Искатель. 1991. Выпуск №5 - Данил Корецкий

Так вот почему Захар пригласил богослова!

Монах и обворожительная молодая женщина в комплекте «полуинтим»? Прекрасно! Особенно если он молод и, не удержавшись, остановит взгляд на груди собеседницы…

— Захар, срочно оператора ко входу! Здесь какая-то демонстрация, сюжет пойдет в вечерний выпуск новостей.

«Принято, Согласен».

Беглый взгляд на Лану. Задача ясна?

Где же оператор? Ага, вот он, бежит от мобиля, утыканного антеннами, рискуя упасть и разбить экстрамеру.

— О чем спрашивать-то? — нахмурилась Лана. В телеочках с «мерцающей» — в тон колготкам! — оправой она стала похожа на прекрасную бабочку.

— О погоде.

Не удержался-таки. Ну и дурак. Большие синие глаза потемнели, словно вода в бездонном озере, когда туча закрывает

солнце.

— Понятия не имею о чем. Это забота аналитиков. Не волнуйся, они подскажут вопросы. Ну, ни пуха! Как закончишь,

сразу к нам, на тридцать шестой этаж.

Погладил плечо, коснулся губами щеки, стараясь не зацепить носом телеочки. Тучка тотчас растаяла. Неужели у

нее — серьезно?

Филипп взглянул на браслет. До начала передачи пять минут. Но первая часть идет в записи, так что время еще есть.

Да, чуть не забыл!

Замедлив шаг, Главушин повернул голову, полюбовался стройными ножками.

Лана оглянулась.

Проверила, смотрю ли. Странная она все-таки. Ей об интервью надо думать, а она — о мужчине, которого, однако, ближе чем на поцелуй не подпускает. Не охладел ли? Желанна ли?

— Да, Лана, и попробуй оттянуть их от входа. Кажется, это не демонстрация, а пикет. Сами монахи не стали бы, конечно, пикет — одна из форм насилия. Но за их спинами — теперь это ясно видно — маячат и миряне, настроенные весьма воинственно.

— Постараюсь! — улыбнулась ассистентка.

Тебе это не составит большого труда. Тем более что прием достаточно хорошо отработан.

«Лана, первый вопрос, после того, как назовешь себя: «Какую организацию вы представляете?» — запищал в левом ухе голос Лени Циркалина, руководителя бригады аналитиков.

Главушин переключился на соседний канал. Вечерние новости — не главное. Есть еще время для монтажа и подчисток. А вот Игра…

Лана подошла к монахам, что-то сказала. Оператор заметался вокруг нее с трехголовой, словно Змей Горыныч, экстрамерой на плече. Черная шевелящаяся масса скрыла соблазнительную полупрозрачную блузку, колыхнулась вправо, и стали видны открытые двери. А возле них — два дюжих молодца в зеленых майках и зеленых же круглых шапочках без козырьков.

Они и не подумали отойти от входа. А на Лану даже не взглянули.

«Зах, вход блокирован», — беззвучно сообщил через телеочки Главушин, ускоряя шаг.

«Как блокирован? Десять минут назад там были только монахи, а они не посмели бы»…

Все-таки слабоват Захар для ведущего. Пугается по каждому пустяку…

«Вызываю наряд!»

«Отставить. Поздно. Попробую сам».

Филипп сместился вправо, так, чтобы темная колышущаяся масса заслонила его от тех, перекрывших вход.

Здание большое, должны же у него быть еще подъезды?

Затемнив очки и взлохматив волосы, Главушин с быстрого шага перешел на бег, а приблизившись к толпе, спуртовал. Обогнул монахов, резко затормозил у дверей.

— Ребята, быстро! Они пробиваются со служебного входа, нужна подмога!

— Где это? — встрепенулся рослый широкоплечий парень, отлипая от косяка настежь распахнутой двери. Второй, подозрительно прищурившись, готовности броситься на помощь не выказал. Лишь спросил сквозь зубы:

— Кто «они»?

— Рядом, за углом! Быстрее, не то упустим! — прикрикнул на мямлю-второго Главушин и, ухватив за майку на животе, потянул прочь от заветной двери.

— Бегите, я сейчас! — молниеносно изменил он направление движения на противоположное, как только путь внутрь здания оказался открытым.

Где же лифты? Кажется, слева за колоннами. Если на первом этаже ни одного, нет — бегом на аварийную лестницу.

К счастью, двери одной из кабин оказались открытыми, благообразный старичок с жиденькой седой бородкой пытался втолковать автомату, что ему нужно подняться на «соок сестой этас», не догадываясь просто набрать код на клавиатуре.

Главушин вскочил в лифт, скомандовал: «Тридцать шестой, срочно!» — и лишь после этого оглянулся. Трое парней в зеленых майках только-только, мешая друг другу, ввалились в двери.

«Кто не успел — тот опоздал», — вспомнил Филипп древнюю пословицу и улыбнулся.

Перед отделанной голубым пластиком дверью лаборатории прогуливались двое блюстителей. Прямой эфир — это вам не что-нибудь, мало ли какой сумасшедший задумает вразумить человечество, наставить на путь истинный. Во время пятой Игры не уследили, один чудак влез-таки в фокус экстрамер и начал, размахивая руками, кричать: «Люди! Вы все умрете! Слышите! Вы все, все умрете! И я тоже умру!» Решил, бедолага, поделиться с миром сделанным накануне открытием…

Один из блюстителей лениво взглянул на карточку-пропуск, дружелюбно махнул рукой: «проходи!»

— Там, внизу, пикет и демонстрация каких-то монахов. Как бы не произошло чего… — счел своим долгом предупредить Филипп.

— Знаем, знаем. Не волнуйтесь, все необходимые меры приняты. На входе наши люди, никого постороннего они не пропустят.

— Да нет там ваших! В зеленых майках стоят, а ваших… — Это они и есть. Сержант уже сообщил, что вы прошли, — ухмыльнулся блюститель с тремя восьмиконечными звездочками на погонах.

— Позаботьтесь, чтобы они провели наверх мою ассистентку и оператора, — хмуро полупопросил-полуприказал Главушин.

— Не волнуйтесь, Филипп Иванович, делайте свое дело. А нам оставьте наше, — развязно посоветовал второй блюститель, распахивая перед Главушиным дверь.

По сравнению со вчерашним днем, когда прошла генеральная репетиция, здесь ничего не изменилось. В центре большого зала — экспериментальная установка, похожая на огромного паука, небольшое возвышение перед нею, несколько передвижных экстрамер в разных точках большого зала, скучающие операторы в углу…

Вольняев, бледный и торжественный, в сером безукоризненном костюме, нервно прохаживался вокруг своего детища, сцепляя и расцепляя за спиной длинные чуткие пальцы.

Великий экспериментатор…

А рядом с ним, невидимо передвигая ноги под длинным темным одеянием (кажется, ряса называется?), плыл юный монах с нежным девичьим лицом.

Уж не он ли так ловко обработал нобелевского лаурета? Да нет, слишком молод… Хотя…

Миша Деловеев, главный оператор, пулей вылетел откуда-то слева, завопил, размахивая руками!