму шляпу. Помните, Тефер, что я рассчитываю на вас. И вы не раскаетесь, что служили мне.

— Счастье служить вам, герцог, уже само по себе достаточное для меня вознаграждение.

Герцог улыбнулся немного недоверчиво, но ничего не ответил.

Он вошел на кладбище и поспешно направился к роскошному памятнику семейству де Латур-Водье.

Герцог раздвинул ветви деревьев у могилы казненного и огляделся. Но все было пусто, на кладбище не было ни живой души.

Он оперся спиной о дерево и, опустив голову, стал ждать.

Он думал о соседней могиле, в которой лежал невинно казненный за его преступления.

Но герцог не раскаивался и, если бы надо было, снова совершил бы его, чтобы получить состояние и титул. Он дрожал при мысли о том, что через двадцать лет неизвестно откуда явился мститель.

Жорж был не способен к раскаянию, ужас заставлял сильнее биться его сердце. Между тем время шло, а к могиле Поля Леруа никто не подходил.

Герцог поглядел на часы, было половина девятого.

— Сторож сказал, каждый четверг от восьми до девяти, — прошептал он глухим голосом. — Ничего нет удивительного, что вдова опоздала, но почему этого человека еще нет?

Он с большим нетерпением ждал минуты встречи… Что, если он не придет? Что, если тот уже нашел эту женщину и поверил ей свою тайну?

При мысли, что враг может ускользнуть, герцог Жорж испытывал неодолимый ужас. Крупные капли холодного пота выступили на его лбу.

Пробило девять часов. С каждой минутой волнение Жоржа усиливалось.

«Все погибло, — думал он. — Нет сомнения, что эти люди уже виделись. Их отсутствие служит доказательством этого… Что же теперь делать?»

Погруженный в свои невеселые мысли, герцог медленно направился к выходу. Он был уже недалеко от него в ту минуту, когда Рене Мулен остановился перед кладбищем, не обращая внимания на трех незнакомцев, которые начинали находить, что ожидание продолжается слишком долго.

Вскоре показались простые, но приличные дроги.

Сердце Рене забилось сильнее, и глаза наполнились слезами.

Механик стал искать глазами в толпе мать и дочь, но не видел их.

«Неужели я ошибся?» — подумал он.

Но его сомнения быстро рассеялись.

Когда шествие остановилось на минуту перед воротами, из экипажа вышли две женщины в сопровождении молодого человека. Длинные креповые вуали закрывали их лица, но Рене догадался, что это Анжела и Берта.

Они прошли мимо него. Мать шла, опустив голову, прижимая к губам платок, чтобы заглушить рыдания.

Рене Мулен присоединился к провожающим.

Все шествие тихо направилось к могиле, которую Анжела купила накануне на пять лет.

Вдова Поля Леруа не могла купить для своего сына вечную могилу, как сделала это для мужа. Место находилось в конце кладбища.

В ту минуту, когда шествие входило в ворота, какой-то человек, вышедший из боковой аллеи, остановился и снял шляпу.

Это был герцог де Латур-Водье.

Вдруг он вздрогнул: он увидел того, кого он столько времени ждал напрасно у могилы казненного.

— Это он, — прошептал герцог. — Я не ошибся — это он. Но кого же хоронят? Я должен узнать.

Смешавшись с толпой, он последовал за гробом.

Когда гроб стали опускать в могилу, несчастная мать раздирающим душу голосом закричала:

— О! Мой сын!… Дитя мое!… Дорогой Абель!…

Берта громко рыдала.

Все присутствующие при этой тяжелой сцене были растроганы до слез.

— Бедное дитя!… Дорогой Абель!… — повторяла Анжела, наклоняясь к гробу, который уже исчезал под землей.

Берта потеряла сознание, и ее отнесли в экипаж.

— Пойдемте, — сказал Этьен Анжеле. — Все кончено… Вы утомились… Пойдемте к мадемуазель Берте и уедем.

Но вдова вдруг выпрямилась.

— Доктор, — сказала она медленным, почти спокойным тоном, — я сильнее, чем вы думаете. Мои слезы иссякли, я так много плакала, что, думаю, их больше нет. Идите к Берте и позаботьтесь о ней.

— Как! Вы нас оставляете?! — вскричал молодой человек.

— Да, это необходимо.

— Почему?

— Не спрашивайте: я не отвечу… Могу сказать только то, что я должна исполнить священный долг. Я дала обещание моему сыну…

— Я не могу оставить вас одну!

Но Анжела не слушала его. В эту минуту к Этьену подошел какой-то человек и тихо сказал:

— Уходите спокойно, сударь, я позабочусь о мадам Монетье.

Это был Рене Мулен, которого герцог де Латур-Водье, спрятанный за деревьями, не терял из виду.

Доктор Лорио взглянул на своего собеседника и тотчас же почувствовал к нему доверие.

— Хорошо, — прошептал он, — позаботьтесь о ней.

— Будьте спокойны и идите к мадемуазель Берте.

Доктор еще раз взглянул на Анжелу, которая снова опустилась на колени около только что зарытой могилы и тихо молилась, но уже не плакала.