Жития византийских Святых - Сборник

В сочинении, посвященном Симеону, следует упомянуть и о том, какое чудо он явил одному несчастному и притом весьма достойному погонщику мулов. Тот был милосерд и по несчастью впал в бедность. Однажды, когда он отправился, чтобы купить вина для нужд своего дома и на продажу, блаженный встречает его и говорит: “Куда идешь, несмысленный?”. Ибо эти слова постоянно были у него на языке. Погонщик ответил ему: “За вином, юродивый”. Авва Симеон говорит ему: “Принеси на обратном пути мяты”. Сочтя эту встречу дурным предзнаменованием, погонщик стал говорить себе перед дорогой: “Какой черт с утра послал мне этого авву с его „принеси мне мяты". Право, с вином будет неудача — то ли оно скиснет, то ли еще что-нибудь”. На обратном пути, купив очень хорошего вина, он на радостях забыл про мяту. И вот авва у ворот встречает его и говорит ему: “Ну, несмысленный, как дела? Где мята?”. Погонщик отвечает ему: “Право, забыл я про нее, смиренный”. Авва улыбнулся и говорит:[178] “Ступай, дела твои устроены”. И вот когда погонщик принялся сгружать мехи, в них оказался такой крепкий уксус, что можно было сдохнуть от одного запаха. Тогда он понял, что это сделал юродивый авва, и стал говорить: “Право, вот мне наказание за мяту”. Погонщик побежал к Симеону и, придя, стал просить его (он говорил, что Симеон, подобно фокуснику, заставил его глаза обмануться): “Исправь то, что ты наделал, юродивый”. Симеон говорит ему: “А что я наделал?”. Погонщик говорит: “Я купил отличного вина, а через два часа оно превратилось в уксус”. Симеон отвечает ему: “Ступай, ступай, пусть тебя это не огорчает — в этом году открой харчевню, и дела твои пойдут хорошо”. Ибо цель старца и молитва его была о том, чтобы благословен был труд погонщика из-за милосердности его, но Симеон не желал благотворить явно, а все делал на шутовской лад. Погонщик смирился и говорит: “Благословен Господь, открою харчевню”. И он открыл харчевню, и Бог благословил его и сделал так, что, вместо того чтобы быть благодарным Симеону, погонщик скорее сердился, не догадываясь, как святой ему помог. Ведь все дело было в том, что Бог скрывал цель аввы Симеона.

Захворал как-то один из первых людей в городе (святой имел обыкновение наведываться в дом его и устраивать там всякие шутовские проделки). Будучи при смерти, человек этот увидел во сне, будто играет в кости с каким-то эфиопом. А эфиоп этот — не кто иной, как сама смерть. И вот, когда, по его словам, очередь метать кости дошла до него, ему нужно было три раза получить по шестерке, [179] чтобы не проиграть. Привиделось ему также, что пришел авва Симеон и сказал: “Что слышно, несмысленный? Этот черный человек, видно, обыграет тебя. Но обещай мне, что впредь не изменишь жене своей, и я кину кости вместо тебя, и проиграет черный”.— “Я поклялся,— рассказывал этот человек,— и авва взял от меня кости, и трижды ему выпало по шесть очков”. Едва больной проснулся, как пришел юродивый и говорит ему: “Ловко, бестолковый, ты три раза получил по шестерке, но если преступишь клятву свою, тот черный тебя придушит”. И, высмеяв его и всех в доме, юродивый убежал прочь.

В прибежище этого истинно мудрого мужа не было никакого добра (прибежище служило ему только для сна, вернее, для всенощного бодрствования), кроме оберемка хворосту. Часто всю ночь до рассвета он молился и орошал пол слезами, а утром выходил и из масличных ветвей или трав делал себе венок, и надевал его, и плясал с какой-нибудь веткой в руке, крича: “Победа императору и городу”, причем под городом он разумел душу, а под императором — разум.

Святой испросил у Бога, чтобы не росли волосы на голове его и не отрастала борода; опасаясь, как бы, если будет стричься, люди не поняли, что он только показывает себя юродивым. Потому во все время, пока Симеон вел такую жизнь, никто не видел, чтобы у него отрастали волосы или чтоб он стриг их.

Только с почтенным диаконом Иоанном Симеон нередко вел назидательные беседы, но грозил ему великими муками в грядущем веке, если [180] откроет его тайну. Этому Иоанну, после того как поведал ему обо всей своей жизни, то есть за два дня до отшествия своего, Симеон сказал: “Сегодня посетил я брата моего Иоанна и понял, что он по воле Божией достиг великого совершенства. И я возликовал. Ибо увидел его в венце, на котором было начертано: „Венец отшельнической стойкости". А он, благословенный, говорит: „Когда ты пришел, я узрел мужа, сказавшего тебе: “Иди, иди, юродивый, чтобы быть почтенным не одним венцом, но многими за души, что ты привел ко мне”". Мне же сдается, почтенный архидиакон, что брат мой ничего подобного не видел, но желал угодить мне: какой награды заслуживает юродивый дурак?”. Снова Симеон говорит: “Молю тебя, диакон, не пренебрегай, как уже случалось, ни одной душой человеческой, особенно же монахами и нищими. Ибо ведомо любви, что среди нищих, а особливо слепцов есть люди, словно солнце, сверкающие из-за смирения и страданий своих. Сколько видел я поселян, которые приходили в город причаститься, бывших воистину чище всякого золота из-за простоты своей и невинности и потому, что в поте лица ели хлеб свой. Но не кори меня, владыка, за то, что я говорю. Ибо любовь к тебе заставила меня поведать все убожество жалкой жизни моей. Знай, что скоро Господь возьмет и тебя. Но, сколько достанет сил, пекись о своей душе, чтобы безопасно миновать владык мрака, обитающих воздух сей. [176] Ибо Господь ведает, что я в великой заботе и страхе, пока не миновал. Ибо се день бедствия, о котором сказано у апостола и у Давида. [177] Потому прошу тебя, дитя и брат мой [181] Иоанн, сколько найдешь в себе сил, а то и свыше сил возлюби ближнего своего по милосердию своему. Эта добродетель более всех прочих поможет нам тогда. Ибо сказано: „Блажен, кто помышляет о бедном и нищем! В день бедствия избавит его Господь". [178] И еще прошу тебя — никогда не приближайся к Святому престолу, имея на сердце вражду к кому-нибудь: твое беззаконие да не сделает других недостойными того, чтобы нисшел на них Святой Дух”.

Это и многое другое он говорил Иоанну, но заповедал ничего из слов его не передавать никому, ибо не все примут их с верой: “Утешься тем, что через три дня Господь возьмет к себе ничтожного юродивого и почтенного Иоанна, брата его. Ибо, уходя, я сказал ему: „Брат, пойдем: пришло время". Два дня спустя ты войди в прибежище мое и взгляни, что ты там увидишь: я хочу, чтобы у тебя осталась память о смиренном и грешном юродивом”. И, сказав ему это и многое другое, он удалился в прибежище свое.

Теперь, возлюбленные, пора поведать вам о том, как причудно Симеон умер, лучше сказать, усоп. Ведь кончина его весьма назидательна и предивнее того, о чем мы уже рассказали, ибо она — печать и свидетельство подвига и подтверждение безупречной жизни его. Когда великий почувствовал приближение сужденного всем часа, желая и после смерти не получить полагающейся людям чести, что он делает? Заползши под оберемок хвороста, лежавший в святом прибежище его, он во сне предал дух свой Господу в мире. Водившиеся с ним люди, не видя его два дня, говорят: “Пойдем, [182] посмотрим, не захворал ли юродивый”. Пришедши, они нашли его мертвым под оберемком хвороста. Тогда они сказали: “Хотя бы теперь люди поймут, что авва был не в своем уме. Ведь такова и смерть его”. И какие-то два человека вынесли святого, не обмыв, без песнопений, свечей и ладана и собирались схоронить на кладбище для чужеземцев. Когда несшие тело его шли мимо дома того стеклодува из иудеев, которого, как мы выше сказали, Симеон обратил в христианство, упомянутый стеклодув слышит песнопения, на которые не способны уста смертных, голоса толп, которых не составит все человечество. Пораженный догадкой он выглядывает из дома и видит, что только двое людей несут честные останки святого. Тогда услышавший дивное пение сказал: “Блажен ты юродивый, ибо люди не поют над тобой, а силы небесные почтили тебя своим песнопением”. И тотчас он вышел и своими руками похоронил Симеона. И тогда стеклодув рассказал всем об ангельских песнопениях, которые слышал. Об этом узнал и почтенный диакон Иоанн и побежал в толпе прочих туда, где был погребен святой, чтобы взять честные останки его и, убрав достойно, предать земле. Но, открыв гроб, он не нашел в нем тела усопшего. Господь, чтобы прославить Симеона восхитил его. Тогда все точно пробудились ото сна и стали рассказывать друг другу, какие чудеса святой явил каждому из них, и уразумели, что юродивым он показывал себя ради Бога.

Таковы, христолюбцы, жизнь и подвиги предивного этого Симеона. Рассказаны здесь чудесные деяния его — немногое из многого: его подвиг [183] истинно был сокровенным и любезным Богу и, никому не ведомый, нечаянно открылся всем. Се обновленный Лот. [179] Как тот в Содоме, так этот, не узнанный никем, жил в мире сем. Свершенные им чудеса и преславные подвиги мы старались записать, как позволило нам ничтожество наше, а кроме этой, сделали другую краткую запись, ибо тогда еще не знали многих подробностей предивного этого предания. Почтить святого хвалой не в наших силах: это дело тех, кто способен речью своей соревновать с его подвигом. Ибо какие слова могли бы служить хвалой тому, кто почтен сверх всяких слов, какие плотские уста могли бы восславить того, кто во плоти был бесплотным? Какая мудрость могла бы превознести превзошедшего любезным Богу юродством всякую мудрость и разум? Истинно — человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце. [180] Истинно, по-иному увидит Бог, по-иному человек. Истинно, никому не постигнуть дел человеческих, кроме духа человеческого. [181] Истинно, христолюбцы, не будем никого судить до срока, пока не придет Господь, который просветит всех. [182] Кто, христолюбцы, сказал бы, что Иуда телом был с учениками, а сердцем с иудеями? Кто сказал бы, что Раав, [183] которая в Иерихоне телом служила блудодеянию, душой принадлежала Господу? Кто подумал бы, что Лазарь, нищий, страдающий от язв своих, удостоился великого блаженства в лоне Авраама? [184] Помня об этом, возлюбленные, и мы да внемлем благому увещанию: гляди только на себя, а не на ближних своих, не на окружающих тебя, а лишь на себя, потому что всякий понесет свое бремя и получит свою награду [184] от Небесного царя Христа, 83слава которого и сила с Отцом Пресвятым Духом во веки веков. Аминь. Симеон, прозванный юродивым Христа ради, ведший на земле ангельскую и предивную жизнь, почил 21-го дня июля месяца. Воссияв подвигами, угодными Богу его, и поразив своими чудесами даже ангельские силы, он предстал пред престолом Бога и Отца света и неустанно славит его в сонме сил небесных. Да даст нам Господь такой же, как тому блаженному Симеону, удел и честь со всеми святыми в вечном царствии своем, ибо слава его во веки веков. Аминь.