О понимании - Бхагаван Раджниш

Иногда мы напряженно трудимся, стараясь изменить свою жизнь, но все же продолжаем придерживаться религии первого типа. Изменение невозможно, ведь все твои попытки делаются на таком низком уровне, что это не может быть настоящей религиозностью. Религии первого типа только по названию религии; их не стоит так называть.

Характерная особенность этого типа — подражание. Такие религии настаивают на подражании: подражай Будде, копируй Христа, Махавиру — ну хоть кого-нибудь. Не будь собой, будь кем-то другим. И если ты очень упрям, то у тебя получится заставить себя быть кем-то еще.

Ты никогда не будешь кем-то другим. Наша глубинная сущность на это не способна. Ты останешься собой, но ты можешь так сильно постараться, что даже выглядеть будешь как другой человек.

Каждый рождается со своей неповторимой индивидуальностью, и у каждого есть своя собственная судьба. Подражание — это преступление, это злой умысел. Если ты попытаешься стать Буддой, ты сможешь выглядеть как Будда, можешь перенять его походку, его манеру речи, но ты только все пропустишь... Все, что жизнь была готова тебе дать. Будда бывает только один раз. Повторы не в природе вещей.

Существование — это такая творческая штука, что никогда ничего не повторяет. Ни теперь, ни в прошлом, ни в будущем ты не сможешь найти другого человека, который бы в точности повторял тебя. Такого никогда не случалось. Человек — это не механизм, подобно автомобилям Форда на конвейере. Ты — личность, индивидуальность. Подражание подобно яду. Никогда никому не подражай, иначе ты станешь жертвой религии первого типа, которая вовсе и не религия.

Кроме того, есть еще и второй тип религий. Он основан на страхе.

Человек боится: этот мир такой непонятный, а человек хочет чувствовать себя в безопасности. В детстве тебя защищают папа и мама. Но на свете много людей, их миллионы, которые никогда так и не становятся взрослыми. Они где-то застряли, поэтому им все еще нужны родители. Вот почему Бога называют «Отче» или «Мать». Людям нужен божественный родитель, он будет их защищать; они еще недостаточно взрослые, чтобы обходиться своими силами. Им нужна безопасность.

Ты, должно быть, видел маленьких детей с плюшевыми медведями или другими игрушками. Это может быть какая-то особенная игрушка или просто одеяло, все, что имеет для ребенка особую ценность. Того плюшевого мишку нельзя ничем заменить. Ты можешь сказать, что найдешь лучшего, но это не важно. Они так привязаны друг к другу — ребенок и «его» плюшевый мишка. Этот мишка неповторим; его ничем не заменишь. Он становится грязным, начинает вонять и разваливаться, но ребенок и дальше с ним носится. У тебя не получится заменить этого мишку новым и чистым. Даже родителям приходится с этим смириться. Даже они должны уважать чувства ребенка, ведь иначе он обидится. Если семья собирается в путешествие, родителям тоже приходится терпеть этого медведя; они вынуждены обращаться с ним почти как с членом семьи. Они знают, что это глупо, но для ребенка в этом есть свой смысл.

Что же значит такой плюшевый мишка для ребенка? В некотором смысле — это внешний мир. Вот он, вне ребенка; часть реальности. Конечно же, это не просто воображение, это не что-то иллюзорное; не мечта, он и вправду здесь, рядом. Но дело не только в осязаемости плюшевого мишки; с ним связано так много детских мечтаний. Это предмет, но он несет в себе так много личного, субьективного. Для ребенка он почти живой. Ребенок разговаривает с мишкой, иногда злится на него и швыряет его прочь, а потом говорит «Извини» и снова берет в руки. У мишки есть личность, почти как у человека. Без него ребенок не может заснуть. Он носит его, обнимает, ложится спать и чувствует себя в безопасности. С мишкой мир малыша — хороший, в нем все в порядке. А без мишки ребенок вдруг оказывается один.

Многие дети вырастают физически, но никогда не становятся взрослыми духовно, и плюшевые мишки нужны им всю жизнь. Твои образы Бога в храмах и церквах — это не что иное, как плюшевые мишки.

Поэтому, когда индуист идет в свой храм, он видит то, что недоступно мусульманину. Мусульманин сможет увидеть лишь каменную статую. А индуист увидит то, чего никто другой не увидит; это для него плюшевый мишка. Перед ним действительно находится статуя, но для него это не просто статуя. На нее направлена огромная сила внутреннего состояния молящегося; и статуя работает как экран.

Или ты можешь быть индуистом, тогда в джайнском храме никакого благоговения ты не почувствуешь. Иногда тебе может стать не по себе, ведь статуи Махавиры обнаженные, тебя это может задеть. А джайн придет сюда с величайшим почтением; это его плюшевый мишка, и он чувствует себя под защитой.

Когда тебе страшно, ты начинаешь вспоминать Бога. Так что Бог — это побочный продукт твоего страха. Когда тебе хорошо и страха нет, ты не беспокоишься. В этом нет необходимости.

Религия второго типа основана на страхе. Это своего рода болезнь, нервное расстройство — ведь зрелость приходит к тебе лишь тогда, когда ты понимаешь, что ты один. Так и должно быть, столкнуться лицом к лицу с реальностью тебе придется в одиночку. Эти эфемерные плюшевые мишки существуют только в твоем воображении; они тебе не помогут. Если что-то должно произойти, то это произойдет; плюшевый медвежонок не может защитить тебя. Если нам суждено умереть, то это непременно случится. Ты все взываешь к Господу, но защита к тебе не придет. Ведь ты взываешь к пустоте, ты просто кричишь от страха. Наверное, эти твои мольбы придают тебе немного смелости.

Может быть, молитва делает тебя увереннее, но отвечать на нее некому — Бога нет. Некому ответить на твои молитвы, но ты думаешь, что там кто-то есть и он отзовется. Вот тебе и полегчало.

Религия, основанная на страхе, — это религия запретов: не делай этого, не делай того, ведь страх — это негативное чувство. На страхе построены Десять заповедей — не делай этого, не смей делать того. Можно подумать, что религия — просто инструмент для воздержания от жизни. Не делай того, этого, спрячься в безопасном месте, никогда не рискуй, никогда не становись на опасный путь. По существу, не позволяй себе жить. Если первый тип религий — это фанатизм, то второй — отрицание. Он формирует какую-то скованность и напряженность. Это поиск безопасности, которая в принципе невозможна, ведь жизнь небезопасна по своей сути. Опасность и риск — основные формы ее существования.

Ключевое слово для религии страха — «ад» и, конечно же, подавление: «Не делай этого». Последователь такой религии всегда боится, и ему никогда не освободиться от того, что он в себе подавляет; на самом деле он все больше оказывается в его власти, ведь тогда его проблема уходит глубоко в подсознание. Она добирается до самых глубин твоего существа и все там отравляет.

Помни, подавление не приведет тебя к свободе. Оно даже хуже, чем выражение себя, ведь, самовыражаясь, человек рано или поздно обязательно станет свободен. А подавление всегда будет держать его в узде. Только жизнь дает тебе свободу. Прожитая жизнь. Непрожитые части жизни сохраняют свою привлекательность, и сознание продолжает крутиться вокруг всего, что ты подавил.

Настоящая религия дает тебе бесстрашие: пусть это и будет критерием. Если религия вселяет в тебя страх, то это не настоящая религия.

Третья разновидность религии основывается на жадности.

Это религия поощрений. Если в религии страха главное — запреты, то религия жадности тебе говорит: «Сделай это». В религии страха ключевое слово «ад», а в религии жадности — «рай». Нужно поступать так, чтобы обеспечить себе место на свете, на том свете, и гарантировать себе счастье после смерти.

Религия жадности формалистична, ритуалистична, честолюбива и ориентируется на исполнение желаний. Она наполнена разными желаниями. Вспомни представления о рае у мусульман, христиан или индуистов. Какие-то мелочи могут отличаться, но вот что странно: все, от чего, по словам этих людей, нужно отказаться в этой жизни, они тебе обеспечат в огромных количествах на небесах. На Земле, для того чтобы попасть в рай, тебе следует придерживаться обета безбрачия, а там, в раю, в твоем распоряжении будут прекрасные девушки, всегда молодые, застрявшие на возрасте примерно шестнадцати лет. Мусульманину предписывается не употреблять алкогольных напитков. А в их раю текут реки вина! Это выглядит просто нелепо. Если что-то плохо, то это плохо. Как это может стать хорошим и правильным в раю? Тогда прав Омар Хайям. Он говорил: «Если в раю текут реки вина, тогда давай подготовимся к нему здесь, ведь, если мы отправимся туда неподготовленными, нам будет сложно там жить. Пусть эта жизнь станет небольшой репетицией, чтобы ты мог развить свой вкус и способности». Похоже, что в словах Хайяма больше логики. По существу, он высмеивает мусульманские представления о рае. Он говорит, что все они глупы. Но люди из жадности становятся верующими.